Фольклорные элементы в современной русской литературе. Фольклор - «генетический» элемент мироощущения

Пьеса А. Н. Островского «Снегурочка» и созданная на ее основе одноименная опера Н. А. Римского-Корсакова — своеобразный гимн русскому фольклору, дань уважения и преклонения перед богатейшим наследием языческой Руси, ее верованиями, предания-ми, обрядами и мудрым отношением к жизни в гармонии с природой.

Говорить о фольклоризме этих произведений и легко и сложно. Легко потому, что фольклорное начало, этнографизм составляют суть, содержание, язык и пьесы, и оперы. Многие факты лежат здесь на поверхности, так что не составляет большого труда найти первоисточники образов, сюжетных линий, эпизодов в сказочном, песенном, обрядовом материале. Нас поражает и восхищает авторское проникновение в мир русской архаики и современного драматургу и композитору народного творчества, удивительно бережная и в то же время ярко индивидуальная, смелая обработка этого пласта национальной культуры и создание на основе его величайших по красоте, глубине мысли произведений, созвучных прошлому и настоящему.

Трудность, и немалая, заключается в том, что фольклоризм «Снегурочки» таит в себе множество загадок и скрытого смысла. Это всегда озадачивает и очаровывает, в этом непреходящая ценность и сила искусства, его вечная актуальность и новизна. Возьмем принятое жанровое определение «Снегурочки» — весенняя сказочка. Вроде бы все ясно, но, строго говоря, неверно: перед нами разворачивается отнюдь не сказочное действо хотя бы потому, что завершается оно гибелью главных героев, что классической сказке никак не свойственно. Это чистой воды мифология, увиденная сквозь толщу веков, понятая и обработанная художниками XIX столетия. Еще точнее сюжет «Снегурочки» можно было бы обозначить как древний календарный миф, насыщенный позднейшими текстами обрядового, песенного, эпического содержания, сохранившими если не целиком, то частично черты архаического взгляда на мир, на место и роль человека в космоприродном универсуме.

Кстати, и то, что мы по привычке называем народной сказкой о растаявшей под лучами летнего солнца девочке, вылепленной из снега, — тоже не сказка. Заметим в скобках: сюжет о Снегурочке стоит особняком в традиционном сказочном репертуаре, он практически не имеет вариантов и очень краток, скорее напоминает притчу о закономерном наказании за пренебрежение к правилам поведения, обусловленным законами природы, и нежизнеспособности искусственного, неестественным образом созданного вопреки законам жизни.

Главное в сюжете пьесы и оперы — идея гармонии человека и природы, преклонение перед красотой окружающего мира и целесообразностью законов естественной жизни. Все это, по мысли многих представителей русской интеллигенции XIX в., когда-то было свойственно человеческому обществу и потеряно с приходом цивилизации западноевропейского, урбанического типа. Сегодня видно, насколько сильна была в русском обществе ностальгия по «идеальному прошлому» и насколько это опиралось на характерное для России стремление узнать свои корни, откуда что «есть пошло», понять и осмыслить себя сегодняшнего через свое прошлое — историческое и мифологическое, оздоровить и исправить современное общество через обращение к заветам старины седой.

Не касаясь авторского замысла и сугубо профессиональных приемов композиторского творчества, ограничусь несколькими комментариями к фольклорно-этнографическим реалиям, отраженным в либретто оперы Н. А. Римского-Корсакова. Отдельные детали, повороты сюжета, мотивировки, воспринимаемые ныне как второстепенные, а то и просто странные, на самом деле оказываются чрезвычайно важными и помогают проникнуть в глубины народного мировоззрения, понять символику и логику поступков действующих лиц оперы.

Несколько раз упоминается в пьесе и либретто Красная горка. Сначала здесь появляется Весна, потом сюда отправляются водить хороводы молодые берендеи — девушки и юноши. На Красной горке встречает Купава Мизгиря и влюбляется в него. Это, конечно, не случайно. Во-первых, издавна именно на возвышенностях, холмах девушки кликали весну, отправляясь туда петь веснянки и встречать прилет птиц. Красной горкой называлось, а кое-где до сих пор называется первое весеннее гулянье молодежи на улице после зимних избяных посиделок. Красной горкой именуют и первое воскресенье после Пасхи, оно считается счастливым днем для бракосочетания. Ярилина гора «Снегурочки», можно сказать, перенимает эстафету Красной горки, реализуя ее брачную, эротическую направленность и усиливая мотивы расцвета производительных сил природы, урожайности земли.

В «Снегурочке» блестяще отражено мифологическое представление о вечном круговороте жизни и жестких законах природы: всему отведено свое время, все с неизбежностью рождается, зреет, стареет и умирает; за зимой должна наступить весна, на смену которой обязательно придет лето, затем в строгой очередности осень и зима. Такой порядок есть условие вечного существования Вселенной, человека и культуры. Нарушение порядка и правильного хода вещей, вмешательство в раз и навсегда устоявшийся поток жизни чревато трагическими событиями — и в сфере природных явлений, и в судьбе человека. Однако многовековый опыт показывал, что гладкого, спокойного перехода из одного состояния в другое практически не бывает, срывы и нарушения неизбежны, потому великая миссия человека заключается не только в строгом следовании заведенному порядку, но и в восстановлении утраченного баланса. В языческие времена, как, впрочем, и в более близкие к нам, мощным механизмом регулирования жизненных процессов были ритуалы и обрядовые комплексы, в состав которых обязательно входили жертвоприношения.

Если с этой позиции посмотреть на «Снегурочку», то очевидной становится буквально пронизанность ее темой жертвы ради высшего блага, мотивами очищения и преображения через смерть, уничтожение. Это и сжигание Масленицы с плачем и смехом, и радость берендеев по случаю гибели Снегурочки и Мизгиря. Наконец, это финальный апофеоз — появление Ярилы-Солнца с символами жизни и смерти, конца и начала — человеческой головой и снопом ржаных колосьев. Здесь необходимо еще раз подчеркнуть превосходное знание Островским и РимскимКорсаковым народных традиций, обрядов и образов, лежащих в основе дохристианской земледельческой картины мира.

В Прологе берендеи точно в соответствии с вековой традицией провожают Масленицу в виде чучела из соломы, обряженного в женскую одежду. В реальной обрядовой практике Масленицу сжигали, в «Снегурочке» ее увозят (прогоняют) в лес. Последнее оправдано кольцевым построением пьесы и оперы: в заключительной сцене 4-го действия солома Масленицы превращается в налитые зерном колосья ржи, которые держит Ярило; темный холодный лес заменяется залитым солнцем, открытым пространством Ярилиной долины; люди выходят из лесу, из мрака на свет, и взоры их обращены вверх — к горе с острой вершиной, где появляется жаркий бог Солнца. В народной традиции связь масленичных огней с купальскими усиливалась колесом, символизирующим солнце. Чучело Масленицы сажали на колесо и сжигали вместе с ним, в Купальскую ночь с возвышенностей, где разжигали костры, скатывали горящие колеса.

