Михаил Девятаев: бывший узник своих и чужих. Неизвестный подвиг лётчика Михаила Девятаева (фото, видео) Летчик герой советского союза михаил девятаев

В преддверии 70-летия Великой Победы готовится к выходу в свет новое издание знаменитой автобиографической книги мордовского летчика Михаила Девятаева, совершившего беспрецедентный побег из фашистского концлагеря на угнанном у немцев самолете. Историю подвига советского аса, озаглавленную им как "Побег из ада", будет предварять рассказ о дальнейших судьбах всех участников знаменитого перелета. В книгу войдет множество неизвестных фактов, которые ранее не могли быть опубликованы.

Почему после побега Михаилу Девятаеву вновь пришлось вернуться на лагерные нары? Как получилось, что летчик, воевавший в дивизии Покрышкина, после войны больше ни разу не поднялся в небо? Кто представил его к званию Героя Советского Союза спустя 12 лет после подвига? Об этом и многом другом корреспонденту "РГ" рассказал сын легендарного аса и один из авторов нового издания Александр Девятаев.

Кино не будет?

В Саранск, где его отца считают национальным героем, доктор медицинских наук из Казани Александр Михайлович Девятаев приехал в ходе сбора материалов для книги. В местном Мемориальном музее военного и трудового подвига знаменитому летчику и девяти его товарищам посвящена целая экспозиция.

Только не спрашивайте меня о судьбе кинофильма, посвященного подвигу отца, - сразу предупредил собеседник. - Насколько я знаю, съемки так и не начались. Причина? Денежный вопрос - ищут инвесторов…

О сценарии "Побег в небо. Девятаев" "РГ" писала три года назад. По словам продюсера картины Дениса Филюкова, презентация проекта произвела настоящий фурор. Планировалось, что снимать кино будет Василий Пичул - создатель "Маленькой Веры", а главную роль сыграет Олег Тактаров. О намерении выступить соинвестором картины заявляло и руководство Мордовии, но проект встал.

А жаль - судьба Михаила Девятаева поразительнее самой невероятной фантазии сценариста. В свое время он был занесен в Книгу рекордов Гиннесса - как единственный в мире летчик, который за один и тот же подвиг сначала был посажен за решетку, а затем удостоен высшей государственной награды. Однако те, кто хорошо знаком с биографией героя, считают эту формулировку, мягко говоря, некорректной.

Числился казненным

"Мордвин" - таким был позывной летчика-истребителя авиадивизии Покрышкина старшего лейтенанта Девятаева. Последний раз он вышел на связь 13 июля 1944-го, во время воздушного боя близ Львова: в тот день его самолет был сбит, а сам он с тяжелыми ожогами, без сознания, попал в плен. После первой попытки побега, завершившейся неудачей, участь пленника была решена - его ожидали печи Заксенхаузена. От верной гибели Михаила спас случай - в санитарном бараке парикмахер из числа заключенных заменил бирку смертника на его робе биркой штрафника, принадлежавшую погибшему учителю с Украины Григорию Никитенко. Под этим именем он и числился в лагерных архивах - а летчик Девятаев значился там в списках казненных.

Таких поворотов судьбы в жизни отца было много, - вспоминает Александр Девятаев.

Следующим "кругом ада" стал лагерь смерти Пенемюнде на балтийском острове Узедом. Именно там находился полигон, где фашисты испытывали "оружие возмездия", а значит, покинуть остров заключенные могли лишь через трубу крематория. Того, кто все же решался на отчаянный шаг, ожидала показательная казнь - прямо на плацу перед строем узников на пойманного беглеца спускали овчарок, которые живьем разрывали его в клочья...

Михаилу и девяти его товарищам удалось невозможное. День восьмого февраля 1945 года много лет спустя в книге воспоминаний он восстановит поминутно: как, по его команде расправившись с конвоиром, узники ринулись в стоящий бомбардировщик, как незнакомая машина сначала отказывалась подниматься в воздух, нарезая круги по взлетной полосе, как уже бежали со всех сторон эсэсовцы, как товарищи кричали: "Мишка, ну что же ты?!", как он почувствовал между лопаток леденящий холод штыка, как штурвал не поддавался ослабевшим от голода рукам, и беглецам пришлось укрощать его втроем - пока, наконец, захваченный самолет не взмыл в небо над островом…

"Товарищ Сергеев"

Историки назовут случившееся чудом - бомбардировщик "Хенкель -111", управление которым Девятаев освоил практически уже в воздухе, не смогли сбить ни поднятые по тревоге немецкие истребители, ни советские зенитки. Верный шанс расстрелять беглецов в упор был у попавшегося им навстречу "Фокке-Вульфа" - но у возвращавшегося на аэродром фашистского самолета бензобак был пуст, боекомплект израсходован. Приземлившись по другую сторону фронта, экипаж в полосатых робах передал своим точные координаты ракетных установок "Фау-2", благодаря чему засекреченный полигон был разгромлен. Когда об этом доложили Герингу, он пришел в ярость и приказал отдать под трибунал лагерное начальство Пенемюнде.

