Описание интимных сцен в литературе. Мой взгляд на написание постельных сцен в произведениях эротического характера
Признаться честно, самые лучшие постельные сцены писали, и пожалуй будут писать исключительно представительницы слабого пола. Кто, как не чувственные натуры могут тонко заметить все грани переживаний главных героев? Кто может выжать из казалось бы, простых слов то, что заставляет наворачиватьcя слезам, или выдавливать изумленную улыбку? Возбуждать, или противно кривиться. Ну, конечно девушки, исключительно вы, и никто другой. Вот, пожалуй, и все что я хотел сказать…
Шучу. Не все сказал... Если речь идет об отдельно взятой сцене секса то в большинстве случаев, с небольшой практикой, никаких подсказок и быть не может. Каждый автор индивидуально визуализирует свою картинку, и дальше или находит своего читателя, или нет. А что делать, если вы пишите не небольшие эротические зарисовки? Вот тут все намного интереснее и сложнее…
Мужчины видят образы и фантазии схематически, иногда визуально, картинками, представляя разные сцены будущего творения. Как будто смотрим немое кино с субтитрами, что-то вроде: Ja-ja… Das ist fantastisch. Нами движет желание выразить свою фантазию поярче, но быстро приступая к делу, мы так же быстро и угасаем, часто не в силах в полной мере выразить наш писательский потенциал. Девушки в плане выражения своих эротических мыслей, намного усидчивее нас. Не стоит также забывать, что творческий процесс дело не минутное. Конечно, чаще всего, вначале приходит оригинальная мысль, или отдельный момент, который потом обрастает сюжетной линией. Но виденье самой картинки женской-мужской, кардинально отличимое. Вы, как и мы, тоже изначально видите отдельную личность, или определенную ситуацию, которую желаете выразить словами, и дальше развиваете свой сюжет, пытаясь представить написанное целиком, или хотя бы его финал, с диалогами, возможно даже с озвучкой. Но у вас другие глаза, и ваша картинка тоже не такая как наша. Женщины видят образами, и самое главное в них, это внутренние ощущения. Какая была погода? В какое платье, или костюм одеты герои? Насколько сильный загар, какого оттенка глаза, сильно ли густая щетина??? И важны не только мелкие детали, а еще и тон повествования. Милые барышни обожают полутона и оттенки, ласкательные, или уменьшительные наречия, в противовес от более скупого, но практичного описания нами, мужчинами. Все это не сильные, или слабые стороны наших отличимых мировоззрений, а лишь бесспорные различия. Мы видим мир по-разному, а значит, и описываем его так же…
Теперь мои советы, касаемо идеальных постельных сцен глазами мужчины. Да, мы свиньи. Безжалостные, брутальные самцы, обожающие себя и секс. Причем чаще всего секс стоит на первом месте. Мы любим гаремы, где являемся центром женской вселенной, хотя так же можем мечтать о той единственной и несравнимой. Нам нравиться брать девушек силой, ломая вашу скромность, заставляя раскрывать натуру настоящей сексуальной рабыни, или хотя бы обычной мокрой извращенки. Чтоб в конце сцены, вы сами молили вас хорошенько отжарить. Хотя иногда западаем на недотрог, которых готовы покорять своей настойчивостью и фантазией, в желании добиться вашей благосклонности. Мы бываем разные, и любим, читать разное. Но самое главное, нас можно завести не самим половым актом. Тут как понимаете все слова давно придуманы, и исписаны, вдоль и в поперёк. Мужчин можно, и даже нужно завести слогом. Чаще всего простые намеки, размышления героев и сюжетность, или захватывает, или нет. Поэтому лучший совет, который вы можете услышать, чтоб добиться еще больших высот в описании эротики, будьте сами собой. До последней капли откровенны, каждый раз улучшая свой стиль. Экспериментируйте, и почаще отдавайтесь во власть собственных фантазий, прислушиваясь к своему второму «я». Пишите для самого главного критика своей жизни, для себя, не забывая получать кайф от самого процесса...
Ок, если это все - плохо, то что тогда хорошо?
