Самоназвание: мугат. Цыгане Самаркандской и Сурхандарьинской областей иногда именуют себя мултони (этноним происходит от названия города в северо-западном Пакистане Мультан). Этнографическая группа цыганского народа. Расселены в основном в Узбекистане и Таджикистане. Язык: таджикский, дополненный небольшим количеством слов цыганского языка рома. Верующие: мусульмане-сунниты.

Среднеазиатские цыгане в Узбекистане:

1926 г. 3 710

1979 г. 12 581

1989 г. 16 397

2000 г. 5 000

Время появления среднеазиатских цыган на территории региона точно не известно, но продвижение из Индии по разным направлениям имело место в первые века н. э.

Записаны предания цыган Самарканда, повествующие о том, что уже в эпоху Темура они селились в городе в отдельном квартале.

На основании записей Бабура (XVI в.) косвенно подтверждается версия ученых нашего времени о том, что среднеазиатские цыгане выходцы из Индии. В частности, один из видов народных представлений хождение на ходулях, описанный им, возможно, был привнесен из Индии в Среднюю Азию именно цыганами.

Индийское происхождение предков цыган выдает обычай делать татуировку на лбу распространен у цыган, проживающих на юге Узбекистана.

О длительном пребывании цыган в Среднеазиатском регионе говорят, прежде всего, и такие факты, как использование ими таджикского языка в качестве разговорного, поскольку родной цыганский давно забыт. Слишком много общего наблюдается в костюме, ювелирных украшениях, народном театре и религии цыган и местных этносов.

В XIX - начале XX в. среднеазиатские цыгане делились на две этнические группы: мазани (мазанг) и люли.

Мазани жили преимущественно в Самаркандской области, а в самом городе поселились только в конце XIX столетия. До этого времени они обитали в Бухаре. В третьей четверти XIX в. около 200 мазани проживали в двух кишлаках, расположенных вблизи Самарканда. Основное занятие - земледелие. Кроме того, представители племени занимались мелкой торговлей в городах и селениях региона, за исключением Хивы. Женщины их отличались благообразностью и особой грациозностью.

Помимо Самарканда, мазани жили в Ташкенте и Коканде. По сведениям кокандского краеведа Пулатджона Каюмова, местных цыган называли огачи.

Одна из наиболее компактных групп мазани (около 500 чел.) была обнаружена этнографом Х. Х. Назаровым в середине прошлого столетия в Наманганском районе Андижанской области.

Крупное поселение среднеазиатских цыган было зарегистрировано в окрестностях Шахрисабза. По устному сообщению известного искусствоведа Л. Авдеевой, один из цыган шахрисабзского табора даже организовал хор. Во время посещения цыганской семьи учеными был зафиксирован до сих пор не отмеченный в исследовательской литературе обычай изымать из дома посуду, в которой угощали иноплеменников. Эта и другие традиции цыган свидетельствуют об их поверхностной исламизации.

Люли более всего подходят к понятию среднеазиатские цыгане. В конце XIX в. Самарканде и его близрасположенных районах насчитывалось около 500 цыган-люли. Здесь находились их длительные стоянки. Большую часть года они кочевали отдельными таборами, от 10 до 20 шатров в каждом. Зимой арендовали дома или хозяйственные постройки у местных жителей. Основное занятие: разведение, продажа и обмен лошадей, деревообрабатывающие ремесла (изготовление деревянных ложек, чашек, разной хозяйственной утвари). Практиковали ворожбу, народную медицину. Любители попрошайничать и приворовывать, даже несмотря на достаток. Одно из основных занятий цыган - коневодство имело выход на выделывание сит и другой продукции с применением конского волоса. Вот почему именно ремесленники-люли занимались изготовлением волосяных чачванов.

Цыган, вышедших из этого племени, но ранее проживавших в северо-восточной части Гиссара, по реке Ягноб и в других районах Таджикистана, местное население называло джуги (джучи). Джуги умели выделывать не только деревянные ложки, корыта, баки, но и изготовлять сельскохозяйственный инвентарь вилы, лопаты, ободья, ступицы. Женщины шили тюбетейки и пояса, мужчины делали оловянные кольца. Имеются сведения о том, что в начале XIX в. цыгане (этнографическая группа неизвестна) проживали в окрестностях Карши.

Между собой цыгане подразделяются по территориальному признаку:

ташкентские, бухарские, самаркандские и т.д.

В XIX - XX вв. всех среднеазиатских цыган, проживавших на территории современного Узбекистана, окружающее население называло люли.

Так теперь называют себя и сами цыгане. Все они мусульманизированы, но мулл не имеют. Тем не менее, чтили на людях мусульманские религиозные законы.

Художника В. В. Верещагина привлекал этнический тип люли, однако никто не хотел позировать, сказывались вековые предрассудки, запрещение изображать живые существа. Мастер все же сделал несколько портретов, в том числе местного цыгана и афганца.

Мазани и джуги женились только на девушках из своего племени, и этот обычай стараются соблюдать и в наши дни. Браки ранние. Паранджу цыганки не носили. Но некоторые женщины из мазани иногда носили халат с ложными рукавами и слегка прикрывали лицо.

Разное вероисповедание - главное отличие европейских цыган рома от среднеазиатских цыган люли.

Среднеазиатские цыгане в прошлом выступали бродячим цирком с участием палванов и дрессировщиков с прирученными медведями. На базарах можно было встретить цыган любителей петушиных и перепелиных боев.

Ныне популярны конные состязания. Танцовщицы и певцы чаще выступают на свадебных тоях своих соплеменников или на отдыхе у костра. Театральное искусство почти забыто.

Общие черты - это сходство менталитетов двух этнографических групп,

а также бытового уклада. Например, бязевые шатры цыган-люли очень близки шатрам европейских цыган.

Население Туркестанского края, как коренное, так и пришлое, терпеливо и с пониманием относилось к лишенному прав, находящемуся в постоянно бедственном положении полукочевому народу. Пожалуй, единственное право, которое было предоставлено мазани и люли в прошлом это собирать колосья пшеницы и других злаков после сбора урожая.