Однако родина в те годы не жаловала бывших пленных. Михаил вновь отправился за колючую проволоку - в до боли знакомый Заксенхаузен, где в то время уже находился советский фильтрационный лагерь.

Семеро его товарищей, которые были рядовыми либо не служили вообще, через месяц были отправлены на фронт. До победы дожил лишь один из них. А офицеры - отец, Иван Кривоногов и Михаил Емец - еще долго находились на проверке. В то время и произошла встреча с Сергеем Королевым - отцу его представили как "товарища Сергеева", - рассказывает Александр Девятаев.

В сентябре 45-го авиаконструктор прибыл на Узедом за информацией о секретных разработках вермахта и кто-то из "особистов" вспомнил, что в лагере неподалеку сидит летчик, бежавший с того самого сверхсекретного острова. На бывшем полигоне Пенемюнде они вместе проведут несколько дней. Потом Королев, сам ранее испытавший участь заключенного, отправится в Москву, а Девятаев вернется в лагерный барак. Однако ту встречу конструктор не забыл - добытые беглецом сведения легли в основу создания первой советской ракеты.

Засекреченный подвиг

В ноябре 45-го отца, наконец, демобилизовали. Однако следили за ним "органы" еще долго - слишком уж невероятной казалась рассказанная им история о побеге, - говорит собеседник. - В документах, которые ему выдали после фильтрации, в графе "военная специальность" стояло "артиллерист". Остается лишь гадать, что это было - ошибка или изысканная месть "смершевцев", благодаря которой путь в авиацию отцу был навсегда закрыт. Когда в военкомате он рассказывал, что был на фронте летчиком и сбежал из концлагеря на самолете, ему просто смеялись в лицо. Для 27-летнего парня - боевого офицера, вернувшегося с войны, - это было трагедией.

В Казани, где в ту пору жила семья, Михаилу пришлось устроиться дежурным в речном порту. Позже он много лет трудился там капитаном - водил по Волге суда на водных крыльях.

Очередной крутой поворот в его судьбе произошел в 1957-м, после успешного запуска первого советского спутника. О подвиге Девятаева и его товарищей вышел очерк в "Литературной газете", а вскоре летчику было присвоено звание Героя Советского Союза.

То, что награждение отца Звездой Героя было "благодарностью" Королева, всего лишь гипотеза. Однако на это указывают многие детали, - поясняет Александр Девятаев. - Я до сих пор не видел его наградного листа. Несколько лет назад мы с руководителем архивной службы Мордовии Юрием Юшкиным работали над биографией отца. Запросили всевозможные источники, но нигде не обнаружили документов, которые проливали бы свет на историю его награждения. Это говорит о том, что данные по сей день засекречены - а кто мог это сделать?.. К тому же, побег из плена в ту пору не считался подвигом.

Незадолго до смерти Михаилу Петровичу Девятаеву выпало встретиться с командиром звена "Люфтваффе" Гюнтером Хобомом, который в феврале 1945-го получил приказ "догнать и уничтожить" беглецов из Пенемюнде. Сделать это немецкому асу не удалось. "Того самого русского" Хобом увидел лишь спустя более полувека - в 2002 году, во время съемок документальной ленты о знаменитом побеге с острова Узедом. Тогда бывшие враги впервые посмотрели друг другу в глаза, а потом обнялись и даже выпили по рюмке водки - в знак примирения...

Справка "РГ"

Михаил Петрович Девятаев - Герой Советского Союза, почетный гражданин Республики Мордовия, а также города Казани и немецких городов Вольгаста и Цинновица. После войны Михаил Петрович с супругой Фаиной Хайрулловной вырастили двух сыновей - Алексея и Александра - и дочь Нелли. Похоронен в 2002 году в Казани на Арском кладбище. В его родном селе Торбееве (ныне - райцентр в Мордовии) открыт Дом-музей героя.

Прямая речь

Николай Кручинкин, директор саранского Мемориального музея военного и трудового подвига:

Трофим Сердюков, Иван Кривоногов, Владимир Соколов, Владимир Немченко, Федор Адамов, Иван Олейник, Михаил Емец, Петр Кутергин, Николай Урбанович… Мы собрали сведения о судьбе всех товарищей Девятаева. Из семерых участников перелета, отправленных на фронт, шестеро погибли в апреле 45-го, буквально за несколько дней до победы. Единственный уцелевший - Адамов - был ранен.