Еще более поразительно почти что цитирование в «Снегурочке» реальных обрядов. Самый яркий пример: финальное появление Ярилы с человеческой головой и хлебным снопом и записанный не однажды обряд призывания лета. К 27 апреля в Белоруссии было приурочено следующее действо: выбиралась молодая женщина, которая должна была изображать молодого красивого мужчину (видимо, Ярилу). Босоногая, она была наряжена в белую рубаху, на голове красовался венок из полевых цветов. Женщина держала в правой руке символическое изображение человеческой головы, а в левой — ржаные колосья. В других местах так же наряженную девушку, с теми же атрибутами сажали на белого коня, привязанного к дереву. Вокруг нее девицы водили хороводы. Воронежцы сходный ритуал проводили накануне Петровского поста и наряжали не девицу, а юношу.

Напомним, что Ярила — славянский мифологический и обрядовый персонаж, воплощающий идею плодородия, прежде всего весеннего, а также сексуальной мощи. Имя этого божества произведено от корня яр. Широкий спектр значений раскрывается в однокоренных словах, например яровой хлеб, ярость, яркий, ярка (овца), на Русском Севере существует термин «яровуха», обозначающий совместное гулянье парней и девушек и ночевку их в избе во время Святок.

Совершенно в духе народных представлений даны образы Бобыля и Бобылихи. В сказках, преданиях, народных песнях бобыли — изгои, ущербные люди, не сумевшие или не пожелавшие выполнить естественные социальные функции — обзавестись семьей и иметь детей. Их жалели, но и сторонились. Не зря в фольклорных текстах бобыли живут на окраинах селения, в последнем доме, а обычное крестьянское право лишало их целого ряда привилегий и прав, в частности запрещалось участие их в ритуалах, связанных с продуцирующим началом, пожилых мужчин-бобылей не включали в совет старейшин. Бобыли, как социально неполноценные крестьяне, часто становились пастухами, об общепринятом пренебрежительном отношении к которым хорошо известно по массе этнографических наблюдений, описаний, исследований. Понятно, отчего именно к таким «недолюдям» попадает Снегурочка, сама наполовину человек, именно у них она должна пройти, говоря сегодняшним языком, период адаптации к новым условиям. По законам волшебной сказки и обрядов инициационного типа дом на окраине и хозяин (хозяева) его должны выполнить фукцию медиатора, помочь героине преобразиться, перейти из одного мира в другой через систему испытаний. Берендеевские бобыли — явно смеховой, сниженный образ классических «испытателей» сказочных героинь: Бабыяги, Метелицы, ведьмы и пр. У бобылей не нашлось для приемной дочери волшебного клубочка или заветного слова, которые помогли бы девушке из иного мира превратиться в полноценного члена человеческого сообщества. Но ведь перед нами не сказка…

Бобыль и Бобылиха обделены Пастушьи трубы и рожок жизненной силой, жаром любви, по тому падки на мнимые, обманные ценности (богатство Мизгиря) и холодны по отношению к Снегу- рочке. В обрисовке об- раза Бобылихи есть одна существенная деталь, ко-торая сегодня ус-кользает от внимания, но которая хорошо понималась нашими соотечест-венниками в XIX веке и использовалась в качестве яркого дополнитель-ного штриха, делающе-го Бобылиху смешной и жалкой в своих притязаниях. Речь идет о рога-той кичке, которую, на-конец-то, просватав при-емную дочь и получив выкуп, обрела Бобыли-ха. Дело в том, что кич-ка — не просто традиционный женский голо-вной убор. Рогатую кичку (с возвышениями на передней части в виде конского копыта, лопаты или рогов, направленных вверх-назад) могли носить женщины, имевшие детей, при-чем высота «рогов» обычно напрямую зависела от ко-личества детей. Так что, заполучив кичку, Бобылиха как бы уравнивала себя с другими берендейками-"боярынями" и могла претендовать на иное к себе отно-шение. Кстати, тот же прием в той же смеховой функции применил и А. С. Пушкин в «Сказке о рыбаке и рыбке», где Старуха, обретя новый статус, восседает в украшенной рогатой кичке.

По-своему загадочен образ Мизгиря. Роль его в сю-жете, отношение к нему берендеев, мотивировка по-ведения и трагическая, с нашей точки зрения, гибель становятся более понятными при обращении к веро-ваниям и представлениям, часть которых дожила едва ли не до начала XX в.

Мизгирь — одно из наименований паука. В тради-ционной культуре паук — существо близкое к сонму нечисти, коварное, злое, агрессивное. Существуют ус-тойчивые представления о том, что убившему паука прощается семь грехов. С другой стороны, мизгирь воспринимается и как одна из ипостасей домового, считается, что паука в доме нельзя убивать, так как он приносит богатство и благополучие. Удивительным образом оба отношения сходятся в образе Мизгиря-купца. Купцов издавна уважали на Руси, наделяли осо-быми качествами и знаниями, почти волшебными, а то и магическими, благодаря их пребыванию в далеких странах, на краю земли, значит, близости к неведомому, потустороннему и опасному. (Вспомним новгородско-го былинного Садко, купца из «Аленького цветочка» и др.) Деньги, золото, богатство обычно воспринимали как признак либо чудесного дара или случая, либо как следствие разбоя, нечистой и нечестной сделки.

В народе с пауком связана брачная и любовная те-матика. В свадебной обрядности белорусов, жителей западнорусских губерний используются сплетен-ные из соломы сложные фигуры — символы счастья и крепкого союза. Такой предмет назывался паук, он прикреплялся к потолку избы, часто над столом, где проходил брачный пир. Мизгирь — заморский купец — хоть и из берендеева рода, но чужой, оторвавшийся от своих корней. В этом смысле он настоящий сказочный жених — незнамый и богатый, дарующий героине счастье, но и свадебный «чуж-чужанин» — жених, прибывший из-за моря, «из-за лесу, из-за гор» и связанный прежде всего с пред-ставлениями о разлуке и неволе. Горячность, эгоизм, агрессивность Мизгиря сродни прямо противополож-ному полюсу — холодности и пассивности Снегуроч-ки. То и другое в крайних своих проявлениях — чуждо простым берендеям и опасно для сообщества людей.

Добавим, что известен ритуал, приуроченный к кон-цу лета, — изгнание из дома насекомых посредством колосьев нового урожая. Тараканов, пауков, клопов собирают в коробок и зарывают (хоронят) в землю со словами: «Ржаной сноп — в дом, тараканы — вон!».

Таким образом, сама тема избавления от насекомых, принимая обличье потешки, а когда-то, быть может, и серьезного ритуала, была актуальна для традицион-ного общества. И в определенных ситуациях изгнание, умервщление паука (мизгиря) считалось делом благим и необходимым. Еще одно дополнение — известны ма-гические ритуалы вызывания дождя с помощью пау-ков, что подчеркивает изначальную, мифологическую причастность паука водной стихии, внечеловеческому миру. В контексте же «Снегурочки» как бы сходятся все народные представления о пауке, что оправдыва-ет изгнание Мизгиря из пределов Берендеева царства и заставляет рассматривать его гибель как возвраще-ние в родную (вне-человеческую) стихию, в иноми-рье, что, естественно, понималось как восстановление утраченного порядка и справедливости и способс-твовало возврату нормальной жизни, приходу Яри-лы-Солнца и лета. Вода оказывается и родной стихией Снегурочки, ее сущностью и нормальным природным существованием в весенне-летний период, так что смерть влюбленных — это возврат к естеству. Слияние в одной стихии объединяет их — разных, но тождественных в чужести по отношению к людям и в обречен-ности смерти ради устранения дисгармонии в мире.