В конце 20-х гг. прошлого века в регионе была предпринята попытка как-то упорядочить сведения о них. Было установлено количество среднеазиатских цыган, проживающих в Узбекистане: 1918 лиц мужского пола и 1792 женского. По мнению многих этнографов, эта цифра сильно преуменьшена. Вероятно, часть цыганского населения отнесли к прочим, а часть, по языковому признаку, к таджикам. Все опрошенные цыгане свободно владели, помимо таджикского, узбекским и частично русским.

В 1926 г. правительство разработало комплекс мер по оздоровлению быта и уклада жизни отсталого в культурном отношении цыганского этноса.

Цыганское население начали активно привлекать на временную и постоянную работу в качестве сборщиков утильсырья. Местные власти в Шахрихане, Маргелане и других городах наиболее отличившимся цыганам выделяли помещения под жилье и всячески старались помочь им осесть.

В 1929 г. в Узбекистане был создан первый колхоз среднеазиатских цыган. В 1934 г. в Верхнечирчикский район было переселено и обустроено 20 цыганских хозяйств, в Шахрисабзский - 40, Канимехский - 20.

К середине 1937 г. в Узбекистане уже было создано 13 цыганских колхозов, охватывавших 324 хозяйства хлопково-огородного направления.

Самый передовой колхоз в республике находился в квартале люли, примыкавшем к окраине Коканда. В 1928 г. здесь была создана сельскохозяйственная артель из 10 хозяйств. В 1935 г. третья часть населения квартала была занята в колхозе, часть работала в качестве рабочих. Остальные вели традиционный кочевой образ жизни и только в зимний период возвращались в свою махаллю. В махалле была школа для люли на 20 мест. Учились и дети, и взрослые. Открыли цыганский клуб. В 1936 г. это был уже

солидный колхоз, объединявший 35 хозяйств. Колхозники имели коров, баранов, а малоимущим были розданы телки. Многие построили добротные дома.

В ряду передовых значился и цыганско-узбекский колхоз в окрестностях Маргелана. В 1937 г. он объединял 22 хозяйства. Цыгане перенимали опыт у коренного земледельческого населения, между ними установились добрососедские отношения.

Одновременно в местах, где имелись цыганские поселения, открылись кустарно-промысловые артели (в Коканде, Шерабадском и Бухарском районах). В Ташкенте успешно работала артель по изготовлению игрушек.

В Самарканде цыгане работали на шелкомотальной и конфетной фабриках, на мучном заводе; в Андижане и Асаке - на хлопкоочистительных заводах. В 1934 г. троих цыган удалось привлечь на Ташкентский сельмашзавод. В предвоенный период в цыганской диаспоре Узбекистана имелись свои кадры трактористов, шоферов, кузнецов, бухгалтеров. Появилась и своя интеллигенция. Если на первых порах учителя (в основном мужчины) заканчивали педагогические курсы, то позднее школьные педагоги

цыганской национальности имели и дипломы учительского института. Занятия в начальных классах цыганских школ проводились на родном (таджикском) языке. В 1938 г. уже несколько среднеазиатских цыган имели высшее образование.

Представители цыган избирались в правления колхозов и горсоветы. В постановлении от 27 августа 1933 г. было предписано горсоветам вовлекать среднеазиатских цыган в производство, учебные заведения и выдвигать на руководящую работу. В республике было создано несколько нарсудов и следственных участков специально для ведения дел люли.

Свертывание с 1938 г. национальной политики в отношении нацменьшинств для большинства цыганских колхозов оказалось губительным. Большинство цыганских колхозов, слабо обеспеченных техникой, распалось. В послевоенный период вновь активизируется процесс оседания цыган как в сельской местности, так и в городах.

Указ 1956 г. об оседлости цыган ускорил прикрепление среднеазиатских люли к постоянным местам проживания.

К этому времени значительная часть местных цыган, получивших среднее и даже высшее образование, имевших хорошую профессию и постоянную работу, при оформлении документов записывали себя узбеками. И это не случайно. Как отмечает этнограф Я. Р. Винников, в районах этнически смешанного населения в 60-е гг. прослеживались процессы этнического слияния небольших по численности национальных групп. Так, в Самаркандской и Бухарской областях цыгане (люли) постепенно растворялись в окружающем узбекском населении.

И все-таки, несмотря на все предпринимавшиеся со стороны государства меры и откровенные попытки самих цыган остановиться, традиция кочевать хотя бы несколько месяцев в году или, наконец, просто на время уйти от мирских забот, пожить, не обременяя себя ничем, у некоторой части этнографической группы не умирает.

В 60-е гг. ташкентские цыгане часто ставили шатровые городки у воды близ Келеса или вдоль железнодорожного полотна от станции Ташкент до Сары-Агача.

По данным переписи населения, в 1959 г. в городах Узбекистана насчитывалось 3 тыс., в 1979 г. 6 тыс. среднеазиатских цыган. Большинство из них называло родным языком таджикский, около 20% - узбекский.

Наряду с этим пользовались тайным языком лафц-и мугат. В 90-е гг. самаркандские мазани на летний сезон ежегодно располагались табором в 1215 семей под Бишкеком, в поселке Маевка. Шатры добротные, внутри импортные спальники и поролоновые матрасы. Табором руководил аксакал. При нем имелся совет из нескольких авторитетных цыган. Мужчины, как правило, отдыхали. Женщины, истинные кормилицы семьи, уходили в город, гадали и попрошайничали.

Природная сметливость помогла цыганам-люли в перестроечное время быстро сориентироваться, обзавестись своим делом. В республике есть ряд известных бизнесменов цыганской национальности. Малоимущие подались в Утильсырье. Имеющие лошадей занимаются, главным образом, сбором стеклотары и тряпья.

В Ташкенте цыгане-люли в основном расселены в старом городе и на массивах Спутник, Сергели, Куйлюк, Водник. Дети посещают школы с узбекским языком обучения.

В Янгиюльском районе Ташкентской области проживают цыгане-мусульмане, которых местное население называет крымскими. Возможно, это группа цыган, выселенных в годы второй мировой войны из Крыма.