На самом деле, универсальных критериев «хорошести» постельной сцены нет. Если в ней отсутствуют перечисленные в первой части негативные элементы, она уже не должна вызывать отвращения или смеха. Однако от обычной ничем не выделяющейся сцены до украшения ей еще далеко. Вот тут в игру вступает тот самый фактор «дать читателю что-нибудь еще».
«Что-нибудь еще»
Описать это явление, мне лично, сложновато. Может быть, это воспринимается на уровне личных ощущений, но я попытаюсь сформулировать свою мысль. Хорошая постельная сцена наполнена чувствами. Не просто ощущениями, впечатлениями или ничем не наполненная, как милицейский протокол, а именно чувствами. Она должна иметь смысл. То есть, если вы венчаете вашу шикарную любовную линию такой сценой или, по крайней мере, вводите ее аки кульминационный момент, она должна менять героев.
Например. Девушка может почувствовать себя иной - взрослее, чувственнее (вот раньше все было не так - а теперь она знала, что такое настоящее наслаждение), смелее, обезбашенней (теперь ей море по колено, она достигла того, чего хотела), отрешеннее и спокойнее (она поняла, что он никогда не сможет ее полюбить, так пусть хоть спит с ней). Парень может понять, что такое настоящая любовь (а до этого был только чисто секс), или настоящая женщина (а до этого были одни девчонки), или настоящее искусство (например, если они вдруг в тантру ударятся), или настоящая красота (ну, не видел он голых баб вживую, что делать…) и т.п. В общем, сцена должна открывать героям новые горизонты, а ваше дело - красиво показать это читателю.
Идея не нова. Но обычно даже крутые авторы, которые не забывают вносить конфликты в каждый диалог, каждую сцену, внимательно следя за ростом персонажа, забывают это делать и в постельной сцене. Конечно, хорошо описать секс можно и без этого. Но, как говорилось, это махровое ИМХО, и мне лично так «вкуснее». Теперь перейдем к конкретным предложениям по усовершенствованию своего искусства.
Эпитеты, метафоры, сравнения - вот наш девиз
1. Сравнивайте. По-моему, ни одну сцену это еще не испортило. Она сразу станет сочной и красивой. Сравнивайте движения и действия, гибкость, плавность линий, страстность, пыл и т.п. Особенно это касается женщины. Только желательно избегать штампов а-ля «страстная как тигрица», «гибкая, как кошка», «сильный как лев», «холодный как лед», ну, думаю, вы сами в курсе, какие сравнения лучше употреблять))
2. Метафизируйте то, что тяжело сказать прямым текстом. О, это мой любимый пункт. Наверное, надо было вынести его отдельно. Ну да ладно. В общем - если вы чего-то стесняетесь или не хотите показаться пошлым, опишите это метафорой. По-моему, вообще употреблять конкретные слова и выражения, если только у вас не жесткая мужская проза, где это необходимо, чтоб вся эта слюнявая романтика не выбивалась из общего контекста, не допустимо. Сказать «оргазм» очень легко. А показать это ощущение через героя - трудно. Покажите падение в бездну, вспышки, молнии, гром, искры, темноту, свет, умиротворенность, пресыщенность, наполненность (ну или что вы там чувствуете, хз). Покажите ощущением. Читатель поймет, о чем вы, даже если вы не скажете аки Капитан Очевидность «Такого оргазма Вася Пупкин не получал никогда». То же самое и с другими элементами.
3. Воспойте хвалу самым сексуальным частям тела. Ага, это не только те части, о которых вы подумали. В сети сотни рейтингов - и от Мэнс Хэлс, и просто, и опросы на разных порталах и т.п. Если вы не полагаетесь на социологию и мужские/женские журналы, воспевайте то, что нравится конкретно вам. Красивые руки - ок. Грудь и накачанный пресс - отлично. Розовые ягодицы (XDDD), плавная красивая линия спины, сильные широкие плечи, атласная кожа, округлое колено, стройные бедра, длинная шея в конце концов… Подумайте и опишите красивенько. И не забываем - метафизируем, сравниваем, так, чтоб у читателя слюнки потекли. Кстати, тут следует отметить, что автора часто возмущает невнимание писателей к женской груди. Нет, вы придумайте что-то красивое и оригинальное, а не «набухшие соски» TM! Вообще, такое ощущение, что эти самые «набухшие соски» - единственный показатель возбуждения у женщины! Да оно может проявляться по разному! Румянец на щеках, испарина, блеск в глазах, дрожь и т.д., и т.п.. «Набухшие соски», блин!.. Простите. Так о чем я. В постельной сцене можно показать внешность героев во всей красе. Just do it!