Подобных примеров тонкого, точного, глубоко осмысленного подхода к традиционной русской куль-туре в «Снегурочке» очень много.

Опера, созданная Римским-Корсаковым, на уровне либретто сохранила как сюжетную, так и поэтическую основу произведения Островского.

Разумеется, фольклоризм оперы более очевиден и ярок благодаря включению подлинных народных песен и наигрышей, фольклорных приемов звукопод-ражания, народных кличей и плачей, благодаря музы-кальной образности, удивительной системе лейтмоти-вов, богатой и сочной инструментовке.

Н. А. Римский-Корсаков сторицей отплатил наро-ду, щедро раскрывшему перед ним тысячелетнее ду-ховное богатство, подарив в новом, современном виде свою гениальную творческую фантазию на темы Древ-ней Руси.

Поэма Некрасова – кладезь народной мудрости.
Первые строки «Пролога» напоминают сказочный зачин. Зачин – традиционное начало сказки: В каком году – рассчитывай…
Почти все герои названы по именам, а фамилии не указываются: Роман, Демьян, Лука,
Иван и Митродор, Пахом, Пров.
Фольклорный колорит усиливается с помощью сакральных чисел: 7.
на столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков:
Семь временнообязанных…

Слетелися семь филинов,
Любуются побоищем
С семи больших дерев,

Сказочным кажется сюжет, когда Пахом подбирает птенчика и беседует с ним, а затем и с пеночкой, которая в качестве выкупа за птенца даёт скатерь-самобранку, тайное место с «волшебной коробкой»:
В ней скатерть самобранная,
Когда ни пожелаете,
Накормит, напоит!
Тихонько только молвите:
„Эй! скатерть самобранная!
Попотчуй мужиков! “
По вашему хотению,
По моему велению
условная форма обращения к скатерти
«Смотрите, чур, одно!
Съестного сколько вынесет
Утроба - то и спрашивай,
А водки можно требовать
В день ровно по ведру.
Коли вы больше спросите,
И раз и два - исполнится
По вашему желанию,
А в третий быть беде! »
– основа многих русских народных сказок
Этот сверкающий поток слов захватывает и увлекает… Секрет вечной силы и молодости музы Некрасова в приобщении её к неиссякающему источнику русской народной поэзии. Да и мог ли Некрасов писать иначе книгу, по его словам «полезную, понятную народу и правдивую» ? Бойкое, размашистое народное слово, меткое и остроумное, «какого не придумаешь, хоть проглоти перо» , – основа основ всей поэзии Некрасова.
Кроме сказочных мотивов, в «Прологе» огромное количество примет, поговорок, загадок, которые не только отражают ум, красоту, мудрость речи русского народа, но и придают поэме чрезвычайную фольклорную насыщенность. Пословицы. «Мужик, что бык… » Пословица характеризует качество характера простого мужика, его упрямство, упорство, настойчивость. В современной речи- упрям, как бык. «Пташка малая, а коготок востёр» -(«Маленький, да удаленький») и т. д.
Загадки- Вас только, тени черные,
Нельзя поймать - обнять! -тени
Без тела - а живет оно,
Без языка - кричит! -эхо
Поверье – идущее из старины, живущее в народе убеждение, вера в примету. Примета – явление, случай, которые в народе являются предвестием чего-нибудь.
«Ну, леший шутку славную над нами подшутил» .
В настоящее время можно услышать такие выражения: леший попутал, иди ты к лешему (уходи) , какого лешего? (выражение досады) , леший его знает (кто его знает) – все они используются в просторечном стиле.
«Кукуй, кукуй, кукушечка!
Заколосится хлеб,
Подавишься ты колосом –
Не будешь куковать. »

Богатырёва Ирина Сергеевна

писатель, член Союза писателей Москвы и Пен клуба, магистрант Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ

В настоящей статье рассказывается о фольклорных элементах, присутствующих в современной русской новеллистике, а именно: сказочные мотивы и архитектоника в современной детской литературе, мотивы городских легенд, детских страшилок, быличек и т.д., народных песен, мифологии разных народов, которая может быть показана либо "взглядом снаружи ", либо "взглядом изнутри". В статье приведены примеры анализа некоторых романов современных русских авторов, опубликованные в 2008-2015 гг.

Эта статья представляет из себя конспект доклада, прочитанного в рамках Международного круглого стола "Современная литература: точки пересечения" в Институте художественного образования и культурологи РАО, и является введением в тему, которая сама по себе требует не только более подробной разработки, но и постоянного мониторинга. Ибо "современная литература" – это поток, изменения в котором происходят постоянно, так что даже те тексты, что публиковались в предыдущем десятилетии, являются отражением иных процессов, нежели происходят сейчас. Поэтому по моему мнению, для истинно увлечённого исследователя анализ каких-либо процессов в текущей литературе не может быть завершён никогда и рискует превратиться в постоянное отслеживание и фиксацию тех или иных изменений. Так что данная статья не претендует на какую-либо полноту или объективность картины, а может быть названа дайджестом тех мотивов и элементов фольклора, которые попадают в тексты, знакомые автору этого исследования по публикациям последних лет.

Разумеется, обогащение литературы фольклорными элементами происходит всегда, в этом нет чего-то необычного или принципиально нового: собственно, литература во многом выросла из фольклора и не прерывает этого контакта до наших дней. Заимствования бывают прямые и опосредованные, порой явленные в виде цитат или же улавливаемые только на уровне вдохновляющих мотивов. Цели, ради которых авторы обращаются к фольклорному наследию, бывают разными, но главной, как я вижу, является подсознательное желание писателей найти опору в апробированном временем и подтверждённым традицией материале. Кроме того, читателю это упрощает процесс вхождения в новый текст, знакомство с новым художественным миром: видя знакомых персонажей, узнавая сюжеты, даже просто интуитивно предчувствуя жанровые законы, он преодолевает первый порог знакомства, что гарантирует лояльность к тексту в дальнейшем.

Поэтому – и по ряду других причин – современные авторы любят черпать вдохновение в фольклоре, но, как я подчёркивала выше, само по себе это нельзя назвать тенденцией. Анализа, на мой взгляд, заслуживает другое: что именно из фольклора попадает в литературу (сюжеты, персонажи, мотивный и типологический состав и т.д.), каким образом происходит внедрение этих элементов в текст, с какой целью и результатом и можно ли за этим уловить нечто общее. Как мне кажется, здесь уже можно проследить некие тенденции, характеризующие современную литературу, причём свои для разных жанров.