Район на окраине г. Янгиюль, где проживают представители данной этнографической группы, получил название Нахаловка. И, кроме того, в этом районе есть группа цыган, которых называют цыгане-турки.

Известны и цыгане деятели культуры Узбекистана. По сообщению академика А. П. Каюмова, в середине 30-х гг. XX в. в Кокандском театре выступала актриса красавица Канизахон цыганского происхождения.

По материалам сборника: "Этнический атлас Узбекистана".

Среди населения Средней Азии эти цыгане известны под названием «люли», «джуги» и «мазанг». Сами цыгане утверждают, что название «люли» им присвоено узбекским населением, а «джуги» - таджикским. В качестве самоназвания эти группы цыган выдвигают этноним «мугат».

Между цыганами, за которыми по традиции закрепились названия «люли» и «джуги», нет резких этнографических различий. Большинство азиатских цыган двуязычны и говорят на узбекском и таджикском, однако таджикский язык в их быту является основным. Но по антропологическому типу они резко отличаются от окружающего населения и имеют ближайшие аналогии среди народов Индии.

По религиозной принадлежности они мусульмане. Они по-мусульмански хоронят умерших, совершают молитвы, постятся, соблюдают обряд обрезания. Для большей части цыган главным источником существования являлось нищенство, которым занимались только женщины.
В среде других цыган люли пользуются презрением, так как не умеют «ни коня увести, ни прохожего красиво обобрать».

Истории среднеазиатских цыган посвящена работа старшего научного сотрудника Института этнологии и антропологии, доктора исторических наук Сергея Абашина "Среднеазиатская богема".

Современные цыгане, в том числе люли, являются выходцами из Индии. На это указывает, например, более тёмный цвет кожи и дравидоидные черты лица (дравиды - древнее население Индии). Замкнутость, приверженность профессиям или занятиям, которые презираются остальными, напоминают черты индийских каст.

Группа среднеазиатских цыган на протяжении всей истории не была совершенно изолированной и продолжала пополняться новыми выходцами из Индии. Так, многие предания люли связаны с эпохой среднеазиатского правителя Тимура (XIV в.), или Тамерлана, который совершал походы на Индию. Возможно, часть цыган оказалась в Средней Азии в результате этих походов. С этого времени они часто упоминаются в письменных источниках. Персидский поэт Хафиз Шерози в одном из стихотворений говорил о люли как о весёлых и обаятельных людях. Потомок Тимура и основатель империи Великих моголов Бабур, сам выходец из Средней Азии, перечисляя имена своих музыкантов, играющих на весёлых пьяных пирушках, упоминал среди них люли по имени Рамазан.

В число цыган могли входить также новые члены из числа местного населения, схожего с цыганами образом жизни и профессией. В отличие от кастового индийского общества средневековое мусульманское общество было организовано по ремесленно-цеховому принципу. Цеха были очень похожи на касты, они имели своё самоуправление, свой устав, свои ритуалы и строго придерживались эндогамии, т.е. браки заключались только внутри своего сообщества. Источники свидетельствуют, что цыгане входили в цех «бану сасан», в котором числились фокусники, факиры, дрессировщики животных, нищие, которые представлялись калеками, канатоходцы и др. Этот цех был известен по всему Среднему и Ближнему Востоку.

Люли, таким образом, всегда существовали внутри более широкого круга людей, которые занимались схожим ремеслом, перенимая у них и передавая им многие элементы культуры. Другими словами, всегда существовала цыганская и «цыганоподобная» среда, в которой выделить собственно «цыган» сложно. Отличительной чертой этой среды была не какая-то определённая «цыганскость», а маргинальность, отчуждённость от основной массы окружающего населения в силу особого вида занятия, образа жизни, внешнего вида и т.д.

Жили-были бедные родители, они имели сына Лю и дочь Ли. Однажды в страну пришёл завоеватель, родители бежали и в суматохе потеряли детей. Осиротевшие Лю и Ли пошли искать их — каждый выбрал свою дорогу. Через несколько лет они встретились и, не узнав друг друга, поженились. Когда правда открылась, мулла проклял их, и с тех пор это проклятие преследует их потомков, которые зовутся люли.

Это одна из легенд, которые можно услышать от нынешних стариков из числа необычной группы люли, живущей в Средней Азии. В ней попытка объяснить не только происхождение самого слова люли, не имеющего перевода ни с одного языка, но и подчеркнуть замкнутость группы, презираемую окружающим населением.

Постоянно проживающий в Таджикистане и Узбекистане народ люли — древний народ, верный своему закону, с загадочной духовной культурой, тайным языком — из года в год занимается промыслом на территории России. Основной промысел этого народа — нищенство.

Летом люли спят под открытым небом — на ничейной полосе среди рельсовых путей, на пустырях, зимой — за городом, в палатках. Их гоняет милиция, а горожане, по большей части, предпочитают не замечать попрошаек. Одни считают их таджиками, другие — узбеками, третьи — цыганами. У «люли», как правило, нет никаких документов. Даже бежавшие от гражданской войны в Таджикистане и осевшие в России не имеют официального статуса. Люли не учитывала перепись. Сколько их временно, летом (как многие люли из Узбекистана), или постоянно проживает в российских городах и лесах, неизвестно. Формально таких людей не существует.

Но кто они такие «люли» — будто без плоти и крови, будто тени, окружающие нас?

Среднеазиатская богема

Жили-были бедные родители, они имели сына Лю и дочь Ли. Однажды в страну пришёл завоеватель, родители бежали и в суматохе потеряли детей. Осиротевшие Лю и Ли пошли искать их — каждый выбрал свою дорогу. Через несколько лет они встретились и, не узнав друг друга, поженились. Когда правда открылась, мулла проклял их, и с тех пор это проклятие преследует их потомков, которые зовутся «люли». Это одна из легенд, которые можно услышать от нынешних стариков из числа необычной группы «люли», живущей в Средней Азии. В ней попытка объяснить не только происхождение самого слова «люли», не имеющего перевода ни с одного языка, но и подчеркнуть замкнутость группы, презираемую окружающим населением.