4. Запахи, звуки, вкус и осязание героев - ваши друзья. Дайте читателю 3D. Это щас ой как модно) Читатель должен видеть объемную картинку и в постельной сцене, для пущего отождествления, это особенно важно. Какая на ощупь кожа? Чем она пахнет? Чем пахнут волосы? Какие на вкус губы или что там еще? Каковы тактильные, вкусовые, звуковые параметры настоящего момента? Погрузите читателя. Описание тактильных и вкусовых ощущений часто намного более важно, чем собственно физиологическая составляющая.
Вы еще не смотрите эротические фильмы? Тогда мы идем к вам!
Да-да. И легкое порно тоже можно, если уж так хочется написать ярко и оригинально, а не знаешь, че такого выдумать, или личного опыта не хватает. Вообще, самым универсальным способом научиться без покраснений кожных покровов, дрожи в руках и града холодного пота за шиворотом писать постельные сцены, является старое доброе сочинение-описание. Берете фильм. Смотрите на картинку. И красиво ее описываете словами . Ага, при визуальном ряде перед глазами это сделать намного проще. Видите, куда герой положил руку? Как он провел вдоль тела героини? Как он закинул голову? Как героиня задержала дыхание, а глаза раскрылись шире? ПИШИТЕ! Одна, две, три сцены - и все в ажуре.
А еще можно сочинять рассказы, где красивая подробная постельная сцена - фактически самоцель. Вот автор так регулярно делала. И теперь написала все это с легкой ухмылкой, хотя некогда, описывая поцелуй, чуть не пряталась со стыда под стол.
Удачи вам и гениальных произведений!
В моем топе две сцены, и обе авторства А. Сапковского.
Она протянула руки, коснулась его плеч. Он коснулся ее плеч. Их лица сближались, пока еще медленно, чутко и напряженно, губы соприкасались осторожно и нежно, как будто боялись спугнуть какое-то очень-очень настороженное существо.
А потом болиды столкнулись и произошел взрыв. Катаклизм.
Они упали на кучу фолиантов, разъехавшихся под их тяжестью во все стороны. Геральт уткнулся носом в декольте Фрингильи, крепко обнял ее и схватил за колени. Подтянуть ее платье выше талии мешали разные книги, в том числе полные искусно выполненных вензелей и украшений «Жития пророков», а также «De haemorrhoidibus», интересный, хоть и противоречивый медицинский трактат. Ведьмак отпихнул огромные тома в сторону, нетерпеливо рванул платье. Фрингилья охотно приподняла бедра.
Что-то упиралось ей в плечо. Она повернула голову. «Искусство акушерской науки для женщин». Быстро, чтобы не будить лиха, она глянула в противоположную сторону. «О горячих сероводородных водах». Действительно, становилось все горячее. Краешком глаза она видела фронтиспис раскрытой книги, на которой возлежала ее голова. «Заметки о кончине неминуемой». «Еще того не лучше», - подумала она.
Ведьмак расправлялся с ее трусиками. Она приподнимала бедра, но на этот раз чуть-чуть, так, чтобы это выглядело случайным движением, а не оказанием помощи. Она не знала его, не знала, как он реагирует на женщин. Не предпочитает ли тех, которые прикидываются, будто не знают, чего от них ждут, тем, которые знают, и не проходит ли у него желание, если трусики снимаются с трудом.