Родился 8 июля 1917 года в посёлке Торбеево, ныне посёлок городского типа (Республика Мордовия), в семье крестьянина. В 1933 окончил 7 классов, в 1938 году — Казанский речной техникум и аэроклуб. Работал помощником капитана баркаса на Волге. В 1938 году Свердловским РВК города Казань призван в ряды Красной Армии. В 1940 году окончил Чкаловскую военную авиационную школу лётчиков.

Участник Советско-Финляндской войны 1939—1940 годов, выполнил 3 боевых вылета.

С 23 июня 1941 года младший лейтенант М. П. Девятаев в действующей армии. Сражался на Западном, Юго-Западном, Центральном, Степном, 2-м и 1-м Украинском фронтах в составе 163-го ИАП, 1001-го ОСАП и 104-го Гвардейского ИАП.

К июлю 1944 года командир звена 104-го Гвардейского истребительного авиационного полка (9-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) Гвардии старший лейтенант М. П. Девятаев в воздушных боях сбил 9 самолётов противника.

13 июля 1944 года в неравном воздушном бою был сбит. С тяжёлыми ожогами захвачен в плен. 8 февраля 1945 года группа советских военнопленных из 10 человек захватила фашистский бомбардировщик Не-111 и совершила на нём побег из концлагеря на острове Узедом (Германия). Пилотировал его Девятаев. Через 2 часа самолёт был посажен в расположении советских войск.

С ноября 1945 года Гвардии старший лейтенант М. П. Девятаев — в запасе. С 1946 года работал в Казанском речном порту капитаном пассажирских судов на подводных крыльях.

15 августа 1957 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами в годы Великой Отечественной войны, удостоен звания Героя Советского Союза.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степени; медалями.

Михаил Девятаев родился 8 июля 1917 года в Мордовии, в рабочем посёлке Торбеево. Он был 13-м ребенком в семье. Его отец, Девятаев Пётр Тимофеевич, трудолюбивый, мастеровой человек, работал на помещика. Мать, Акулина Дмитриевна, в основном была занята заботой о детях. К началу войны в живых осталось лишь шестеро братьев и одна сестра. Все они участвовали в боях за Родину. Четверо братьев погибли на фронте, остальные раньше времени ушли из жизни из-за фронтовых ран и невзгод.

В школе Михаил учился успешно, но был не в меру шаловлив. Но однажды его словно подменили. Произошло это после того, как в Торбеево прилетел самолёт. Лётчик, казавшийся в своей одежде чародеем, быстрокрылая железная птица — всё это покорило Михаила. Не сдержавшись, он спросил тогда пилота: «А как лётчиком стать?»

— Нужно хорошо учиться, — последовал ответ. — Заниматься спортом, быть смелым и храбрым.

С того дня Михаил решительно изменился: всё отдавал учёбе и спорту. После 7 класса он поехал в Казань, намереваясь поступить в авиационный техникум. Там произошло какое-то недоразумение с документами, и он был вынужден поступить в речной техникум. Но мечта о небе не угасла. Она захватывала его всё больше и больше. Оставалось одно — записаться в Казанский аэроклуб.

Михаил так и поступил. Было трудно. Порой до глубокой ночи просиживал в самолётном или моторном классе аэроклуба. А утром уже спешил в речной техникум. Однажды настал день, когда Михаил впервые, правда, с инструктором, поднялся в воздух. Возбуждённый, сияющий от счастья, он сказал тогда своим друзьям: «Небо — моя жизнь!»

Эта высокая мечта и привела его, выпускника речного техникума, уже осваивавшего волжские просторы, в Оренбургское авиационное училище. Учёба там была счастливейшей порой в жизни Девятаева. Он по крупицам набирался знаний об авиации, много читал, с усердием тренировался. Счастливый, как никогда прежде, взлетал в небо, о котором ещё совсем недавно только мечтал.

И вот лето 1939 года. Он — военный лётчик. И специальность — самая грозная для противника: истребитель. Сначала проходил службу в Торжке, затем его перевели в Могилев. Там снова повезло: оказался в эскадрилье прославленного лётчика Захара Васильевича Плотникова, успевшего повоевать в Испании и на Халхин-Голе. От него набирались боевого опыта Девятаев и его товарищи.

Боевое крещение получил во время Советско — Финляндской войны 1939—1940 годов, выполнив 3 вылета на разведку на И-15бис.

Великая Отечественная война застала его под Минском, в Молодечно, командиром звена 163-го истребительного авиаполка 49-й истребительной авиационной дивизии. 22 июня он совершил свой первый боевой вылет. И хотя самому Михаилу Петровичу не удалось сбить «Юнкерса», он, маневрируя, вывел его на своего командира З. В. Плотникова. А тот не упустил воздушного противника, сразил его.