История с печальным концом, конечно, сказочная. Российские путешественники и учёные, проводившие исследования в Средней Азии и нашедшие поразительное сходство люли с европейскими цыганами, предложили более научную гипотезу. Среднеазиатские цыгане (как и цыгане вообще) — выходцы из Индии, которые когда-то принадлежали к одной из низших каст индусского общества. Специалисты, в частности, обратили внимание, что в «Шахнаме» средневекового персидского писателя Фирдоуси в одной из легенд говорится о переселении из Индии в Персию 12 тыс. артистов «лури», присланных в дар персидскому правителю из рода Сасанидов Бахраму Гуру в V в. н.э. Учёные высказали гипотезу, что название «лури», или «люли», связано с названием города Arur, или Al-rur, — столицей древних раджей Синда, одной из областей северо-западной Индии. Группа артистов прижилась на новом месте и, сохранив свою замкнутость и профессиональную специализацию, из касты превратилась в своеобразную этническую группу цыган. Потомками выходцев из Синда стали люли Персии и Средней Азии. В персидском словаре слово «люли» до сих пор означает «люди, занимающиеся плясками и песнями».

Впрочем, и эта научная гипотеза выглядит слишком прямолинейной и упрощённой. Конечно, скорее всего современные цыгане, в том числе люли, по своему самому древнему корню являются выходцами из Индии. На это указывает множество разных косвенных свидетельств, например, более тёмный цвет кожи и дравидоидные черты лица (дравиды — древнее, доарийское население Индии). Замкнутость, приверженность профессиям или занятиям, которые презираются остальными, напоминают черты индийских каст. Некоторые учёные обратили также внимание на обычай (индусский по своему генезису?) делать татуировку на лбу, щёках и кистях рук, который долгое время сохранялся у цыган, живущих в окрестностях г. Карши в Средней Азии.

Конечно, группа среднеазиатских цыган на протяжении всей истории не была совершенно изолированной и продолжала пополняться новыми выходцами из Индии. Так, многие предания люли связаны с эпохой среднеазиатского правителя Тимура (XIV в.), или Тамерлана, который совершал походы на Индию. Возможно, часть цыган оказалась в Средней Азии в результате этих походов. С этого времени они часто упоминаются в письменных источниках. Персидский поэт Хафиз Шерози в одном из стихотворений говорил о люли как о весёлых и обаятельных людях. Потомок Тимура и основатель империи Великих моголов Бабур, сам выходец из Средней Азии, перечисляя имена своих музыкантов, играющих на весёлых пьяных пирушках, упоминал среди них люли по имени Рамазан.

В число цыган могли входить также новые члены из числа местного населения, схожего с цыганами образом жизни и профессией. В отличие от кастового индийского общества средневековое мусульманское общество было организовано по ремесленно-цеховому принципу. Цеха были очень похожи на касты, они имели своё самоуправление, свой устав, свои ритуалы и строго придерживались эндогамии, т.е. браки заключались только внутри своего сообщества. Источники свидетельствуют, что цыгане входили в цех «бану сасан», в котором числились фокусники, факиры, дрессировщики животных, нищие, которые представлялись калеками, канатоходцы и др. Этот цех был известен по всему Среднему и Ближнему Востоку.

В этой связи интересна ещё одна деталь, которая сближала цыган с другими маргинальными группами. У цыган был и кое-где продолжает сохраняться свой «тайный» язык-арго — «лавзи мугат» или «арабча», т.е. «по-арабски» (сами цыгане в своих легендах нередко называют себя родственниками — двоюродными братьями — арабов, на которых похожи своим тёмным внешним видом и кочевым образом жизни). Точнее сказать, это не столько «тайный» язык, сколько «тайный» словарь, т.е. заимствованная из других языков и видоизменённая лексика, которая обозначает некоторые предметы, понятия и действия. Большинство люли до сих пор двуязычны, т.е. говорят на иранском (таджикском) и тюркском (узбекском) языках. Обиходным является таджикский язык, хотя сегодня некоторые группы цыган в Узбекистане говорят преимущественно на узбекском. Цыгане используют «тайные» слова в своей речи вместо общеупотребительных таджикских и тюркских слов, так чтобы окружающие не могли понять, о чём говорится. Цыганский арго на 50% состоит из той же лексики, которая имелась в «тайном языке» (абдол-тили) среднеазиатского цеха маддахов и каландаров, т.е. странствующих и нищенствующих дервишей-суфиев и профессиональных рассказчиков разного рода историй.

Люли, таким образом, всегда существовали внутри более широкого круга людей, которые занимались схожим ремеслом, перенимая у них и передавая им многие элементы культуры. Другими словами, всегда существовала цыганская и «цыганоподобная» среда, в которой выделить собственно «цыган» сложно. Отличительной чертой этой среды была не какая-то определённая «цыганскость», а маргинальность, отчуждённость от основной массы окружающего населения в силу особого вида занятия, образа жизни, внешнего вида и т.д. Как писал в 1879 г. один из первых исследователей среднеазиатских цыган А.И.Вилькинс, «…люли не имеет ничего позади себя; он везде чужой…». Среднеазиатское население, имея в виду именно эти маргинальные черты, объединяло такие группы чаще всего под одним названием «люли». Европейский же (или русский) взгляд, привыкший к «своим» цыганам, попытался в этой среде увидеть «настоящих» цыган и «ненастоящих». В любом случае, если и можно говорить о среднеазиатских цыганах-люли как о единой группе, то её объединяли и объединяют только присущие в данный исторический момент данному обществу интерпретации маргинальности.

Более детальное знакомство со среднеазиатскими цыганами показывает, что эта группа, которую обычно рассматривают как единую и без разбора именуют «люли», на самом деле состоит из нескольких разных групп. Они отличаются названиями, образом жизни и, что важнее всего, сами противопоставляют себя друг другу.

Наиболее многочисленная из этих групп — местные цыгане, которые живут в Средней Азии издавна. Сами себя они называют «мугат» (араб. мн.ч. от «муг» — огнепоклонник, язычник), иногда «гурбат» (в переводе с арабского — «чужестранность, одиночество, безродность»). Окружающее население, если это узбеки, зовёт их «люли», если это таджики (особенно в южных районах Средней Азии, где слово «люли» не употребляют) — «джуги» (в некоторых индийских языках — «нищий, отшельник»). В некоторых районах группы бродячих цыган именуют «мултони» (видимо, по названию синдского г. Мультан), оседлых — «косиб», т.е. ремесленник.

