Посмотрев, глазами моей подруги фильм «1+1. Неприкасаемые» и узнав, что герой, вдохновивший создателей этого фильма, существует в реальности, я загорелся идеей увидеть его.

*Фильм «1+1» рассказывает о дружбе между парализованным аристократом и его чернокожим помощником. Прототип главного героя — Филипп Поццо ди Борго был удачливым французским бизнесменом и известным парапланеристом, но после несчастного случая, случившегося с ним в 1993 году, когда ему было 42 года, он остался полностью парализованным. Вышедшая в 2012 картина была удостоена номинаций на премии «Золотой глобус» и BAFTA .

Между словом и делом всегда есть определенный разрыв – перемещение в пространстве требует времени. Поэтому из Марокко, где живет Филипп Поццо ди Борго со своей женой, детьми и помощником, я вернулся только через полтора года после того памятного киносеанса. Филипп Поццо ди Борго – человек, неподвижный лишь с виду: он приводит в движение людей и события вокруг себя.

В почти пустынной деревне в трех километрах от океана стоит прекрасный дом семейства Поццо ди Борго, спроектированный буркинийским архитектором.

То, что с первого взгляда бросается в глаза, даже если человек слепой, как я, это неиссякаемая сила, которая несомненно берет начало в его крайней уязвимости. Этот человек отличается искрометным юмором и неподражаемой простотой. Он говорит все начистоту, потому что ему нечего отстаивать и просто нечего больше скрывать.

Познакомила нас журналистка, Мари Кланшар (Мари Кланшар написала книгу «Будущее - внутри нас», основой для которой стали интервью 43 человек, среди которых были Филипп Поццо ди Борго и Жан-Пьер Бруйо). За время переписки мое желание встретиться с этим необыкновенным человеком только усилилось.
Мы общались около трех часов, я ничего заранее не планировал, не придумывал вопросов, мы даже не затронули тему силы духа, по крайней мере прямо.

Я не буду в подробностях передавать нашу беседу, это просто невозможно, но я хотел бы рассказать об одном факте, который, на первый взгляд, кажется удивительным.

Филипп получает огромное количество писем и, казалось бы, они должны быть от людей с инвалидностью, но это совсем не так.

Ему пишут не «забитые и убогие инвалиды», а вполне себе здоровые, по крайней мере внешне, люди. Филипп ежедневно глазами Эмелин и своих помощников читает о трагических историях жизни, вроде бы, нормальных обывателей. Он рассказал, что, сам того не желая, стал, в каком-то роде, духовником, исповедником для многих. Этот наплыв личных драм и экзистенциальных проблем застал его врасплох и настолько поразил, что ему пришлось брать консультации у профессионального психолога, чтобы грамотно помогать обратившимся.

Это его признание о советах психолога вызвало у меня улыбку, потому что у этого человека просто фантастический дар выслушивать, не судя. И лично мне кажется, что Филиппу, чтобы помогать ближнему, вполне хватает его доброты, отзывчивости, благодушия и какого-то внутреннего умиротворения.

Филипп, неподвижно лежа в своей кровати, рассказывает о себе, в том числе и тяжелые вещи, с присущим ему юмором:

«В конце концов, горизонтальное положение, привычное для корсиканцев , позволяет расставить все по своим местам, принять относительность всего на свете, абстрагироваться и расслабиться. Отличное упражнение для смирения».

Еще одно слово, периодически появляющееся в речи Филиппа, — уважение. Оно могло бы охарактеризовать всю его натуру, если бы в одно слово могла вместиться вся природа человека.
Я почувствовал, насколько он внимателен к другим: к нему пришел посетитель, и меня пригласили присутствовать во время беседы. Я слушал очень внимательно. Филипп очень уважительно относится к другим, он сам — просто воплощенное уважение.
Филипп несколько раз вспоминал своего друга Жана Ванье, основателя международной гуманитарной организации «Ковчег», которая оказывает помощь людям с проблемами умственного развития. Это великий человек с любящим сердцем, который не понаслышке знает, что такое «другие люди» и как меняют они человека, работающего с ними.
Надо сказать, что я был очень тронут «господином неприкасаемым», его слова помогают увидеть мир даже слепым!

В его присутствии ощущаешь необычайность обыденного…

Впрочем, прикованность к инвалидной коляске совсем не мешает Филиппу наслаждаться полноценной и счастливой жизнью.