Скоро повезло и Девятаеву. Однажды в разрыве облачности на глаза ему попал «Юнкерс-87». Михаил, не теряя ни секунды, устремился за ним и через мгновение увидел его в перекрестии прицела. Тут же дал 2 пулемётные очереди. «Юнкерс» вспыхнул и рухнул на землю. Были и другие удачные бои.

Однако, обстановка на фронтах всё более обострялась. Девятаеву и его товарищам уже пришлось оборонять подступы к столице. На новеньких «Яках» они перехватывали самолёты, спешившие сбросить смертоносный груз на Москву. Однажды под Тулой Девятаев вместе со своим напарником Яковом Шнейером вступил в схватку с немецкими бомбардировщиками. Им удалось сбить один «Юнкерс». Но и самолёт Девятаева пострадал. Всё же пилоту удалось приземлиться. И он оказался в госпитале. Не излечившись до конца, бежал оттуда в свой полк, уже находившийся западнее Воронежа.

В сентябре 1941 года Девятаеву поручили доставить важный пакет в штаб окружённых войск Юго-Западного фронта. Он выполнил это поручение, но на обратном пути вступил в неравную схватку с 6 Ме-109. Одного из них сбил. И сам получил ранение. Так он вновь оказался в госпитале. К тому времени младший лейтенант М. П. Девятаев выполнил 180 боевых вылетов, провёл 35 воздушных боёв и сбил 9 самолётов противника.

После излечения он уже не вернулся в свою часть. После осмотра, врачебная комиссия вынесла единодушное решение — только в тихоходную авиацию. Так лётчик-истребитель Михаил Девятаев стал командиром звена связи, где произвёл 280 успешных вылетов.

С 18 сентября 1943 года служил в 1001-м Отдельном санитарном авиационном полку. К середине декабря 1943 года, выполнил около 80 вылетов по эвакуации раненых и на выполнение специальных заданий командования. За это время, он эвакуировал с передовых госпиталей 120 раненых (из них, 5 генералов), доставил в передовые госпитали 600 литров крови, 800 кг медикаментов, 700 кг прочих грузов и 50 медицинских работников, не имея ни одной поломки и вынужденной посадки.

За свои боевые и трудовые подвиги он был представлен к награде и 1 апреля 1944 года был удостоен ордена Красного Знамени.

22 января 1944 года командир звена 1001-го ОСАП лейтенант М. П. Девятаев был вторично представлен к награде. К тому времени он выполнил более 130 вылетов по эвакуации раненых и спецзаданий с общим налётом 250 часов. Эвакуировал 140 раненых (из них, 6 генералов), доставил 750 литров крови, 1450 кг различного медицинского имущества и 1000 кг прочих грузов.

Однако чуть раньше произошли события перевернувшие всю дальнейшую жизнь Михаила Девятаева. В апреле 1944 года он отыскал «хозяйство» Александра Покрышкина. Там он встретился с Владимиром Ивановичем Бобровым, осенью 1941 года давшим кровь раненому Девятаеву, а теперь согласившийся взять его к себе ведомым.

Не раз поднимал Девятаев свою «Аэрокобру» в воздух. Неоднократно вместе с другими лётчиками дивизии А. И. Покрышкина вступал в схватки с врагами. Но вот наступило роковое 13 июля 1944 года. В этот день лётчиками 9-й Гвардейской истребительной авиационной дивизии, по словам самого Девятаева, было сбито 20 вражеских самолётов. В этом бою Михаил получил своё 4 ранение, а его самолёт загорелся. По команде ведущего Девятаев выбросился из объятого пламенем истребителя... и оказался в плену.

(Интересную информацию прислал Андрей Владиславович Марчуков. Согласно ЖБД 104-го Гвардейского ИАП (он же ЖУСС), в этом полку Михаил Девятаев успел сделать только 2 боевых вылета. Во втором из них, 13 июля 1944 года (вылет 19:00 — 20:10), 8 «Аэрокобр» провели бой с 16 FW-190. Девятаев первым сбил одного «Фоккера». После этого, обе наши четвёрки разделились и бой вели порознь. В ходе дальнейшего боя Девятаев был сбит сам и потерян из видимости, когда планировал на горящем самолёте. Оперативные сводки 9-й Гвардейской ИАД говорят то же самое. Таким образом, в своём последнем бою 13 июля 1944 года Михаил Девятаев одержал 10 победу, сбив в районе Печихвосты самолёт FW-190.)

Допрос следовал за допросом. Потом переброска в разведотдел абвера. Оттуда — в Лодзинский лагерь военнопленных. А там опять — голод, пытки, издевательства. Вслед за этим — концлагерь Заксенхаузен...

13 августа 1944 года, вместе с группой военнопленный Михаил совершил свой первый побег, правда неудачный. Беглецы были пойманы и отправлены на таинственный остров Узедон, где готовилось сверхмощное оружие, перед которым, по мнению его творцов, никому не устоять. Узники Узедона — это фактически приговорённые к смерти.