Конечно, когда мы говорим о фольклорном происхождении, на ум в первую очередь приходит детская литература и особенно – сказки. В фольклоре этот жанр особенно хорошо изучен, но и в художественной литературе он очень популярен по сей день. Однако если мы постараемся провести беглый анализ текстов, написанных в этом жанре в последние годы, мы неожиданно обнаружим, что прямого совпадения с фольклорной сказкой у современной литературной сказки не так-то много. Что можно счесть за главное, жанрообразующее начало для фольклорной сказки? В первую очередь, это функциональность сюжетного построения. Как известно из знаменитых постулатов В. Проппа, фольклорная сказка строится таким образом, что нам не важны персонажи как таковые с их характерными особенностями и индивидуальными чертами, а гораздо более важно то, что они делают и как себя ведут. Состав персонажей и их ролей в классической фольклорной сказке тоже хорошо изучен, как и мотивный состав, закреплённый за каждым из них. Более того, если мы вдумаемся, то обнаружим, что в нашем восприятии именно мотивный состав превращается в характеристику персонажа: нигде в сказках вы не найдёте указаний на то, как выглядел Кощей Бессмертный, злой он или добрый, однако мы воспринимаем его как отрицательного персонажа в соответствии с поступками и ролью протагониста по отношению к главному герою. Хорошо изучено и формальное устройство сказочного повествования: традиционные речевые зачины, концовки и медиальные формулы, ритмизированные вставки и др. элементы, помогающие устной передаче, запоминанию и рассказыванию текста.

Конечно, типичная фольклорная сказка бытовала устно, и это объясняет все перечисленные особенности, а кроме того – её предельную фиксацию на сюжете: именно сюжет делает сказку, во-первых, интересной, во-вторых, динамичной и лёгкой для восприятия. Представьте сами: если вы будете пересказывать содержание какого-либо фильма, на чём вы сделаете акцент – на психологическом обосновании действий героев или на событиях, которые происходили на экране? Сказка – это тоже своеобразный пересказ событий: именно её предельная действенность обеспечила жанру долгую жизнь, тогда как психология персонажей, как и витиеватый язык повествования всегда оставались на совести рассказчика, более или менее талантливого в своём деле.

Однако если прочесть достаточное количество современных литературных сказок, легко заметить такую тенденцию: сюжет как основа не является превалирующим, он заменяется описаниями, изобретением необычных персонажей или миров, а также психологией и обоснованием поведения героев. По сути, современная сказка так же сложна для пересказа, как и текст любого другого жанра, вне зависимости, на какой возраст читателя она рассчитана. Можно сказать, что она дрейфует в сторону психологической прозы, и это главное, что отличает современную литературную сказку от фольклорной. Как это ни странно, но функциональность сюжета – эта основа сказки как таковой – почти не попадает в современную литературную сказку. Однако с удовольствием заимствуются все внешние, формальные маркеры жанра: типичные персонажи (тот же Кощей Бессмертный, баба Яга, Иван Царевич и др.), словесные формулы, сам сказочный антураж и стилистика. Кроме того, не редки случаи, когда автор, смутно понимая, что у разного фольклорного материала разная природа, а значит, и разная сфера бытования, добавляет в сказку персонажей таких жанров, какие в традиции ни при каких обстоятельствах не могли бы встретиться в рамках одного текста: например, лешие, языческие боги, потусторонние существа других национальностей... Стоит ли говорить, что результат в таких случаях получается более чем сомнительный.

Готовясь к этому докладу, я поняла, что найти пример хорошей литературной сказки очень непросто. И всё-таки в качестве иллюстрации могу привести текст А. Олейникова «История рыцаря Эльтарта, или Сказки синего леса» (2015 г.). Сам по себе материал, на котором выстраивается повествование, нельзя назвать традиционным: персонажи этой сказки либо вымышленные, либо взяты из разных европейских мифологических традиций. То же касается в целом художественного мира текста. Однако хорошее знание фольклорных законов позволяет автору создавать оригинальный, но крепко сшитый текст: здесь есть и яркие персонажи со своим мотивным составом, чьи действия обусловлены сюжетной необходимостью, а не психологизмом, и продуманный функциональный сюжет (горе, постигающее героя в самом начале, требует разрешения и становится движущим мотивом его путешествия), на пути его сопровождают и помощники, и антогонисты, – одним словом, классический набор ролей. Всё это сближает текст с фольклорными прототипами.

Однако не только детская литература обогащается фольклорными элементами. И не только сказки становятся их источниками. Другими набирающими популярность в наше время жанрами фольклора, питающими литературу, становятся былички, детские страшилки, городские легенды, - все те тексты, чью прагматику можно определить как намеренное создание эмоционального напряжения, стремление напугать слушателя (читателя), а также передать информацию о персонажах актуальной мифологии – домовых, леших, русалках, барабашках, НЛО и проч., их повадках, контактах с человеком и способах общения с ними. Если говорить об элементах, попадающих из этих текстов в литературу, так это в первую очередь названная прагматическая особенность – испуг, эмоциональное напряжение с разными целями и разными путями разрешения. Остальное – сами персонажи актуальной мифологии, мотивы, сюжеты и т.д., - также переходит в литературу, но уже не так часто, а главное, не всегда с теми же функциями.

Как видно из беглого обзора заимствуемых элементов, в данном случае у авторов остаётся большая свобода: беря одни элементы, они могут игнорировать другие, и всё равно давать читателю понять, с какими фольклорными источниками он имеет дело. Не сложно догадаться также, о каких жанрах литературы идёт речь: в первую очередь это фантастика, фентэзи, хоррор... На первый взгляд кажется, что сам по себе этот материл диктует авторам, обращающимся к нему, строгие жанровые законы, однако, как станет видно ниже, при умелой работе с ним авторы могут уходить от жёстких жанровых форм (т.н. формульной литературы ) и чувствовать себя художественно раскрепощёнными. Таким образом, эти элементы попадают в переходные между коммерческими и некоммерческими жанрами тексты. Так, к примеру, очень свободно чувствует себя М. Галина в романе «Автохтоны» (2015 г.), насыщая свой текст городскими легендами некоего реального украинского города, порой с очень конкретной географической привязкой (или стилизуя текст под аналогичные устные примеры), актуализируя персонажей европейской мифологии, создавая необходимую эмоциональную среду – мистическую, напряжённую, таинственную – и в то же время, не уходя в жёсткую жанровую форму. С другой стороны Н. Измайлов пишет дилогию (позиционирующуюся как романы для подростков) «Убыр» (2013 г.) и «Никто не умрёт» (2015 г.) в жанре, очень близком классическому хоррору, наполняя текст национальным колоритом не только за счёт языка, но и за счёт актуальной татарской мифологии и самого построения сюжета, близкому к волшебной сказке в трактовке В. Проппа как истории обряда инициации подростков. Как мы видим, данный фольклорный материал даёт авторам широкие художественные возможности.

Редким фольклорным жанром, попадающим в художественную литературу, является народная песня. Собственно, мне известен только один пример работы с этим материалом не в качестве источника для цитирования, а как источник заимствования, однако он настолько яркий, что заслуживает отдельного упоминания: это роман А. Иванова «Ненастье» (2016 г.). Автор, не чуждый ни формульным повествованиям, ни фольклорному багажу вообще, в этом романе нашёл нетривиальный путь для создания узнаваемой русским читателем художественной реальности: весь текст – и корпус главных персонажей, и сюжет, и даже хронотоп – составлен с опорой на русские народные песни разных жанров (баллады, романсы, исторические, лирические, разбойничьи и др. песни), на их мотивный состав и образный ряд. Я не буду углубляться в анализ романа с этой точки зрения, ему посвящена моя отдельную статью , хочу лишь сказать, что такая работа с фольклорным материалом, даже если она не была проделана автором намеренно, а стала результатом его попытки найти нечто архетипическое в русском характере, достигла цели: мир романа узнаваем, а к персонажам сразу устанавливается нужное эмоциональное отношение.