Именно люли/джуги больше всего похожи на тех цыган, которые хорошо знакомы жителям Европы и России. Традиционно они вели бродячий образ жизни, кочуя таборами (туп , тупар ) от 5-6 до 10-20 шатров, останавливаясь близ деревень и живя в одном месте 3-5 дней. Летний шатёр представлял собой обычный навес для тени, который держался на одном шесте. Зимний шатёр (чадыр ) состоял из бязевого полотнища, накинутого на 2-3 вертикальных шеста, края полотнища укреплялись на земле колышками. Для обогрева служил костёр, раскладываемый в шатре в небольшом углублении ближе к выходу. Пищу готовили в котле вне шатра, питались в основном похлёбкой из сорго, которую варили с костями или кусочками мяса, и лепёшками. Предметы обихода — кошмы, одеяла, деревянная посуда — были приспособлены к перекочёвкам. У каждой семьи была лошадь.

Зимой эти «истинные дети природы», как выражались в XIX в., нередко арендовали дома или хозяйственные постройки у жителей какого-нибудь кишлака. Во многих среднеазиатских городах были целые кварталы или пригородные посёлки, которые образовались из таких зимовок. Были также селения — например, Мультани-кишлак в окрестностях Самарканда — где на зиму собиралось до 200 цыганских семей. Постепенно они превратились для многих люли/джуги в места постоянного проживания.

Основным занятием цыган-мужчин в северных районах Средней Азии было разведение и торговля лошадьми, они также делали разные изделия из конского волоса, в первую очередь чачван (сетки, которыми закрывались лица среднеазиатских мусульманок). Кое-где держали борзых собак и торговали их щенками. Кроме того, люли/джуги специализировались в деревообрабатывающих ремёслах — изготовлении деревянных ложек, чашек, другой мелкой хозяйственной утвари. Когда-то в прошлом цыгане занимались также продажей рабов и изготовлением местной водки-бузы , что составляло немаловажную статью дохода. В южных районах Средней Азии мужчины были ювелирами, мастерили браслеты, колечки, серёжки и пр., иногда ремонтировали металлическую и деревянную посуду.

Женщины-цыганки занимались мелкой бакалейной торговлей — продавали парфюмерию, нитки, иголки и пр., а также ремесленные изделия своих мужей. Они же, точнее некоторые из них, занимались гаданием на зеркале и чашке с водой, ворожбой — предсказывали будущее, определяли место, где могут находиться потерянные вещи и т.д. Среди них были те, кто занимались врачеванием (в частности кровопусканием), и население охотно шло к ним лечиться. Традиционными для среднеазиатских женщин занятиями цыганки не занимались — не ткали, не пряли, не пекли хлеб. В некоторых таборах женщины шили тюбетейки и пояса. Основным же их занятием было профессиональное нищенство. У люли/джуги существовал даже обычай торба (или хурджин , т.е. сума), когда во время свадьбы на плечо невесте старуха клала перемётную суму и невеста давала клятву содержать своего мужа сбором подаяний. Летом и особенно зимой, взяв с собой детей, женщины ходили, собирая милостыню, с хурджинами и длинными посохами (асо ), которыми отгоняли собак. Цыганки «славились» также мелким воровством. Профессиональным нищенством и врачеванием занимались и некоторые мужчины.

Попрошайничество, которое выделяло люли, было профессией и вовсе не говорило о материальном достатке. В целом цыгане жили бедно, не имели жилья, питались скудно, одежду меняли редко (кстати, одежда цыганок по типу была среднеазиатской, но отличалась более яркой и необычной расцветкой, наличием большого числа украшений). Тем не менее и среди них были зажиточные семьи. Сохранились воспоминания о братьях Суяре и Суюне Миршакаровых, которые жили в кишлаке Бурганлы около Самарканда в начале XIX в. У них было много земли и скота.

Табор обычно состоял из родственных семей. Возглавлялся он советом стариков и избираемым старшиной-аксакалом из числа авторитетных и состоятельных, не обязательно самых старших, лиц. Совет решал вопросы о ссоре и мире, о перекочёвках, о помощи членам табора и т.д. Старшина, чьё имя обычно носил табор, получал от официальных властей грамоту-ярлык и отвечал за сбор налогов. Все члены табора вместе проводили разные празднества и ритуалы, помогали друг другу в случае необходимости, женщины сообща шили новые шатры.

Люли/джуги считаются мусульманами-суннитами, они совершают все необходимые ритуалы (на которые в прошлом приглашались все цыгане округи) — обрезание, мусульманские похороны, чтение молитву-никох на свадьбах. Более религиозными были оседлые цыгане, менее религиозными — бродячие. Однако приверженность цыган исламу являлась всегда довольно поверхностной, а окружающее население и вовсе не считало их мусульманами, рассказывая о них всякие небылицы. Уже в XIX в. люли/джуги просили милостыню у русских, осеняя себя крестным знамением и повторяя «Христа ради!».

Браки заключались, как правило, внутри табора, на сторону девушку отдавали редко. Выходили замуж рано — в 12-15 лет. У люли/джуги было распространено многожёнство. Женщины, по сравнению с окружающими мусульманками, были более свободны, не носили паранджу и чачван , нередко сбегали из своих семей. На пирушках мужчины и женщины праздновали вместе, женщины не стеснялись посторонних мужчин, не прятались от них, свободно включались в мужской разговор, что среднеазиатский этикет категорически запрещает. В семьях было много детей, но детская смертность была высокой. С детства мальчиков и девочек приучали к цыганской кочевой и попрошайнической жизни.