Однако никаких признаков потери желания ведьмак не проявлял. Можно сказать, совсем наоборот. Видя, что время не ждет, Фрингилья жадно и широко развела ноги, перевернув при этом кучу уложенных один на один свитков, которые тут же лавиной низверглись на них. Оправленное с тисненую кожу «Ипотечное право» уперлось ей в ягодицу, а украшенный латунной оковкой «Codex diplomaticus» - в кисть Геральту. Геральт мгновенно оценил и использовал ситуацию: подсунул огромный томище туда, куда следовало, Фрингилья пискнула: оковка оказалась холодной. Но только какое-то мгновение.
Она громко вздохнула, отпустила волосы ведьмака и обеими руками ухватилась за книги. Левой - за «Начертательную геометрию», правой - за «Заметки о гадах и пресмыкающихся». Державший ее за бедра Геральт случайным пинком повалил очередную кипу книг, однако был слишком увлечен, чтобы обращать внимание на сползающие по его ноге фолианты. Фрингилья спазматически постанывала, задевая головой страницы «Заметок о кончине…».
Книги с шелестом сдвигались, в носу свербило от резкого запаха слежавшейся пыли.
Фрингилья крикнула. Ведьмак этого не слышал, поскольку она сжала ноги у него на ушах. Он скинул с себя мешающую действовать «Историю войн» и «Журнал всяческих наук, для счастливой жизни потребных». Нетерпеливо воюя с пуговками и крючками верхней части платья, он перемещался с юга на север, непроизвольно читая надписи на обложках, корешках, фронтисписах и титульных страницах. Под талией Фрингильи - «Идеальный садовод». Под мышкой, неподалеку от маленькой, прелестной, призывно торчащей грудки, - «О солтысах бесполезных и строптивых». Под локтем - «Экономия, или Простые указания, как создавать, разделять и использовать богатства».
«Заметки о кончине неминуемой» он уже прочитал, прильнул губами к ее шее, а руками находясь вблизи «Солтысов…». Фрингилья издала странный звук: то ли крик, то ли стон, то ли вздох… Отнести его к какой-либо определенной разновидности восклицаний было сложно.
Стеллажи задрожали, стопки книг закачались и рухнули, повалившись словно скалы-останцы после крупного землетрясения. Фрингилья крикнула снова. На сей раз с грохотом свалилось первое издание «De larvis scenicis et figuris comicis» - истинная белая ворона, за нею рухнул «Перечень общих команд для кавалерии», потянув за собой украшенную прелестными гравюрами «Геральдику» Иоанна Аттрейского. Ведьмак охнул, пинком вытянутой ноги свалив новые тома. Фрингилья опять крикнула, громко и протяжно, свалила каблуком «Размышления или медитации на дни все всего года», интересное анонимное произведении, которое неведомо как оказалось на спине у Геральта. Геральт подрагивал и читал ее поверх плеч Фрингильи, невольно узнавая, что «Замечания…» написал доктор Альбертус Ривус, издала Цинтрийская Академия, а отпечатал мэтр-типограф Иоганн Фробен-младший на втором году царствования его величества короля Корбетта.
Воцарившуюся тишину нарушал только шорох сползающих книг и переворачивающихся страниц.
«Что делать, - думала Фрингилья, ленивыми движениями руки касаясь бока Геральта и твердого уголка „Размышлений о природе вещей“. - Предложить самой? Или ждать, пока предложит он? Только б не подумал, что я робкая… или нескромная…
А как повести себя, если предложит он?»
- Пойдем и поищем какую-нибудь постель, - предложил немного хрипловато ведьмак. - Нельзя так безобразно обращаться с книгами - источником знания.