Наконец, самым обширным – и самым, пожалуй, нелитературным жанром фольклора, проникающим в современную литературу, является мифология. Почему, собственно, нелитературным? Потому что сама по себе мифология базируется не только и не столько на текстах. В культуре она может быть явлена и невербально, в виде узоров на одежде, бытовом поведении, культурных кодов; поверья и мифологические представления могут быть не оформлены текстуально, но являть собой багаж общего знания, доступного представителям той или иной культуры. Поэтому автор, черпающий вдохновение в той или иной мифологии, может поступать двумя способами: с одной стороны, воссоздавать с помощью художественных средств традицию, социальное устройство и в целом мировоззрение людей, зная их мифологию; с другой стороны, воссоздавать мифологию на основе материала культуры. Кроме того, не обязательно такие базисные явления, как мировоззрение или социальное устройство могут становиться предметом интереса современных авторов. Порой в текст попадают отдельные мифологические элементы в виде конструктов, образов, базовых идей или систем, они ложатся не в основу текста, а представляют из себя важную художественную деталь, символ, аллюзию и т.д., открывая диалог с другими текстами и расширяя границы текста как такового.

Подобные случаи не редки, наверняка, многие с ними знакомы. В качестве примера такой работы с мифологическим материалом в сугубо реалистичном (с историческими отсылками) тексте хочу назвать роман Л. Юзефовича «Журавли и карлики» (2008 г.). В нём можно обнаружить два типичных мифологических мотива. Первый – это двойничество и связанный с ним мотив самозванничества, известный по мировому фольклору в разных жанрах, от сказок до быличек (если самозванцем назвать лешего, выдающего себя за человека). Второй, чуть менее очевидный, но ставший основой художественного ряда романа, – это образ трикстера, базовый для мирового фольклора и мифологии разных народов, его поведение, выводящее из равновесия других персонажей, сама по себе его жизнь с риском, авантюрами, контактом с иным миром настолько, что даже смерти он у итоге становится не доступен. Таким образом, главный герой романа, Жохов, продолжает линию других литературных трикстеров, от Тиля Уленшпигеля до Остапа Бендера.

Если же мы обратимся к собственно мифологии и текстам, написанным с опорой на этот материал, то обнаружим, что авторский взгляд может быть обращён на него двумя способами: помещён внутрь традиции, а также находиться снаружи, вне описываемого мира. Существенная разница при этом будет в том, в каком свете предстанет та или иная мифология и порождённая ею культура: как своя, понятная и привлекательная, или же чуждая, неприятная и отталкивающая. Такая разница в подходах известна по антропологическим исследованиям, в которых изначально существуют две тенденции в описании культур: с попытками понять её или сравнением с известной, т.е. собственной (в таком случае чужая культура всегда проигрывает).

Этот "взгляд снаружи" транслируется в литературе, когда автор желает создать образ "отсталого" народа. Даже если текст не ангажирован, "взгляд снаружи" не добавит читателю понимания и эмпатии к героям. В качестве примера можно вспомнить уже упомянутого А. Иванова с его ранними романами "Сердце пармы" (2003 г.) и "Золото бунта" (2005 г.), где традиционные уральские культуры поданы с точки зрения стороннего наблюдателя, и показаны только их внешние элементы и атрибуты сакрального – шаманские камлания, ритуализированное поведение, фигурки-фетиши и т.д., что не приближает читателя к пониманию этих культур и не создаёт представления об их мифологии.

Другой вариант, "взгляд изнутри", позволяет автору показать мифологию того или иного народа во всей полноте, даже обладая минимум знаний о внешних её проявлениях, ритуалах и системе взаимоотношений внутри общества. Сам по себе приём погружения позволяет автору войти самому и впустить читателя в мир людей, чья культура далека, непонятна, но благодаря этому подходу не требует перевода – она становится интуитивно доступна. Из текстов, где такой порог погружения в чуждую мифологию был пройден, могу назвать роман А. Григоренко "Мэбэт" (2011 г.), основанный на ненецкой мифологии, а также мой роман "Кадын" (2015 г.) о скифах Алтая. Оба текста написаны на разном материале: этнографическом и археологическом, поэтому степень художественного допущения в них разная. Однако и тот, и другой написаны с погружением в чужую культуру и позволяют не только узнать о быте, жизни и социальном устройстве общества, но главное – проникнуть в их мифологическое представление, почувствовать другой образ мышления, отличный от мышления современного городского человека, и понять, что в жизни людей могло стать основой для тех или иных мифологических мотивов, и наоборот – породило поведенческие паттерны с основой на мифологическом представлении.

Конечно, представленный анализ достаточно беглый и не претендует на полноту освещения ситуации – для этого требуется более обширная работа. Однако я надеюсь, что мне удалось показать тенденции в современной литературе, очевидные мне самой не только как фольклористу, но и как профессиональному читателю, и статья поможет всем желающим настроить свою читательскую оптику в новом ключе и более ясно различать элементы фольклора в современной русской литературе.

1. В. Пропп. Морфология сказки. М., 1969

2. В. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986.

3. Дж. Кавелти. "Приключение, тайна и любовная история: формульные повествования как искусство и популярная культура", 1976.

4. И. Богатырёва. "Фольклорные мотивы как конструкты узнаваемой реальности". – "Октябрь", 2017, 4.

5. А. Олейников. «История рыцаря Эльтарта, или Сказки синего леса». М., 2015 г.

6. М. Галина «Автохтоны». М., 2015 г.

7. Н. Измайлов. «Убыр». СПб., 2013 г.

8. Н. Измайлов. «Никто не умрёт». СПб., 2015 г.

9. А. Иванов. «Ненастье». М., 2016 г.

10. Л. Юзефович. «Журавли и карлики». М., 2008 г.

11. А. Иванов. "Сердце пармы". М., 2003 г.

12. А. Иванов. "Золото бунта". М., 2005 г.

13. А. Григоренко. "Мэбэт". М., 2011 г.

14. И. Богатырёва. "Кадын". М., 2015 г.

История с креативом из Волгограда, где на плакате, посвященном 75-летию победы в Сталинградской битве, изобразили Pz.Kpfw.Panther Ausf.F, получила продолжение. Местная "Комсомольская правда" выдала прекрасную во всех смыслах , можно прямо читать и наслаждаться. Особенно вот это понравилось:

"В общем, нашлись сетевые комментаторы, которые отлично разбираются в танках, потому что доходили до 8-го уровня."

Спасибо за рекламу World of Tanks, я смотрю, кто-то из двух авторов заметки явно играет. Правда, в WoT представлена другая машина - Panther mit 8,8 cm L/71. Фактически Panther Ausf.F с проектной башней.
Дальше веселее.