Главное, что отличало среднеазиатских люли/джуги от европейских цыган, — отсутствие наследственного ремесла артистов. Профессионально цыгане в XIX-XX вв. не занимались ни ходулеходством, ни публичными танцами и песнями, не были ни артистами, ни акробатами, хотя певцы, музыканты и танцоры — мужчины и мальчики — среди них встречались нередко. В более отдалённом прошлом среднеазиатские цыгане, видимо, были профессиональными артистами, о чём говорят многие письменные источники. Именно эти занятия сохранились у цыган Персии, Закавказья, Малой Азии. Возможно, к утере таких профессий у среднеазиатских люли/джуги привели гонения на эти ремесла со стороны мусульманских ортодоксов в Средней Азии в XVIII-XIX вв. Впрочем, это по-прежнему остаётся загадкой и может быть связано с происхождением среднеазиатских цыган: не исключено, что какая-то их часть происходит от низших индийских каст, которые не практиковали профессию певцов и танцоров, а занимались исключительно попрошайничеством, мелкой торговлей и ремёслами.

Люли/джуги различались по месту проживания: бухарские, самаркандские, кокандские, ташкентские, гиссарские и т.д. Каждая такая группа имела свои локальные особенности, иногда очень существенные, и не смешивалась с другими.

Кроме собственно «цыган», т.е. люли/джуги, в Средней Азии жили несколько «цыганоподобных» групп. Хотя сами они всячески отрицают своё родство с люли/джуги и не поддерживают с ними никаких, в том числе брачных, отношений (как и прочие, они презрительно относятся к люли/джуги), местное население, а вслед за ним и европейцы, путают их с люли/джуги из-за большого сходства в образе жизни и внешности.

Одна из таких «цыганоподобных» групп — «тавоктарош». Название это переводится как «мастера по изготовлению посуды» (в южных районах Средней Азии эту группу называют «согутарош» — мастера по изготовлению мисок). Они в прошлом вели полуоседлый образ жизни, что было связано с их основным занятием — деревообрабатывающим ремеслом, в котором участвовали как мужчины, так и женщины. Летом тавоктароши переселялись ближе к рекам, где растёт ива, которая служила им сырьём для изготовления посуды и ложек. Зимой они перебирались ближе к кишлакам, где были базары, селились в свободных домах. Как правило, несколько родственных семей кочевали вместе и имели определённые места стоянок и традиционные связи с местными жителями.

К тавоктарошам близка жившая в Синьцзяне и Ферганской долине группа кашгарских цыган, которых называли «ага». Они в свою очередь делились на «повон» и «аякчи». Первые занимались ювелирным ремеслом по меди — изготовляли кольца, серьги, браслеты, а также мелкой торговлей нитками, иголками, зеркалами и т.д. Женщины торговали леденцами и жевательной смолой, но не базарах, а вразнос. Вторые были специалистами по выделыванию деревянной посуды: мужчины из ореховой древесины делали чашки, черенки для лопат и ленчики для сёдел, деревянные калоши на трёх ножках, шили хомуты и другие предметы конской сбруи из кожи; женщины из этого рода плели из ветвей ивы и турангула корзины и кузова для арб. Их образ жизни был полуоседлый, жили в шалашах, но имели и стационарное глинобитное жильё. Женщины паранджу не носили. В браки вступали только внутри своей группы, предпочитали кузенные браки, вступление в браки между повонами и аякчи категорически запрещалось. Приписываемое им родство с люли они, как и тавоктароши, отрицали.

Ещё одна «цыганоподобная» группа — «мазанг» (по одной версии, это слово означает с таджикского диалекта «чёрные, тёмнолицые», по другой — «аскет, дервиш»). В отличие от всех остальных цыган мазанг вели оседлый образ жизни, занимались сельским хозяйством и мелкой торговлей, не знали никаких ремёсел — ни ювелирного, ни деревообрабатывающего. Что их объединяло в глазах местного населения с люли/джуги — это традиция женской бакалейной торговли вразнос, когда женщины (часто немолодые) ходили из дома в дом по широкой округе — даже в горы — и предлагали свой товар — краски, текстиль, парфюмерию, посуду и пр. Это обусловило ещё одну их особенность — некоторую свободу женщин, которые при чужих людях не закрывали свои лица и пользовались «нехорошей» репутацией. При этом женщины не попрошайничали и не гадали. Группа придерживалась строгой эндогамии и не вступала в браки с люли/джуги. Жили мазанг преимущественно в Самаркандской области и в г. Самарканде.

Наконец, на юге Средней Азии проживает целый ряд различных групп, которые окружающим населением также воспринимаются как цыгане. Их называют иногда «чёрные люли» (кара-люли), «обезьяньи люли» (маймуны-люли), афганскими или индийскими люли/джуги («ауган-люли/джуги», «индустони люли/джуги»). Многие из них появились в Средней Азии лишь в XVIII-XIX вв. и пришли из Афганистана или Индии. Этих групп очень много: учёные называют «чистони», «каволи», «парья», «белуджи» и др. Все они говорят на таджикском языке, группа парья — на одном из индоарийских диалектов. Каждая из них имела свою специфику в образе жизни и профессиональной специализации, многие кочевали, жили в шалашах, занимались мелкой торговлей и не отказывались от милостыни, славились вороватостью или какой-то другой чертой. «Белуджи», например, в XIX в. кочевали по всей Средней Азии: мужчины выступали с дрессированными медведями, обезьянами, козлами; женщины нищенствовали и торговали косметикой, в том числе пахучим мылом собственного изготовления. Женщины славились также умением изготовлять из толчённых жуков и цветов снадобье, употребление которого беременными женщинами будто бы помогало сформировать пол будущего ребёнка.

Афганские и индийские люли отрицают своё родство друг с другом и даже нередко скрывают своё происхождение, боясь насмешек и изоляции. Внешне они гораздо смуглее своих среднеазиатских настоящих или мнимых «собратьев». Впрочем, как пишет известный лингвист И.М.Оранский, «…правомерность объединения всех таких групп, часто не имеющих между собой ничего общего ни по происхождению, ни по языку, под единым термином, равно как и правомерность употребления самого термина «среднеазиатские цыгане», отнюдь не может считаться доказанной…».