Ми Сури легко ухмыльнулась, замечая, как трясутся руки у бедного учителя. Было видно его желание и непреодолимость во времени.-Погоди. Я так не могу. Давай отложем все на потом. Прошу пойми меня.Нельзя. Нельзя так быстро развивать наши отношения и без того хрупкие. Ки Хон, ты только пойми и не препятствуй.- Девушка грустно опустила взгляд и прикрыла свои медовые глаза.(ну линзы такие) Ей не хотелось оставаться одной и оставлять парня в одиночестве,но иначе нельзя. "А может стоит остаться?Или..."Ми взяла руку психолога в свою ладошку и преподнеся к своим губам, легко касаясь ими нежных пальцев парня. "Люблю. Только тебя. Но почему я не могу тебе этого сказать? Такие простые слова и так сложно их произнести. Надеюсь....ты понимаешь это из без объяснений" Ели заметно ухмыльнувшись она чуть приблизилась к молодому человеку, но тут же отстранилась. "Останови.Останови меня. Ки Хон, прошу останови." Ми продолжала твердить про себя одну и ту же фразу, не имея на то объяснения даже для себя самой. Не показывая своих чувств и не встречаясь своим взглядом с глазами любимого. "Сердце.Как же ты сейчас глупо и не можешь принять решение."
И внезапно он понял, что может потерять своё счастье, если сделает хоть что-то не так. Стоило лишь заглянуть в её глаза - и всё стало понятно...Нет, на этот раз он задушит свои сумасшедшие эмоции, наступит гордости на горло - лишь бы не потерять свою Ми Сури. Именно поэтому он беспрекословно выполнял все её просьбы. С благодарностью сжав её хрупкие пальцы, он засунул ключи в корман, уже открыв при этом дверь, отступил на шаг. "Нет, я должен. Я должен ради неё... Забудь о себе!"
-Конечно, Ми, ты можешь делать всё, что пожелаешь, - он грустно опустил глаза, - Но знай, что я всегда думаю о тебе и беспокоюсь. Всегда. - слегка наклонившись, Ли невесомо поцеловал девушку в макушку, с упоением вдыхая аромат её волос и духов.
Спасибо.Мне очень важно знать что ты рядом....-"Ты так ничего и не понял." Легко ухмыльнулась девушка.-Ки Хон...поцелуй меня-она смущенно отвела взгляд и после продолжила-....если- , тебе не сложно.-Ми ели заметно взглянула на парня из под челки. Она отошла назад и облокотилась на стену. "Ты же не собираешься отказывать мне в моей просьбе?" Девушка протянула руку и взяла парня за куртку,постепенно притягивая к себе."Нет. Я знаю, что Ки не причинит мне вреда и никогда не посмеет притронуться если я того не захочу. Но тогда почему я так боясь снова ощутить его в себе? Да и оставаться дома одно не очень хочется.Лишь прижаться к тебе,просто поговорить,не спать всю ночь,а потом вместе встретить новый день....черт....что- -то я совсем стала сентиментальной.Но не могу я сейчас его оставить и не хочу оставаться одной."
Недавно я начала читать роман Олдоса Хаксли "Слепец в Газе" и наткнулась на завуалированное, но очевидное, описание сексуального акта между героями, это вызвало во мне бурю восторга, потому что неожиданно обнаруженная страсть в произведениях авторов, ключевой особенностью которых является высокий уровень интеллектуальности и даже некоторая холодность, чопорность
и ученость, вызывает невероятный эмоциональный всплеск.
Прежде, подобные эмоции восторга и приятного удивления я испытывала, читая произведение Гессе "Нарцисс и Златоуст". Прекрасные по своей форме описания сексуальных утех героя, повествование о приобретении и накоплении им сексуального опыта, стали для меня своего рода откровением, расширением границ понимания, подтверждением моего подсознательного подозрение, что ТАК описывать секс можно, и что это прекрасно и правильно.
Вот тот самый отрывок из "Слепец в Газе"
==================
"Слепец в Газе"
Хаксли
...
На крыше валялись матрасы для солнечных ванн, и на одном из них Энтони и Элен лежали головой по направлению к узкой тени южной перегородки. День шел к полудню; солнечный свет струился с неба без единого облачка, и легкий ветерок налетал, ослабевал и затем снова усиливался. Охваченная судорожным жаром кожа, казалось, стала более чувствительной, почти обретя высшую силу воспарения. Она словно впитывала нектар жизни, посылаемый солнцем. И эта странная, мятежная, пламенеющая жизнь открытого пространства, видимо, проникала через поры, пронизывая и прожигая плоть, пока все тело не превращалось в угли, а душа будто сама вылетала из своей оболочки и становилась пятым элементом, чем-то иным, какой-то внеземной субстанцией.