- Вообще, я не сторонник мешать живопись с документальными вещами, но в данном случае - это образ, - говорит заведующая отделом экспозиционной и выставочной работы Государственного историко-мемориального музея-заповедника Сталинградская битва Светлана Аргасцева. - На картине Глеба Васильева изображен разбитый немецкий танк, на нем стоит русский солдат и смотрит на Рейхстаг. И подпись: «Развалинами Рейхстага удовлетворен». Победу в 1945 году изображали именно так.

Светлана Анатольевна, я Вас правильно понял, что вы своим комментарием расписываетесь в том, что перед Рейхстагом теперь можно ставить Маус, Е-100, Sturmtiger и прочие творения сумрачного немецкого гения? Ну а что, образ же!
Это не говоря о том, что возникает еще один неудобный вопрос. Даже если бы это была исторически выверенная картина про штурм Берлина, что она делает на плакате, посвященном 75-летию победы в Сталинградской битве?

Ну а больше всего понравилось это:

Вероятно, Светлана Анатольевна имеет в виду это?

Спешу огорчить - это бокс-арт пластиковой модели. А в жизни ни одной "Пантеры" модификации Ausf.F не то что не воевало, даже не построили. Только задел по корпусам имелся.

Кстати, один из авторов набежал ко мне в ФБ. Правда, говорить неправду некрасиво: я комментарии в ФБ тру очень редко, обычно вместе с владельцами, которые себя неадекватно ведут. Таковых за 5 лет набралось 5 человек.

Комарова А.

ПО ЛИТЕРАТУРЕ

Скачать:

Предварительный просмотр:

Введение.

Чем лучше мы будем знать прошлое, тем легче,
тем более глубоко и радостно
поймем великое значение
творимого нами настоящего.
А. М. Г о р ь к и й

«Скажите мне, как народ жил, и я скажу вам, как он писал» - эти замечательные слова великого русского ученого академика Л. Н. Весловского можно отнести и к устному творчеству: как народ жил, так он и пел, и рассказывал. Поэтому фольклор и раскрывает народную философию, этику и эстетику. М. Горький с полным нравом мог сказать, что «подлинную историю трудового народа нельзя знать, не зная устного народного творчества» . Песня служит источником изучения истории, быта и нравов народа, его духовного склада и характера. Тексты песен каждой эпохи содержат страноведческую, историко-культурную, повседневно-бытовую, духовно-ценностную, политическую информацию. В песне находят отражение лексико-семантические, морфологические, словообразовательные и синтаксические особенности развития языка.

Всем известна покоряющая сила русских народных песен. Они обладают свойством не только проникать глубоко в душу, но и вызывать сопереживание.

Этот чудесный жанр фольклора стал неотъемлемой частью нашей жизни, он подтвердил свое право на существование, пройдя длительное испытание временем. Социокультурные изменения, происходящие в России в последние десятилетия, оказывают существенное влияние на речевые и языковые процессы и не могут не затрагивать песенное творчество отечественных авторов, поскольку песня является одним из наиболее динамичных жанров массовой культуры.

Тема работы: фольклорные элементы в современной авторской песне.

Актуальность темы: авторская песня России как явление, соединившее в себе поэзию, музыку и исполнение, и как своеобразное общественное движение российской интеллигенции принадлежит прежде всего к миру народной культуры.

Цель исследования: выявить фольклорные элементы в современной авторской песне.

Объект исследования – современная авторская песня.

Предмет исследования – текст современной авторской песни.

Практическая значимость работы заключается в том, что данное исследование может быть использовано при дальнейшем изучении феномена авторской песни, в практике школьного и вузовского преподавания фольклористики и других дисциплин, изучающих этнос и народную культуру.

В соответствии с целью и гипотезой исследования поставлены следующие задачи:

Проанализировать поэтику текстов русских народных песен;

Установить степень влияния фольклора на современную авторскую песню.

Материалом исследования послужили тексты популярных авторских песен песен последних 20 лет и русских народных. Основными критериями отбора материала явились наличие песенных текстов в современных сборниках и периодических печатных изданиях последних 20 лет, многократное звучание песен в музыкальных радио- и телепередачах, публикация песенных текстов на Интернет-сайтах.

Отбор материала производился с учетом некоторых ограничений. Объектами изучения не являлись: 1) песни, вербальная часть которых представляет собой образцовые тексты классической и современной литературы (песни на стихи С. Есенина, М. Цветаевой, Б. Пастернака, Е. Евтушенко, А.Вознесенского, Б. Ахмадуллиной и других поэтов); 2) «вторичные произведения», т.е. песни, написанные и звучавшие ранее и теперь представленные в новой музыкальной обработке, в новом исполнении; 3) тексты блатных, полублатных, дворовых песен; 4) тексты песен современных неформальных коллективов, содержащие ненормативную лексику.

Основная часть.

Поэтика текстов русских народных песен.

Сказки, песни, былины, уличное представление - все это разные жанры фольклора, народного устно-поэтического творчества. Их не спутаешь, они отличаются своими специфическими особенностями, различна их роль в народном быту, по-разному живут они в современности. Ни один народ в Европе не имеет такого богатства песен и напевов, красивых и оригинальных, как русский народ. Еще от XVIII столетия мы имеем свидетельство о том, как наши песни удивляли иностранных музыкантов своей свежестью и музыкальными красотами. Например, композитор Паизиэлло, услышав русские песни, не мог поверить, «чтобы они были случайным творением простых людей, но полагал оные произведением искусных музыкальных сочинителей»

Народная песня – музыкально-поэтическое произведение, наиболее распространённый вид вокальной народной музыки. Народная песня – одна из древнейших форм музыкально-словесного творчества. В некоторых древних и отчасти современных видах народной музыки она существует в единстве с танцем, игрой, инструментальной музыкой, словесным и изобразительным фольклором. Обособление её – результат длительного исторического развития фольклора.

Известный знаток и собиратель русских песен П. В. Шейн разделил свое многотомное собрание великорусских песен (до 3 тысяч) на две главные категории, по двум сторонам жизни крестьянина - личной и общественной: а) песни, отражающие в себе главные моменты жизни человека - рождение, женитьба, смерть - но в пределах своей семьи, своей волости, и б) песни, в которых выражается переход к жизни общественной, государственной. Лопатин все русские песни, исключив из них былины, делит на два разряда: 1) песни лирические, в том числе и большинство песен исторических, и 2) обрядовые - свадебные, хороводные и игровые. Эта классификация меньше выдерживает критику, потому что лирический и личный элемент в известной степени присущ и обрядовым песням.

Народную песню отличает богатство жанров, различных по происхождению, характеру и функции в народной жизни. Существенная черта большинства традиционных жанров – непосредственная связь народной песни с бытом, трудовой деятельностью (например, песни трудовые, сопровождающие различные виды труда – бурлацкие, покосные, прополочные, жатвенные, молотильные и другие, обрядовые, сопровождающие земледельческие и семейные обряды и празднества, – колядки, масленичные, веснянки, купальские, свадебные, похоронные, игровые календарные и т. п.). Исторические народные песни ценны тем, что в них нашли отражение реальные события прошлых лет. Передаваясь из поколения в поколение без значительных изменений, они на протяжении многих веков сохраняли сюжеты и героев, формы и выразительные средства.