Замкнутость и профессиональная специализация всех перечисленных групп цыган и «цыганоподобных» общин устойчиво сохранялись на протяжении длительного исторического времени. Только в XX в. была предпринята попытка разрушить сложившиеся культурные барьеры и стереотипы, интегрировать маргинальные сообщества в основную массу среднеазиатского населения. Попытка эта удалась лишь отчасти.

В советское время власть предпринимала разные меры, чтобы привязать цыган к постоянному месту жительства, найти им работу, устроить детей в школу, создать прослойку интеллигенции из числа цыган. В 1925 г. был создан Всероссийский союз цыган, в который вошли и среднеазиатские цыгане. Коммунист из цыган Мизраб Махмудов был избран членом ЦИК Узбекской ССР. В период «культурной революции», когда среднеазиатских женщин призывали сбросить паранджу, был выдвинут лозунг «снятия тюрбана» женщинами-цыганками. Однако, как писали в то время, «…Мало было снять с цыганки тюрбан, необходимо было дать ей возможность добывать средства честным трудом…».

В 1920-30-е гг. в Средней Азии создавались цыганские колхозы и артели. В 1929 г. в Узбекистане была создана первая цыганская сельскохозяйственная артель. В период коллективизации появились первые цыганские колхозы — «Имени Махмудова» (в Фергане) и «Янги турмуш» (в Ташкентской области). К концу 1930-х гг., не без административного принуждения, было создано уже 13 колхозов, члены которых были по преимуществу цыганами. Правда, в 1938 г., когда национальная политика поддержки меньшинств была свёрнута, многие из этих колхозов распались. Цыган организовывали также в кустарно-промысловые артели, привлекали для работы на фабрики и заводы. В 1928 г. в Самарканде была создана первая цыганская артель по сбору утиля, носившая название «Мехнаткаш люли» (Трудовые цыгане), в которой трудился 61 цыган, руководителем был Мирзоназар Махманазаров. Артели деревообработчиков существовали в Коканде, в Бухаре, артель по изготовлению игрушек — в Ташкенте. Цыганские колхозы и ремесленные артели существовали и в Таджикистане. В колхозах открывались школы, несколько цыган получили высшее образование.

В тяжёлые годы войны многие цыганские семьи вернулись к полукочевому образу жизни и попрошайничеству. Но после указа 1956 г. об оседлости цыган процесс «прикрепления» их к земле вновь усилился. Тогда же при получении паспортов их повсеместно стали записывать узбеками и таджиками. Многие из них имеют двойственное самосознание: считают себя таджиками или — реже — узбеками, но помнят о цыганском происхождении. Некоторые группы цыган называют себя «кашгарцами» (уйгурами) или арабами. Особенно быстро ассимилировались «цыганоподобные» группы тавоктарошей и мазанг. Многие цыганские сообщества стали «незаметны»: так, при Андижанской фабрике художественных изделий была создана цыганская бригада по плетению корзин, продукция которой демонстрировалась на выставках, правда, как «узбекское» традиционное ремесло.

Несмотря на все изменения, значительная часть цыган, тем не менее, по-прежнему передвигалась, жила в шатрах, правда, подолгу задерживаясь в одном месте, где-нибудь на окраине селения. Даже оседлые и ассимилированные цыгане обычно живут отдельно от остального населения и работают в отдельных бригадах. После распада СССР в 1991 г. и образования независимых государств, что сопровождалось резким ухудшением социально-экономической ситуации, процесс возвращения цыган к прежнему, традиционному образу жизни усилился. Особенно это было заметно в Таджикистане, где в 1992-1997 гг. бушевала гражданская война. Она заставила многих цыган, как и многих таджиков и узбеков, покинуть родину и уехать в Россию.

Численность цыган в Средней Азии никто никогда точно не подсчитывал, да её и невозможно подсчитать, поскольку многие цыгане выдают себя за представителей других национальностей. По переписи 1926 г., в Узбекистане их насчитывалось 3710 человек, несколько меньше — в Таджикистане. По данным переписи 1989 г., среднеазиатских цыган было около 25 тыс. человек. Реальная их численность всегда была больше как минимум в два раза.

Сказанное о среднеазиатских цыганах нельзя считать исчерпывающей или достаточно полной информацией об этой группе. Не всё в истории среднеазиатских цыган, а также в их культуре, быту, взаимоотношениях известно специалистам. Сохраняющаяся замкнутость их образа жизни не позволяет исследователям глубоко проникнуть во многие сферы их жизни, правильно понять отличия разных цыганских и «цыганоподобных» групп друг от друга. Как писала этнограф Б.Х.Кармышева, «…вопросы их происхождения, родства их между собой нельзя считать решёнными…».

Сергей Николаевич Абашин
кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник
отдела этнографии Средней Азии
Института этнологии и антропологии
Российской Академии наук

Литература о среднеазиатских цыганах:

Вилькинс А.И. Среднеазиатская богема // Антропологическая выставка 1879 года. Т.3. Ч.1. М., 1879. С.434-461;

Назаров Х.Х. Современное этническое развитие среднеазиатских цыган (люли) // Этнические процессы у национальных групп Средней Азии и Казахстана. М., 1980;

Оранский И.М. О термине «мазанг» в Средней Азии // Страны и народы Востока. Вып.10. М., 1971. С.202-207;

Оранский И.М. Таджикоязычные этнографические группы Гиссарской долины (Средняя Азия). Этнолингвистическое исследование. М., 1983;

Снесарев Г.П. Среднеазиатские цыгане // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. Т.34. 1960. С.24-29;

Снесарев Г.П., Троицкая А.Л. Среднеазиатские цыгане // Народы Средней Азии и Казахстана. Т.2. М., 1963. С.597-609.

Лера Янышева о цыганах-люли.

Наши цыгане считают, что люли — это узбеки или таджики. Их раздражает, что русские видят в люли цыган. И в самом деле - что в них цыганского? Кочуют таборами от города к городу. Живут в палатках… То, что их женщины и дети на улицах попрошайничают - ещё не повод причислять их к цыганам. В крайнем случае столичные «рома» согласятся, что люли - цыганообразная группа. И вообще настоящий цыган, в их понимании, непременно должен иметь респектабельное жильё (желательно на Рублёвке) и иномарку последней модели (предпочтительно «Бэнтли», хотя «Мэрин» и «Бэха» тоже пойдёт). Каждый цыганёнок должен закончить элитный ВУЗ, чтобы впоследствии заняться серьёзной коммерцией. Вот такого парня легко можно признать за своего!