Существует не так-то много мимических жестов, можно сказать, что их вообще очень мало по сравнению с богатством мыслей, чувств и ощущений - непостижимая нищета лицевых рефлексов - даже если гримасничать сознательно и целенаправленно! Все еще пребывая в состоянии самоотчуждения, Энтони наблюдал картину одра смерти, к которой был причастен и как убийца, и как сопереживающая жертва. Элен без устали ворочала головой из стороны в сторону, словно пытаясь, меняя положение хотя бы отчасти, хотя бы чуть-чуть, на одно-единственное мгновение избавиться от невыносимых мучений. Иногда, как будто подражая тому, кто в минуту отчаяния взмолился, чтобы миновала его чаша сия, она молитвено складывала руки и, поднеся их ко рту, впивалась зубами в костяшки пальцев или прижимала кисть к губам, словно желая заглушить готовый сорваться с уст крик боли. Искаженное лицо представляло собой маску нестерпимого горя. Энтони склонился к ее губам и внезапно понял, что сейчас эта женщина похожа на Деву Марию у подножия креста на картине Рогира ван дер Вейдена.
А затем на несколько секунд воцарилась тишина. Жертва больше не поворачивала голову на подушке; умоляющие руки стали как ватные. Выражение предсмертной боли уступило место нечеловеческому, почти экзальтированному спокойствию. На губах запечатлелась серьезность, как у святого, а закрытым глазам, наверное, открылось какое-то чарующее своей красотой видение.
Так они лежали довольно долго в золотой солнечной отрешенности, пресытившись всем. Первым очнулся Энтони. Тронутый немым, благодарным безмыслием и нежностью довольного тела, он протянул ласкающую руку. Ее кожа была горячей на ощупь. Он подпер голову рукой и открыл глаза.(с)
=============
Под катом несколько отрывков из "Нарцисс и Златоуст". (скопировано из электронной книги)
"Нарцисс и Златоуст"
Гессе
...
Вот женщина улыбнулась в ответ на его
удивленный взгляд, улыбнулась очень приветливо, и он тоже стал медленно
улыбаться. На его улыбающиеся губы опустился ее рот, они поздоровались этим
нежным поцелуем, при котором Златоуст сразу же вспомнился тот вечер в
деревне и маленькая девушка с косами. Но поцелуй был еще не кончен. Рот
женщины задержался на его губах, продолжая игру, дразнил и манил, схватил их
наконец с силой и жадностью, волнуя кровь и будоража до самой глубины, и в
долгой молчаливой игре, едва заметно наставляя женщина отдавалась мальчику,
позволяя искать и находить, воспламеняя его и утоляя пыл. Дивное короткое
блаженство любви охватило его, вспыхнуло золотым пламенем, пошло на убыль и
погасло. Он лежал с закрытыми глазами на груди женщины. Не было сказано ни
слова. Женщина лежала тихо, нежно гладя его волосы, позволяя медленно прийти
в себя.
...
Они сели в сено, переводя дыхание и наслаждаясь отдыхом, оба немного
устали. Они вытянулись, слушая тишину, чувствуя, как просыхают их лбы и
постепенно становятся прохладными их лица. В приятной усталости Златоуст,
играя, то подтягивал колени, то снова опускал их. глубоко вдыхая ночь и
запах сена и не думая ни о прошлом, ни о будущем. Медленно поддаваясь
очарованию благоухания и тепла любимой, отвечая время от времени на
поглаживания ее рук, он блаженно чувствовал, как она постепенно начала
распаляться рядом с ним, подвигаясь все ближе и ближе к нему. Нет, здесь не
нужны были ни слова, ни мысли. Ясно чувствовал он все, что было важно и
прекрасно, силу молодости и простую здоровую красоту женского тела, его
теплоту и страсть, явно чувствовалось также, что на этот раз она хочет быть
любимой иначе, чем в первый раз, когда сама соблазнила его теперь она ждала
его наступления и страсти. Молча пропуская через себя токи, он чувствовал,
счастливый, как в обоих разгорался безмолвный живой огонь, делая их ложе
дышащим и пылающим средоточением всей молчащей ночи.