И всё это время у пленных зрела одна мысль — бежать, бежать, во что бы то ни стало. Лишь на острове Узедон это решение приобрело реальность. Рядом, на аэродроме Пенемюнде, были самолёты. И был лётчик Михаил Петрович Девятаев, человек мужественный, бесстрашный, способный осуществить намеченное. И он осуществил этот план, несмотря на невероятные трудности. Это был единственный в истории авиации полёт, когда штурвалом самолёта управляли сразу 3 человека — узники были настолько истощены, что Михаилу не хватало сил удерживать в одиночку тяжелую машину в горизонтальном полёте...

О том, как проходил этот полёт, можно писать долго, тут было всё — и погоня за беглецами немецкого истребителя FW-190, получившего приказ любой ценой уничтожить этот «Хейнкель-111» (Михаилу и его товарищам достался новейший Не-111Н-22, предназначенный для запуска в воздухе крылатых ракет ФАУ-1.), и длительный полёт в облаках, которые скрывали беглецов, и обстрел «Хейнкеля» своими же зенитчиками при перелёте линии фронта (стреляли довольно метко — уже на земле в самолёте было обнаружено 9 пробоин от зенитных снарядов), и посадка тяжёлой машины на вспаханном поле рядом с батареей наших зенитчиков, первыми подбежавшими к машине...

Мы же ограничимся главным — 8 февраля 1945 года немецкий тяжёлый бомбардировщик He-111 (бортовой номер «13013»), с 10 бывшими узниками на борту, приземлился на нашей земле. Девятаев доставил командованию стратегически важные сведения о засекреченном Узедоне, где производилось и испытывалось ракетное оружие Третьего Рейха.

Ещё оставалось 2 дня до намеченной фашистами расправы над Девятаевым. Его спасло небо, в которое он был бесконечно влюблён.

Вскоре война кончилась, но жизнь продолжала преподносить сюрпризы — Михаила постигла участь многих советских людей прошедших через концлагеря. Клеймо военнопленного сказывалось долго. Ни доверия, ни стоящей работы... Это угнетало, порождало безнадёжность. Лишь после вмешательства уже получившего широкую известность Генерального конструктора космических кораблей Сергея Павловича Королёва и трижды Героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина, последнего командира отважного лётчика, дело сдвинулось с мёртвой точки. 15 августа 1957 года подвиг Девятаева и его товарищей получил достойную оценку. Михаилу Петровичу было присвоено звание Героя Советского Союза, а другие участники перелёта награждены орденами.

Михаил Петрович окончательно возвратился в Казань. В речном порту он вновь вернулся к своей первой профессии — речника. Ему доверили испытание первого быстроходного катера на подводных крыльях «Ракета». Он стал и первым его капитаном. Спустя несколько лет уже водил по Волге быстроходные «Метеоры».

Но и после ухода на пенсию, ветерану войны покой лишь только снился. Он активно участвовал в ветеранском движении, создал Фонд Девятаева и оказывал помощь тем, кто в этом особо нуждался. Не забывал ветеран и о молодёжи, часто встречался со школьниками и воинами гарнизона. Как и в юные годы, он увлекался литературой об авиации, о подвигах наших лётчиков. Автор книг: «Полёт к солнцу», «Побег из ада». Умер 24 ноября 2002 года, похоронен в Казани. На стене дома, в котором он жил, установлена мемориальная доска.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медалями. Почётный гражданин Республики Мордовия, городов Казани, Вольгаста и Циновичи (Германия).

Вторник, 8 февраля 2011 года. Спустя ровно 66 лет после легендарного побега группы советских пленных на вражеском самолёте. Солнце пронзительно ярко освещает красные головки гвоздик, аккуратно сложенные к подножию памятника «Побег из ада» в сквере имени Г. К. Жукова. И чистое небо, по-весеннему прозрачно — голубое, словно опять кричит: «Полетели! Родина зовёт!»

В тот день, 8 февраля 1945 года, 10 советских солдат под руководством лётчика Михаила Девятаева бежали из немецкого плена с острова Узедом. Да как! Угнали вражеский бомбардировщик «Хейнкель-111»! Им, исхудавшим, изголодавшимся, измученным пленом и войной, удалось уйти от погони и добраться до занятой советскими войсками территории...

Через 66 лет, ветераны вспоминали этот подвиг, названный «Побегом из ада» с легкой руки самого Девятаева. Уже будучи Героем Советского Союза, он озаглавил так свою книгу, получившую широкую известность.

Памятник «Побег из ада» установлен организацией «Аллея Российской славы» из города Кропоткина Краснодарского края в подарок Новокузнецку к 65-летнему юбилею Победы. Такие же подарки в разные годы установлены «Аллеей Российской славы» в городах России, Украины и Белоруссии, где, по сведениям создателей проекта, жили сбежавшие из немецкого ада девятаевцы...