Шучу, конечно.

Но приезжих с востока, и правда, стыдятся. Сто причин найдут, чтобы отмести возможное родство.

Часто можно услышать, что люли не говорят по-цыгански.

Ну да - не говорят.

Но ведь очень многие украинские «сэрвы» знают от силы десяток цыганских слов… Некоторые наши артисты исполняют на сцене фольклорные песни, заучивая текст на слух. С таким же успехом можно было бы разучить японские, венгерские вещи, или песни австралийских аборигенов. Но ведь поют же на ломаном цыганском! И в национальной принадлежности таких артистов никто не сомневается.

Слышу иногда по поводу люли и такую фразу: «Ты что? Они ведь не нашего Бога люди!». В ответ на этот трепетный религиозный шёпот всегда хочу спросить: «Но ведь “крымы” тоже мусульмане. Вы с этими цыганами дружите? В гости зовёте? И при этом не считаете их чистокровными татарами!».

Наверное, дело всё-таки в том, что велик у наших цыган с люли культурный разрыв. Одни веками подстраивались под жизнь в славянском окружении, другие до недавнего времени кочевали исключительно по Средней Азии. Вот и не понимаем друг друга.

Честно говоря, мы с мужем тоже считали, что люли - это таджики. И были в этом свято уверены до тех пор, пока не очутились на таборной стоянке. Тогда и выяснилось, что они на своём языке называют себя «мугатами», а при разговоре по-русски - цыганами. Оказалось, что их женщины неплохо гадают. И даже - страшно сказать - умеют снимать порчу и сглаз. Только занимаются они этим у себя на родине. Да и вблизи их жизнь оказалась совершенно цыганской, только не современной, а такой, какой была лет сто назад.

Дальше - больше. Несколько мугатских семей устроились в бараке в подмосковном посёлке. А поскольку это недалеко от нас, то появилась возможность частенько заваливаться друг к другу в гости. Так мы с удивлением узнали, что в восточном таборе есть наши коллеги - артисты. У себя на родине они раньше играли в ресторане (совсем как мы в Москве). Репертуар у них обширный. Ну, к тому, что они поют узбекские и таджикские песни, мы бесспорно были готовы. Но в их исполнении весьма недурно прозвучали и песни из индийских кинофильмов. Совершенной неожиданностью оказалась русская патриотическая мелодия, которая прозвучала весьма специфически, хотя и разбудила в душе глубокое чувство любви к родине.

Немного, правда, подкачали инструменты. Где-то был раздобыт старенький аккордеон (в прямом смысле старенький, потому что его уже давно кто-то выкинул - и с того «выкидыша» прошло не меньше лет десяти). А восточный бубен (дойра) был заменён тазиком, в котором ещё недавно что-то стирали, потому как он ещё сохранил следы влаги и стирального порошка.

В тот день мы засиделись допоздна. Хотя вставать приезжим люли надо было рано. Женщинам - просить подаяния на рынках, а мужчинам - копать траншеи.

Жили-были бедные родители, они имели сына Лю и дочь Ли. Однажды в страну пришёл завоеватель, родители бежали и в суматохе потеряли детей. Осиротевшие Лю и Ли пошли искать их – каждый выбрал свою дорогу. Через несколько лет они встретились и, не узнав друг друга, поженились. Когда правда открылась, мулла проклял их, и с тех пор это проклятие преследует их потомков, которые зовутся «люли». Это одна из легенд, которые можно услышать от нынешних стариков из числа необычной группы «люли», живущей в Средней Азии. В ней попытка объяснить не только происхождение самого слова «люли», не имеющего перевода ни с одного языка, но и подчеркнуть замкнутость группы, презираемую окружающим населением.

История с печальным концом, конечно, сказочная. Российские путешественники и учёные, проводившие исследования в Средней Азии и нашедшие поразительное сходство люли с европейскими цыганами, предложили более научную гипотезу.

(Всего 12 фото)

1. Среднеазиатские цыгане (как и цыгане вообще) – выходцы из Индии, которые когда-то принадлежали к одной из низших каст индусского общества.

2. Специалисты, в частности, обратили внимание, что в «Шахнаме» средневекового персидского писателя Фирдоуси в одной из легенд говорится о переселении из Индии в Персию 12 тыс. артистов «лури», присланных в дар персидскому правителю из рода Сасанидов Бахраму Гуру в V в. н.э.

3. Учёные высказали гипотезу, что название «лури», или «люли», связано с названием города Arur, или Al-rur, – столицей древних раджей Синда, одной из областей северо-западной Индии.

4. Группа артистов прижилась на новом месте и, сохранив свою замкнутость и профессиональную специализацию, из касты превратилась в своеобразную этническую группу цыган.

5. Потомками выходцев из Синда стали люли Персии и Средней Азии. В персидском словаре слово «люли» до сих пор означает «люди, занимающиеся плясками и песнями».

8. Люли/джуги считаются мусульманами-суннитами, они совершают все необходимые ритуалы (на которые в прошлом приглашались все цыгане округи) – обрезание, мусульманские похороны, чтение молитву-никох на свадьбах (кстати фотосъемка свадеб здесь не принята).

9. Более религиозными были оседлые цыгане, менее религиозными – бродячие.

11. Наиболее многочисленная из этих групп – местные цыгане, которые живут в Средней Азии издавна.

12. Сами себя они называют «мугат» (араб. мн.ч. от «муг» – огнепоклонник, язычник), иногда «гурбат» (в переводе с арабского – «чужестранность, одиночество, безродность»). Окружающее население, если это узбеки, зовёт их «люли», если это таджики (особенно в южных районах Средней Азии, где слово «люли» не употребляют) – «джуги» (в некоторых индийских языках – «нищий, отшельник»). В некоторых районах группы бродячих цыган именуют «мултони» (видимо, по названию синдского г. Мультан), оседлых – «косиб», т.е. ремесленник.