Его руками и ногами, а впоследствии и лучшим другом стал парень из неблагополучной семьи, который чудесным образом проникся нежнейшими чувствами к человеку из непривычного для него окружения.

Магия легкого юмора с примесью жизненной драмы покорила сердца зрителей и критиков. После просмотра фильма появляется желание жить, жить, несмотря ни на что.

Динамичный сюжет ленты, казалось бы, придуман опытным сценаристом. Однако за ним стоит реальная история жизни одного французского бизнесмена.

Фильм снят по книге некоего Филиппа Поццо ди Борги под названием «Второй шанс ». Именно автор и стал прототипом главного героя, аристократа, который в результате серьезной травмы стал инвалидом.

Филипп был успешным бизнесменом из известного корсиканского рода, берущим свои корни еще от первых крестоносцев. Он был жутким авантюристом, любил риск.

Однажды он вылетел на своем параплане в грозовую погоду. Решение было не из лучших. В итоге мужчина разбился, врачам удалось спасти его, но его тело полностью парализовало.

Реальным прототипом сенегальца Дрисса Бассари был выходец из Марокко Абдель Селе . Парень был непутевым: зарабатывал на жизнь мелкими кражами, а после недолгой отсидки жил за счет пособия для безработных.

Почему бедняк, не имеющий представления о жизни высшего общества Парижа , сошелся с Филиппом? Он оказался таким же отчаянным и рисковым парнем. Абдель понял, что инвалиду нужна не жалость, которую к нему проявляли предыдущие сиделки, а драйв, возвращения вкуса к жизни.

Селе рано потерял родителей, поэтому жил в семье дальних родственников, которым было плевать на воспитание мальчика. Жизнь он познал на улицах. Направляясь к Филиппу, Абдель собирался получить очередной отказ, но когда он увидел роскошный дом богача, решил поработать на него.

Абдель постепенно начал интересоваться книгами, которые читал Филипп, вместе они много путешествовали. Аристократ обучил бедняка манерам и изменил взгляды на жизнь. Взамен тот заряжал друга позитивными эмоциями и давал ему чувство свободы.

Спустя некоторое время Абдель познакомился с девушкой, которая покорила его сердце. Он переехал в Марокко и создал свою семью. Впрочем, дружба не прекратилась, иногда он навещает Филиппа с семьей.

Поццо ди Борги также нашел свою половинку, вместе с которой прилетает в гости к лучшему другу.

«Мы были два отчаянных парня на задворках общества, которые опираются друг на друга» , — именно так описал свою дружбу с Абделем Филипп в своем автобиографическом романе «Второй шанс».

Эта невероятная история заставляет поверить в настоящую дружбу. Казалось бы, совершенно разные люди нашли друг друга, навсегда связав себя товарищескими узами.

Желаю, чтобы у каждого человека был такой друг, который не бросит его даже если с ним, не дай Бог, приключится какое-то несчастье. Не зря ведь говорят, что друзья познаются в беде.