Минута молчания. Десятиклассники из школы № 4 знают о подвиге, который совершил их земляк. Привыкшие нести вахту памяти у Вечного огня, они живым коридором стоят у «Побега из ада» в сквере имени Г. К. Жукова, где в столбик высечены 10 фамилий...

		Надгробный памятник
		Мемориальная доска в Торбеево
		Бюст в п. Торбеево
		Мемориальная доска в Казани
		Памятник в Саранске

Девятаев Михаил Петрович - командир звена 104-го гвардейского истребительного авиационного полка (9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-я воздушная армия, 1-й Украинский фронт), гвардии старший лейтенант.

Родился 8 июля 1917 года в посёлке Торбеево (ныне пгт в Мордовии) в семье крестьянина. Мордвин. Был тринадцатым ребёнком в семье. Когда ему исполнилось 2 года, от тифа умер отец. В 1933 году окончил 7 классов средней школы и поехал в Казань, намереваясь поступить в авиационный техникум. Из-за недоразумения с документами ему пришлось учиться в Казанском речном техникуме, который он окончил в 1938 году. Одновременно учился в Казанском аэроклубе.

В 1938 году Свердловским райвоенкоматом города Казани Татарской АССР призван в Красную Армию. В 1940 году окончил Чкаловское военное авиационное училище лётчиков имени К.Е. Ворошилова. Направлен служить в город Торжок. Позже переведён в город Могилёв в 237-й истребительный авиационный полк (Западный Особый военный округ).

Участник Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 года. Уже на второй день младший лётчик М.П. Девятаев на своём И-16 участвовал в воздушном бою. Боевой счёт открыл 24 июня, сбив под Минском пикирующий бомбардировщик Ju-87. Затем защищал небо Москвы. В одном из воздушных боёв в районе Тулы в паре с Я. Шнейером сбил Ju-88, но и его Як-1 получил повреждения. Девятаев совершил вынужденную посадку и оказался в госпитале. Недолечившись, сбежал на фронт в свой полк, который в то время базировался уже западнее Воронежа.

23 сентября 1941 года при возвращении с задания Девятаев был атакован «мессершмиттами». Одного из них сбил, но и сам получил ранение в левую ногу. К этому времени совершил 180 боевых вылетов, в 35 воздушных боях сбил лично 9 самолётов врага.

После госпиталя врачебная комиссия определила его в тихоходную авиацию, где командовал звеном связных самолётов У-2, совершил 280 вылетов на связь с передовыми частями. С сентября 1943 года служил в 1001-м отдельном санитарном полку, выполнил 80 боевых вылетов на передовые посадочные площадки, вывез 120 раненых бойцов, доставил 600 литров крови и 1.500 килограммов медикаментов и других грузов.

После встречи в мае 1944 года с А.И. Покрышкиным он вновь стал истребителем. Командир звена 104-го гвардейского истребительного авиационного полка (9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-я воздушная армия, 1-й Украинский фронт) гвардии старший лейтенант Девятаев М.П. вечером 13 июля 1944 года вылетел в составе группы истребителей P-39 под командованием майора В. Боброва на отражение налёта вражеской авиации. В неравном воздушном бою в районе Львова был ранен в правую ногу, а его самолёт подожжён. В последний момент покинул падающий истребитель с парашютом. С тяжёлыми ожогами захвачен в плен.

Допрос следовал за допросом. Затем его на транспортном самолёте отправили в разведотдел абвера в Варшаву. Не добившись от Девятаева никаких ценных сведений, немцы отправили его Лодзинский лагерь для военнопленных. Позже переведён в лагерь Новый Кёнигсберг. Здесь, в лагере с группой товарищей Девятаев начал готовить побег. По ночам подручными средствами - ложками и мисками - они рыли подкоп, на листе железа оттаскивали землю и разбрасывали её под полом барака (барак стоял на сваях). Но когда до свободы уже оставалось несколько метров, подкоп обнаружила охрана. По доносу предателя организаторов побега схватили. После допросов и пыток их приговорили к смерти.