Тематика исторических песен разнообразна и многогранна: войны, походы, народные восстания, случаи из жизни царей, государственных деятелей, предводителей бунтов. По ним можно судить об отношении народа к происходящему, о его приоритетах и моральных ценностях.

Плясовые народные песни неотделимы от разнообразных народных танцев. Наибольшее музыкальное развитие в фольклоре всех народов получили лирические песни. Они поются соло, ансамблем, хором. Именно в этом жанре проявились высшие формы многоголосия, сложные мелодические и музыкально-поэтические композиционные структуры. Разнообразие содержания лирических народных песен обусловлено прежде всего разнообразием социальных групп, создающих и исполняющих их (земледельцы, ремесленники, рабочие и другие). Каждая социальная группа общества имеет свою песенную лирику.

В народной песне преобладает строфическая и куплетная форма, часто с композиционно выделенными запевом, припевом. Различным по содержанию поэтическим строфам (куплетам) каждой народной песни соответствует обычно один напев, варьируемый при неоднократном повторении (на протяжении всей песни).

«А МЫ ПРОСО СЕЯЛИ»

А мы землю наняли, наняли.

Ой дид-ладо наняли, наняли.

А мы просо сеяли, сеяли,

Ой дил-ладо, сеяли, сеяли.

А мы просо вытопчем, вытопчем.

Ой дил-ладо, вытопчем, вытопчем.

А чем же вам вытоптать, вытоптать?

Ой дил-ладо, вытоптать, вытоптать?

А мы ее конями, конями,

Ой дил-ладо, конями, конями,

А мы коней в плен возьмем, в плен возьмем,

Ой дил-ладо, в плен возьмем, в плен возьмем.

1.Жанр – трудовая, хороводная, плясовая.

3. Форма стиха: строфическая с \ повтором одной из слоговых групп.

А мы просо/ сеяли, сеяли.

Ой, дил-ладу,/ сеяли, сеяли .

4.Тональность песни –соль мажор.

5.Ритмика – ровная, с распевом каждого слога.

6. Напев состоит из многократно повторяющейся музыкальной фразы. Каждый слог в песне распевается, это придаёт ей игровой, плясовой характер.

Особенности авторской песни.

Авторская песня – многогранное, живое, постоянно развивающееся явление. В начале авторские песни не назывались таким образом. Она называлась самодеятельная, пока не включились в процесс осмысления своей роли в культуре такие знаменитые художники слова, как Б. Окуджава, В. Высоцкий, А. Галич, Н. Матвеева – истинные профессионалы.

Авторская (бардовская) песня - самобытное явление культуры нашей страны. Истоки ее лежат в устном народном творчестве. Авторская песня является современным фольклором, зеркалом жизни России на разных исторических этапах. Авторская песня- современный жанр устной поэзии (“поющаяся поэзия”), сформировавшийся на рубеже 50 - 60-х гг. в неформальной культуре студенчества и молодых интеллектуалов. Сама по себе “поющаяся поэзия ” - древнейший вид творчества, известный культурам едва ли не всех народов, и не случайно представителей авторской песни часто называют “бардами”, сопоставляют с древнегреческими лириками, русскими гуслярами, украинскими кобзарями и т.п., исходя прежде всего из того, что современный “бард”, как и древний поэт, обычно сам поет свои стихи под собственный аккомпанемент на струнном инструменте (чаще всего - гитаре). Однако это все же внешние, и к тому же не всегда обязательные, признаки жанра. Термин «авторская песня» был введен (по преданию - В.С.Высоцким) для того, чтобы подчеркнуть ее личностный характер, чтобы отделить ее, с одной стороны, от песен, поставляемых профессиональной эстрадой, а с другой - от породивших ее городского фольклора и непритязательных “самодельных” песен, сочиняемых, по случаю, для “своей компании”, “своего института”, и мало кому интересных за пределами этого узкого круга. Почва, на которой выросла авторская песня, прежде всего наш русский фольклор: частушка, лаконичная, метафоричная, остроумная; городской романс, солдатские песни.

Авторская песня как часть современного фольклора в нашей стране бурно развилась во времена хрущевской “оттепели”. Но на фоне общей сумятицы молодежь заметила и подхватила первые песни Юрия Визбора, Ады Якушевой, Михаила Анчарова, Александра Городницкого, Юлия Кима…

При традиционной передаче авторской песни в устной форме проявляется важная особенность, свойственная устной разговорной речи, – способность человека в пределах одного текста проявлять себя субъектом речи, действия, реализовывать оценочный и эмоциональный планы, что психологически обогащает текст. Однако отсутствие важных компонентов, характерных для устной разговорной речи, – неподготовленность, спонтанность, зависимость от ситуации – не позволяет идентифицировать ее с авторской песней. Следовательно, данные тексты находятся на стыке устной (по форме) и книжной (по содержанию) речи.

Личностное начало пронизывает авторскую песню и определяет в ней все - от содержания до манеры преподнесения, от сценического облика автора до характера лирического героя. И в этом смысле современная “поющаяся поэзия” - искусство глубоко интимное, даже исповедальное. Мера доверия и открытости значительно превосходит здесь нормы, допустимые в профессиональном творчестве.

Само собой разумеется, такая песня, в отличие от массовой эстрадной продукции, адресована далеко не всем и каждому. Она обращена лишь к тем, кому автор доверяет, кто настроен в унисон с ним, готов разделить его мысли и чувства или, по крайней мере, душевно расположен к нему. Поэтому аудитория, ее состав, ее настрой, даже ее размеры - важная составляющая жанра авторской песни.

В музыкальном отношении авторская песня опиралась на тот слой расхожих, легко узнаваемых и любимых интонаций, который бытовал в среде ее обитания и складывался из самых разнообразных источников. Среди них - бытовой романс, студенческий и дворовый фольклор (в том числе и блатная песня), народная песня, популярная танцевальная музыка, песни советских композиторов и т.п. Особую роль в подготовке интонационной почвы авторской песни сыграла лирика военных лет.
Излюбленные герои их песен - альпинисты, геологи, моряки, летчики, солдаты, спортсмены, циркачи, бедовые “короли” городских дворов и их подруги - люди не просто мужественные и рисковые, но, прежде всего, личности.
В развитии авторской песни можно выделить несколько этапов. Первый, бесспорным лидером которого стал певец “детей Арбата” Б. Окуджава, продолжался примерно до середины 60-х гг. и был окрашен неподдельным романтизмом, созвучным не только возрасту аудитории, но и господствовавшему в обществе настроению. Своим содержанием она пока что не беспокоила власти, и они почти не обращали на нее внимания, считая безобидным проявлением самодеятельного творчества, элементом интеллигентского быта. В ней все отчетливее звучали ностальгия по прошлому, горечь потерь и предательств, стремление сохранить себя, свои идеалы, редеющий дружеский круг. Эта лирико-романтическая линия была продолжена в творчестве С.Никитина, А.Розенбаума, В.Долиной, А.Дольского, бард-рокеров (А.Макаревич, Б.Гребенщиков) и многих других, но не она определяла лицо авторской песни периода ее расцвета. И если на предыдущем этапе ведущую роль играла “песня странствий”, то здесь таковой стала “песня протеста”, безусловным лидером которой был В.С. Высоцкий, за которым просматриваются разные по значимости фигуры А.Галича, Ю.Алешковского, А.Башлачева, В.Цоя, Ю.Шевчука, К.Кинчева и многих других. Эстетика “песни протеста” - протеста против абсурдности “совкового” существования, против самого этого больного общества.