Граф КАРЛ АНДРЕЕВИЧ ПОЦЦО-ди-БОРГО, 1764-1842, происходил из древнего корсиканского рода и родился 8 Марта 1764 г. Первоначальное образование он получил в Королевской коллегии в Аяччго, а высшее в Пизанском университете, по окончаний которого занялся адвокатурой на родине. Семья Поццо была в дружественных отношениях с семьей Бонапартов, и молодой Поццо был близок с будущим императором. В 1789 г. Поццо был выбран в секретари дворянского избирательного собрания и составил наказ депутатам в Генеральные штаты, а потом был в числе депутатов, представивших Национальному собранию петицию о включении Корсики в территорию Франции в качестве департамента. Избранный в депутаты в Законодательное собрание, он примкнул к партии монархистов и после провозглашения республики удалился на родину, где продолжал играть видную роль в качестве генерального прокурора-синдика. В это время отношения между Бонапартами и Поццо совершенно испортились: первые примкнули к якобинцам, а последний образовал партию, в 1794 г. отдавшую Корсику под покровительство Англии. Когда же в 1796 г. одержали верх сторонники Франции, Поццо, бывши председателем Государственного Совета, вышел в отставку и покинул навсегда родину. Он жил то в Англии, то в Вене, агитируя в пользу коалиции против Франции. В 1804 г. Поццо принят на русскую службу с чином статского советника (в 1806 г.-полковникъ) и исполнил несколько дипломатических поручении. После Тильзитского мира он уже не мог действовать в прежнем духе и с 1810 до конца 1812 г. был в отставке. В Декабре 1812 г. Александр 1 пригласил его снова на службу, в 1813 г. произвел в генерал - майоры, а в 1814 г. пожаловал в генерал-адъютанты и назначил посланником в Париж. Участие в битве при Ватерлоо доставило Поццо орден св. Георгия 4-й ст. ; в 1826 г. он был возведен в графское Российской империи достоинство (еще раньше, в 1818 г. Людовик XV3 пожаловал ему титул графа и пэра Франции, в 1827 г. получил чин генерала-от-ннфантерии, в 1830 г.-Андреевскую ленту . С окончанием Наполеоновских войн начинается новый период в деятельности Поццо: насколько раньше он был врагом Франции, настолько теперь он все усилия направлял к укреплению мира и заключению франко-русского союза. Хотя в Петербурге не во всем соглашались с Поццо, но там высоко ставили его, как дипломата, и всегда считалось необходимым узнать его мнение по всем важнейшим вопросам международной политики. На всех конгрессах он являлся уполномоченным России и был руководителем её политики на Западе. Неоднократно исполнял он важные поручения сверх своих прямых обязанностей. Благодаря Поццо, влияние России на правительство Франции было так велико, что Людовик XV3 не предпринимал ничего без согласия Александра И. После июльской революции положение Поццо стало затруднительным. Николай 1 сначала не хотел признавать нового короля, но Поццо убедил его в необходимости признать Людовика-Филиппа. В 1835 г., к крайнему своему огорченно, он был переведен, в Лондон; в 1839 г., по расстроенному здоровью, вышел в отставку и поселился в Париже, где и скончался 15 Февраля 1842 года.
Поццо достиг высокого положения, исключительно благодаря своим выдающимся способностям. Главным его правилом в политике было действовать открыто и откровенно, так как «дипломаты, прибегавшие к хитрости, обыкновенно сами попадают в сети, которые расставляют для других». Чрезвычайно наблюдательный, одаренный богатой памятью и ясным, точным, строго логическим умом, он обладал, можно сказать, даром предвидения и часто безошибочно предсказывал события. Как человек, Поццо отличался благородным и добрым характером. Вполне независимый, он говорил прямо то, что считал правдой. Чрезвычайно остроумный, он был блестящим и приятным собеседником. Его обвиняли в мстительности, в особенности по отношению к Бонапартом, но сестры и братья Наполеона, после его падения, обращались именно к Поццо за покровительством, и он не отказывал им в помощи. В частной жизни он был человек расчетливый и оставил значительное состояние своему племяннику, к которому перешел и его титул.
(С миниатюры Изабе; собственность графини Поццо-ди-Борго, в Париже.)

Биография писателя

Филипп Поццо ди Борго потомок древнего (берущего начало чуть ли не от крестоносцев) и знатного корсиканского рода. Он был удачливым французским бизнесменом и известным парапланеристом. Филипп обожал риск, экстрим; в 1993 году он, совершая полет на параплане в штормовую погоду, разбился и был парализован.

За инвалидом, который не мог шевельнуть ни руками, ни ногами, ухаживал выходец из Марокко Абдель Селе, бедняк, отсидевший в тюрьме за мелкое преступление.

Абдель каким-то звериным чутьем сообразил, что его подопечному требуется не жалость, а возможность вновь почуять вкус жизни и ее опасность; миллиардер и люмпен без гроша за душой стали друзьями. Без скидок на физическую беспомощность одного и нищету другого. «Мы были два отчаянных парня на задворках общества, которые опираются друг на друга», - написал Филипп Поццо ди Борго в своей книге «Второй шанс».

Филипп получает огромное количество писем и, казалось бы, они должны быть от людей с инвалидностью, но это совсем не так. Ему пишут не «забитые и убогие инвалиды», а вполне себе здоровые, по крайней мере внешне, люди. Филипп ежедневно глазами своих помощников читает о трагических историях жизни нормальных обывателей. Он, сам того не желая, стал, в каком-то роде, духовником, исповедником для многих. Этот наплыв личных драм и экзистенциальных проблем застал его врасплох и настолько поразил, что ему пришлось брать консультации у профессионального психолога, чтобы грамотно помогать обратившимся.

В 2011 году Оливье Накаш и Эрик Толеданобыл сняли фильм "1+1" о жизни Филиппа. На том, чтобы в первую очередь сделать фильм комедией, а не драмой усиленно настаивал сам Филипп Поццо ди Борго. Он не хотел, чтобы основанный на его жизни фильм стал историей сострадания и жалости.