Девятаев с группой смертников был отправлен в Германию в лагерь смерти Заксенхаузен (под Берлином). Но ему повезло: в санитарном бараке парикмахер из числа заключённых заменил его бирку смертника на бирку штрафника (№ 104533), убитого охранниками учителя из Дарницы Григория Степановича Никитенко. В группе «топтунов» разнашивал обувь немецких фирм. Позже при помощи подпольщиков был переведён из штрафного барака в обычный. В конце октября 1944 года его в составе группы из 1500 заключённых отправили в лагерь на остров Узедом, где находился секретный полигон Пенемюнде, на котором испытывалось ракетное оружие. Так как полигон был секретным, для узников концлагеря был только один выход - через трубу крематория. В январе 1945 года, когда фронт подошёл к Висле, Девятаев вместе с заключёнными Иваном Кривоноговым, Владимиром Соколовым, Владимиром Немченко, Федором Адамовым, Иваном Олейником, Михаилом Емецом, Пётром Кутергиным, Николаем Урбановичем и Дмитрием Сердюковым начал готовить побег. Был разработан план угона самолёта с аэродрома, находившегося рядом с лагерем. Во время работ на аэродроме Девятаев украдкой изучал кабины немецких самолётов. С повреждённых самолётов, валявшихся вокруг аэродрома, снимались таблички от приборов. В лагере их переводили и изучали. Всем участникам побега Девятаев распределил обязанности: кто должен снять чехол с трубки Пито, кто убирать колодки от колёс шасси, кто снимать струбцины с рулей высоты и поворота, кто подкатывать тележку с аккумуляторами.

Побег был назначен на 8 февраля 1945 года. По пути на работу на аэродром заключённые, выбрав момент, убили конвоира. Чтобы немцы ничего не заподозрили, один их них одел его одежду и стал изображать конвоира. Таким образом удалось проникнуть на стоянку самолётов. Когда немецкие техники отправились на обед, группа Девятаева захватила бомбардировщик He-111H-22. Девятаев запустил двигатели и начал выруливать на старт. Чтобы немцы не увидели его полосатую арестантскую одежду, пришлось раздеться до гола. Но взлететь незамеченными не удалось - кто-то обнаружил тело убитого охранника и поднял тревогу. В сторону «хейнкеля» со всех сторон бежали немецкие солдаты. Девятаев начал разбег, но самолёт долго не мог взлететь (позже обнаружилось, что не были убраны посадочные щитки). При помощи товарищей Девятаев что есть силы тянул штурвал на себя. Только в конце полосы «хейнкель» оторвался от земли и на малой высоте пошёл над морем.

Опомнившись, немцы послали в погоню истребитель, но обнаружить беглецов ему не удалось. Девятаев летел, ориентируясь по солнцу. В районе линии фронта самолёт обстреляли наши зенитки. Пришлось идти на вынужденную. «Хейнкель» совершил посадку на брюхо южнее населённого пункта Голлин в расположении артиллерийской части 61-й армии.

Особисты не поверили, что заключённые концлагеря могли угнать самолёт. Беглецов подвергли жёсткой проверке в фильтрационном лагере НКВД в городе Невель Псковской области, долгой и унизительной. Затем отправили в штрафные батальоны. В ноябре 1945 года Девятаев был уволен в запас. Его не брали на работу. В 1946 году, имея в кармане диплом капитана, с трудом устроился грузчиком в Казанском речном порту, затем дежурным по речному вокзалу. 12 лет ему не доверяли. Он писал письма на имя Сталина , Маленкова , Берии , но всё без толку. Положение изменилось только в 1957 году, когда в марте была опубликована первая статья о нём.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 августа 1957 года за проявленные мужество, отвагу и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в период Великой Отечественной войны старшему лейтенанту Девятаеву Михаилу Петровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

В 1957 году отважный лётчик-истребитель стал одним из первых капитанов пассажирских судов на подводных крыльях «Ракета». В 1959 году вступил в КПСС. Позже водил по Волге «Метеоры», был капитаном-наставником. Уйдя на пенсию, он активно участвовал в ветеранском движении, создал Фонд Девятаева, оказывал помощь тем, кто в ней особо нуждался.

Награждён орденом Ленина, 2 орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, медалями. Почётный гражданин Республики Мордовия, городов Казани (Россия), Вольгаста и Циновичи (Германия).

В селе Торбеево открыт музей Героя, на доме, где он жил, установлена мемориальная доска, у дома - бюст. В феврале 2010 года в Казани, на доме где жил Герой (улица Сеченова, 5), открыта мемориальная доска. Памятник «Побег из ада» установлен в Саранске на Мемориале воинам Мордовии, павшим в годы Великой Отечественной войны.

Сочинения:
Полёт к солнцу. - М.: ДОСААФ, 1972.
Побег из ада. - Казань: Татарское кн. изд., 1988.

Михаи́л Петро́вич Девята́ев (8 июля , Торбеево , Пензенская губерния - 24 ноября , Казань) - гвардии старший лейтенант , лётчик -истребитель, Герой Советского Союза .