В творчестве В.Высоцкого авторская песня достигла уровня, который остается эталонным и сегодня. С середины 80-х гг., после непродолжительного всплеска всеобщего интереса к авторской песне как ко всему, недавно еще запрещенному, ее развитие переходит в спокойное, теперь уже легальное, профессиональное русло. Растет число “поющих поэтов” и их исполнительское мастерство, множится количество их организаций, концертов, фестивалей, издаются многочисленные сборники, кассеты и компакт-диски, но в творческом отношении не происходит ничего принципиально нового. И “ветераны”, и более молодые “барды”, среди которых завоевали популярность А. Суханов, К. Тарасов, Г. Хомчик, Л. Сергеев, дуэты А. Иващенко и Г. Васильева, Вадима и Валерия Мищуков и др., эксплуатируют в своем творчестве некогда найденные приемы, все больше превращаясь в обычных эстрадных исполнителей. Творческий кризис авторской песни стал сегодня свершившимся фактом.

Влияние фольклора на современную авторскую песню

Авторская песня – это самостоятельное направление в искусстве, возникшее на стыке двух его течений: фольклора и песенного направления современной эстрады. Отличительные черты авторской песни как жанра: а) особое доверительное отношение к слушателю, б) личностная окраска песен, в) присутствие социальных и гражданских мотивов. В авторской песне очень сильны народно-поэтические традиции.

В работе мы попытались сделать анализ песен А.Розенбаума, И.Талькова, с точки зрения использования народно-поэтических средств.

Творчество А.Розембаума

Розенбаум своим творчеством активно вторгается в жизнь, действуя смело, талантливо, ярко. Он помогает людям. Стремится воспитывать их, обращается к их сердцам, к тому лучшему, что не может убить никакая система. Как интерпретатор, он, можно сказать, создает образ песни, проникающей в душу, - и в этом он сподвижник и наследник Высоцкого.

Уже сами названия песен говорят сами за себя: “Кубанская казачья”, “Кандальная”, “Ой, дудари, дудари” (“Сцена на ярмарке”), “На Дону, на Доне” и другие. Следует отметить

Девка ошалелая - шасть в сундук:

Тащит платье белое - может, вдруг?

Не мытьем, так катаньем

Повезет с солдатом ей.

Может быть, сосватает

Милый друг…

Элементы, соответствующие народно-поэтическому творчеству:

1) удвоенные слова (данные элементы характерны для сказа):

Далеко-далеко, едут-едут, бежал-бежал;

2) соединенные слова:

Закричала-забилась, плетнями-тынами, потешники-пересмешники, барыни-боярыни;

3) эпитеты:

Дума черная, кони добрые, удалые всадники, злая печаль, ум-разум, путь-дороженька, пес-солдат, девчата-девицы.

При этом часто наблюдается обратный порядок слов (инверсия) например, песня «0й, дудари, дудари» полно стью построена при помощи народных: элементов:

Ой дудари, дудари, лапотники, гусляры.

Потешники-пересмешники!

Блаженные головы, звоните в царь-колокол,

Развесельтесь, барыни-боярыни!...

4)Характерно употребление союза "да" в значении "и":

Русь мешочная, босоногая,

С теремами да с острогами.

А в степи и вольному воля…

5) Использование магических чисел:

- «тридцать три сполняли желания», «за тридевять земель»;

6) использование народных примет. Например, в той же песне «Ой, дудари, дудари» приведен целый ряд примет, указывающих на то, что быть беде:

…Не родите в зиму - отымут.

Закричала-забилась горлица

Да подкова упала в горнице.

Филин влет на поляну сел,

Вороной с кручи оземь грянулси.

3.2. Творчество И. Талькова.

Игорь Талькой занимает особое место среди представителей авторской песни, т.к. он является автором социальных, публицистических, гражданских песен, которые отличаются жанровой разноплановостью; это песни-крики, песни-протесты, песни-исповеди, песни-баллады.

Следует отметить большое количество элементов, характерных для разговорной речи:

Я пророчить не берусь,
Но точно знаю, что вернусь
Пусть даже через сто веков
В страну не дураков, а гениев

В 1 параграфе работы мы отметили, что исторические народные песни отражали реальные события прошлых лет. И.Тальков очень остро реагировал на происходящие события с России и отражал это в своём творчестве ("Господин президент" (1991), связанном с политическими реалиями августа 1991 г, «Я вернусь» и др.).

3)Использование эпитетов, метафор, сравнений и особенно повторов:

Память уже не жалит,
Мысли не бьют по рукам,
Я тебя провожаю
К другим берегам.
Ты - перелётная птица,
Счастье ищешь в пути,
Приходишь, чтобы проститься
И снова уйти.

Летний дождь, летний дождь
Начался сегодня рано.

Заключение.

Народную песню отличает богатство жанров, различных по происхождению, характеру и функции в народной жизни.
Авторская песня, явившись социокультурным феноменом 50 -70- годов XX века, выражала идеи и образы, отличные от официальной культуры «хрущёвской эпохи». Это движение молодёжи и городской интеллигенции характеризовалось индивидуальным самовыражением, свободой высказывания
Современная авторская песня сочетает в себе элементы фольклора.
Широко употребление традиционных для фольклора народно-поэтических художественно-изобразительных средств в современной авторской песне

1. Введение………………………………………………………………3

2. Поэтика текстов русских народных песен…………………………6

4. Влияние фольклора на современную авторскую песню………..13

5. Заключение…………………………………………………………17

6. Литература………………………………………………………….18

МБОУ СОШ с.Большое Попово

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА

ПО ЛИТЕРАТУРЕ

“ФОЛЬКЛОРНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ В СОВРЕМЕННОЙ АВТОРСКОЙ ПЕСНЕ”

Подготовила

ученица 7 б класса

Комарова А.

Руководитель:

учитель русского языка и литературы

Константинова Г.С.

2012 г.

Литература

Литературный энциклопедический словарь. – М. , Советская энциклопедия, 1987..
Н.И.Кравцов. Поэтика русских народных лирических песен.- М.,1974.
С.Г.Лазутин. Русские народные лирические песни, частушки и пословицы.- М.,1990.
Т.В. Попова. О песнях наших дней.- М., 1969.
Антология авторской песни. // Русская речь. - №№1-12. – 1990.

Ресурсы сети Интернет:

1. grushin. samara. ru - все о Грушинском фестивале авторской песни

2. www. bards. ru - все о бардах, биографии, тексты песен, аудиозаписи.

3. lib. ru/KSP/ - тексты песен с аккордами, аудиозаписи

6. bardz. by. ru – все о бардах, биографии, тексты песен, аудиозаписи.

7. http://www. bardic. ru/ - история, биографии, КСП и многое другое

8. www. mityaev. ru – сайт Олега Митяева.