Я не могу самостоятельно сидеть. Чтобы кровь циркулировала и оставалась в моем мозге, я должен быть обернут огромным брюшным поясом, а от пальцев ног до ягодиц должны быть натянуты толстые компрессионные чулки. Когда я падаю в обморок, а я часто это делаю, я становлюсь ангелом тьмы, ангелом, который ничего не видит и не чувствует. Когда я возвращаюсь в свет с ногами в воздухе и болью от пощечин, то ослепительная яркость этого ада заставляет меня плакать.

Марсель зовет Абделя, чтобы поднять меня на кровать. Он отцепляет мои ноги от подножки, нагибается, пока его голова не касается моей груди, мои колени между его, обхватывает своими крепкими руками нижнюю часть моей спины, и... раз, два, три... Он наклоняется назад, и я оказываюсь на ногах, глядя на свое отражение в еще закрытых ставнях. Было время, когда я был хорош собой, но сейчас уже почти не осталось признаков этого. Вся кровь устремляется к моим ногам, я снова становлюсь ангелом, пока Абдель кладет меня на противопролежневый матрац. Марсель начинает, как она с улыбкой это называет, «интимные омовения». Она снимает катетер, склоняясь к зверю. Беатрис ласково называла его «Тото». Я слышу смех Марсель, Тото стал подниматься, и она не может поставить катетер обратно.

Парализованные были аристократией реабилитационного центра Керпапа. Мы были цветом общества, находясь так близко к Богу, что, естественно, смотрели свысока на всех остальных. Мы не могли пользоваться ни руками, ни ногами! Но между собой мы называли себя головастиками, потому что, как и у паралитиков, у головастиков нет ни рук, ни ног, только один изгибающийся член.

Часть I: Позолоченное детство

Я был рожден...

Как потомок герцогов Поццо ди Борго и маркиза де Вогюэ, я родился, мягко говоря, удачно.

Во времена Царства Террора Карл-Андреа Поццо ди Борго расстался со своим бывшим другом Наполеоном. Он был еще очень молод, когда стал премьер-министром Корсики под британским протекторатом, затем был вынужден эмигрировать в Россию и оттуда, благодаря своим знаниям о «монстре», сыграл свою роль в победе монархии. После чего Поццо приступил к накоплению состояния, дорого продавая то значительное влияние, которое он имел на царя. Герцоги, графы и другие европейские дворяне, сметенные французской революцией, отблагодарили его сторицей, когда он помог им вернуть свою собственность и позиции в обществе. Людовик XVIII даже сказал: «Поццо обошелся мне дороже всех». За счет благоразумных альянсов семья Поццо сохранила свое состояние из поколения в поколение до настоящего времени. Вы все еще можете услышать, как люди в горах Корсики говорят про кого-нибудь: «богатый, как Поццо».

Джозеф, или «Джо», как он предпочитал себя называть, герцог Поццо ди Борго, мой дед, женился на американке, владелице золотого рудника. Дедушка Джо наслаждался, рассказывая историю о том, как они поженились в 1923 году. Бабушке было двадцать, они с матерью отправились в большой тур по Европе, чтобы встретить самых завидных холостяков континента. Обе женщины прибыли в Шато-де-Дангю в Нормандии и встретились с корсиканцем, который оказался на голову ниже бабушки. Обращаясь к дочери через огромный стол за обедом, мать бабушки отметила на английском языке, который, впрочем, все поняли: «Дорогая, вам не кажется, что у герцога, которого мы видели вчера, замок был гораздо красивее?» Тем не менее, это не помешало бабушке выбрать маленького корсиканца, а не его соперников.

Когда в 1936 году к власти пришли левые, Джо Поццо ди Борго был заключен в тюрьму за членство в Ла Кагуль, крайне правой организации, одержимой свержением Третьей Республики, хотя он даже отдаленно не симпатизировал им. Во время его пребывания в тюрьме Ла Санте́, его посещала жена и избранные друзья. «Неудобство заключения в том, что когда люди хотят тебя видеть, – пошутил он, – ты не можешь послать кого-нибудь сказать, что тебя нет дома».