Когда он, склонившись над лицом Лизе, начал в темноте целовать ее губы,
он вдруг увидел, как ее глаза и лоб мерцают в нежном свете, он удивленно
огляделся и увидел, что сияние, забрезжив, быстро усиливалось. Тогда он
понял и обернулся: над краем черного далеко протянувшегося леса вставала
луна. Дивно струился белый нежный свет по ее лбу и щекам, круглой шее, он
тихо и восхищенно проговорил: "Как ты прекрасна!"
Она улыбнулась, как будто получила подарок, он приподнял ее, осторожно
снимая одежду, помог ей освободиться от нее, обнаженные плечи и грудь
светились в прохладном лунном свете. Глазами и губами следовал он,
увлеченный, за нежными тенями, любуясь и целуя; как завороженная, она тихо
лежала, с опущенным взором и каким-то торжественным выражением, как будто
собственная красота в этот момент впервые открылась и ей самой.
....
Он не уставал учиться у женщин. Правда, его больше тянуло к девушкам,
совсем юным, у которых еще не было мужчин и которые ничего не знали, в них
он мог страстно влюбляться; но девушки обычно бывали недосягаемы: они были
чьими-то возлюбленными, были робки и за ними хорошо следили. Но он и у
женщин охотно учился. Каждая что-нибудь оставляла ему: жест, способ поцелуя,
особую игру, особую манеру отдаваться или сопротивляться. Златоуст
соглашался на все, он был ненасытным и уступчивым, как ребенок. Он был
открыт любому соблазну: только поэтому он сам был так соблазнителен.
...
Она наклонилась ему навстречу, ее жаждущие губы приблизились к его,
молча приветствовали они друг друга в первом поцелуе. Его рука медленно
обвилась вокруг ее шеи. Она провела его через дверь в свою спальню,
освещенную высокими яркими свечами. На столе была сервирована трапеза, они
сели, заботливо предложила она ему хлеб и масло и что-то мясное и налила
белого вина в красивый голубоватый бокал. Они ели, пили из одного
голубоватого бокала, играя руками друг с другом в виде пробы.
- Откуда же ты прилетела, моя дивная птица? - спросила она.- Ты воин,
или музыкант, или просто бедный странник?
- Я - все, что ты хочешь,- засмеялся он тихо,- я весь твой. Если
хочешь, я музыкант, а ты моя сладкозвучная лютня, и если положу пальцы на
твою шею и заиграю.на ней, мы услышим ангельское пение. Пойдем, мое сердце,
я здесь не для того, чтобы есть твои яства и пить белое вино, я здесь только
из- за тебя.
Осторожно снял он с ее шеи белый мех и освободил от одежды ее тело.
Пусть придворные и священнослужители совещаются, пусть снуют слуги, и тонкий
серп луны полностью выплывет из- за деревьев, любящие ничего не хотели знать
об этом. Для них цвел рай, увлекая друг друга, поглощенные друг другом, они
забылись в своей благоуханной ночи, видели в сумраке свои светлые тайные
места, срывали нежными благодарными руками заветные плоды. Еще никогда не
играл музыкант на такой лютне, еще никогда не звучала лютня под такими
сильными искусными пальцами.
- Златоуст.- шептала она ему пылко на ухо,- о, какой же ты волшебник!
От тебя, милый Златоуст, я хотела бы иметь ребенка. А еще больше я хотела
бы умереть от тебя. Выпей меня, любимый, заставь меня растаять, убей меня!
Глубоко в ее горле запело счастье, когда он увидел, как таяла и слабела
твердость в ее холодных глазах. Как нежная дрожь умирания, пробежал трепет в
глубине ее глаз, угасая, подобно серебристому ознобу умирающей рыбы, матово-
золотистой, подобно отблескам волшебного мерцания в глубине реки. Все
счастье, какое только способен пережить человек, казалось ему
сосредоточилось в этом мгновении.(с)