Корсиканский клан Перфеттини, который защищал наши интересы на острове с момента нашего изгнания в Россию, был возмущен положением деда. Делегация отправилась в Париж, вооруженные до зубов, они обрушились на ля Санте́. Филипп, глава Перфеттини, попросил у деда список тех, над кем нужно совершить возмездие, однако тот посоветовал спокойно возвращаться домой. Когда Джо вышел, старый Филипп, удивленный и разочарованный, с тревогой спросил герцогиню: «Герцог устал?»

Дед перестал играть активную роль в политике и удалился, найдя пристанище в парижском особняке, в норманнском шато, в горах Корсики и в венецианском дворце Дарио. Там он устраивал приемы в блестящем кругу друзей; его дом всегда был центром оппозиции, независимо от того, кто был у власти. Он умер, когда мне было пятнадцать лет. Я никогда не забуду его полеты ораторского искусства, такими ослепительными они были, казалось, из другой эпохи. Я помню вечеринки в Париже, бальные залы, сияющие бриллиантами. Я был ребенком, и моя голова едва доходила до «ягодиц» гламурной толпы. В какой-то момент, в полном недоумении, я увидел руку моего дорогого деда на одной из них, не принадлежащей его законной жене.

Происхождение семьи Вогюэ, между тем, теряется в глубине веков. Как сказал дед Поццо деду Вогюэ (два патриарха ненавидели друг друга): «По крайней мере, одного звучания наших фамилий достаточно, чтобы доказать их подлинность».

Дед Вогюэ, который был кадровым офицером, воевал в обеих мировых войнах: ему было семнадцать лет в первой, он был политзаключенным NN в Цигенхайн во второй. NN – «Nacht und Nebel» (Ночь и туман) – нацистская директива 1941 года, когда заключенных тайно перевозили в Германию и в любых сведениях о них было отказано родственникам. В большинстве случаев они не вернулись живыми. Он был храбрым человеком с твердыми убеждениями. Верный рыцарскому кодексу предков, он видел в унаследованных привилегиях его семьи компенсацию за свои услуги обществу: в средние века – за его защиту, а в ХХ веке – за его экономическое развитие. Он женился на самой красивой девушке того поколения, одной из наследниц Моэ́т э Шандо, и в 1920 вышел в отставку, чтобы присоединиться к компании шампанских вин, которую он впоследствии чрезвычайно расширил и развивал вплоть до своей отставки в 1973 году. В его руках небольшая семейная компания переросла в империю.

Эти замечательные достижения были результатом не только силы его характера, но и политических убеждений, которые он собрал в конце своей жизни в небольшой книге под названием «Alerte aux patrons!» (Предупреждение работодателям!) 1974 года. Она до сих пор лежит на моей прикроватной тумбочке.

Как и следовало ожидать, Робер-Жан де Вогюэ был подвергнут резкой критике своих коллег за то, что он так решительно связал свою судьбу с рабочими. Его даже назвали “красным маркизом”, на что он отвечал: «Я не маркиз, я – граф». Ему было всё равно, что они думают о его политических пристрастиях. Финансисты, унаследовавшие его компанию, разрушили всю его работу. По сей день дед Вогюэ остается моим наставником. Нашего сына назвали Робер-Жаном в его честь.

Мой отец, Шарль-Андре, был старшим из детей Джо Поццо ди Борго. Он решил пойти работать, чтобы проявить себя. Есть мнение, что на самом деле это был первый Поццо, который имел работу. Это был его способ противостоять отцу. Он начал работать на нефтяных месторождениях в Северной Африке, а затем построил карьеру в нефтяном бизнесе за счет трудолюбия, предприимчивости и непревзойденной эффективности. Его профессиональная жизнь требовала присутствия по всему миру, и я следовал за ним с самого раннего возраста. Спустя несколько лет после смерти отца, он приостановил свою карьеру и управление нефтяной компанией, чтобы разобраться в делах семьи.

Моя дорогая мама родила троих детей в течение одного года, первым моего старшего брата Ренье, затем, одиннадцать месяцев спустя, меня и моего брата-близнеца, Алена. Она переезжала пятнадцать раз за время карьеры моего отца, всегда оставляя позади большое количество громоздкой мебели и немногих друзей, которых она успела приобрести. Мы постоянно путешествовали, матери помогала няня, защищавшая ее от нашего несносного поведения. У меня была привычка, например, сидеть на Алене, когда мы ездили в коляске. Он ждал много лет, пока не стал на несколько сантиметров выше меня, прежде чем задать мне трепку, что капельку облегчило его сдерживаемые страдания.