Военный лётчик

На фронте

После допроса Михаила Девятаева перебросили в разведотдел абвера , оттуда - в Лодзинский лагерь военнопленных, откуда вместе с группой военнопленных-лётчиков он 13 августа 1944 года совершил первую попытку побега. Но беглецы были пойманы, объявлены смертниками и отправлены в лагерь смерти Заксенхаузен . Там с помощью лагерного парикмахера, подменившего нашивной номер на лагерной робе, Михаилу Девятаеву удалось сменить статус смертника на статус «штрафника». Вскоре под именем Степана Григорьевича Никитенко он был отправлен на остров Узедом , где в ракетном центре Пенемюнде шли разработки нового оружия Третьего рейха - крылатых ракет «Фау-1 » и баллистических ракет «Фау-2 ».

Побег на самолёте

Девятаев и его соратники были помещены в фильтрационный лагерь . После завершения фильтрационной проверки продолжил службу в рядах РККА.

В сентябре 1945 года его нашёл С. П. Королёв , назначенный руководить советской программой по освоению немецкой ракетной техники, и вызвал на Пенемюнде . Здесь Девятаев показал советским специалистам места, где производились узлы ракет и откуда они стартовали. За помощь в создании первой советской ракеты Р-1 - копии «Фау-2 » - Королёв в 1957 году смог представить Девятаева к званию Героя .

После войны

В ноябре 1945 года Девятаев был уволен в запас. В 1946 году , имея диплом капитана судна , устроился дежурным по вокзалу в Казанском речном порту . В стал капитаном катера , а позже одним из первых, кто возглавлял экипажи самых первых отечественных судов на подводных крыльях - «Ракета » и «Метеор ».

Михаил Девятаев до своих последних дней жил в Казани . Работал, пока позволяли силы. Летом 2002 года , во время съёмок документального фильма о нём, приехал на аэродром в Пенемюнде, поставил свечи своим товарищам и встретился с немецким пилотом Г. Хобомом.
Михаил Девятаев похоронен в Казани на участке Арского кладбища , где расположен мемориальный комплекс воинов Великой Отечественной войны.

Награды

В 1957 году, благодаря ходатайству Главного конструктора баллистических ракет Сергея Королёва и после публикации статей о подвиге Девятаева в советских газетах , Михаилу Девятаеву 15 августа 1957 года было присвоено звание Героя Советского Союза .

Память о герое

• Его подвиг описывался в советских учебниках по истории издания 1980-х гг.
• Повесть «Сотый шанс» Николая Стурикова.
• В Торбеево , на Октябрьской улице, 8 мая 1975 года открыт Дом-музей Героя Советского Союза М. П. Девятаева.
• В Казани, в Вахитовском районе, от Речного вокзала до улицы Татарстан, проходит улица Девятаева (бывшая Портовая) .
• Его имя носит малый ракетный корабль проекта 1234.1, находящийся в составе 166-го Новороссийского Краснознамённого дивизиона малых ракетных кораблей 41-й бригады ракетных катеров .
• В Казани на могиле М. П. Девятаева на Арском кладбище установлен бюст .
• В Германии ему и девяти его товарищам поставлен памятник в знак признания особого значения их побега с секретной базы Пенемюнде .
• Судно на подводных крыльях «Восход-72» носит имя «Герой Михаил Девятаев» . В настоящее время не эксплуатируется.
• Пассажирский прогулочный катамаран «Волга-3» носит имя «Герой Девятаев» .
• Казанский речной техникум носит имя Девятаева.
• В Казани в Парке Победы в Пантеоне вокруг Вечного огня установлена памятная табличка с данными М. П. Девятаева с упоминанием, что звание Героя Советского Союза ему было присвоено лишь в 1957 году.
• В Вологде установлен памятник «Побег из ада» .
• В Нижнем Новгороде в Парке Победы установлен памятник «Побег из ада» в честь участников побега с о. Узедом.
• В Саранске в 2010 году установлен памятный знак «Побег из ада» .
• В Гадяче (Полтавская обл. Украина) установлен памятник «Побег из ада».
• В Полтаве, на улице Петра Юрченко, в районе авиагородка, установлен памятник «Побег из ада».
• Его именем названы улицы в Казани , Саранске и Зубовой Поляне .

См. также

• Лошаков, Николай Кузьмич - советский лётчик-истребитель. Попав в плен, в 1943 году сумел бежать на немецком самолёте.
• Вандышев, Сергей Иванович - советский лётчик-штурмовик. Попав в плен, в 1945 году сумел бежать на немецком самолёте.

Напишите отзыв о статье "Девятаев, Михаил Петрович"

Примечания

2. в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 690155 , д. 355 , л. 18-19 )
3. Покрышкин А. И. // Познать себя в бою. - М . : ДОСААФ , 1986. - 492 с. - 95 000 экз.
4. . Проверено 13 января 2013. .
5. .
6. Наталия Беспалова, Михаил Черепанов. . «Российская газета» - Волга - Урал (№3366 от 16 декабря 2003 г.). Проверено 11 января 2011.
7. Сам будущий Генеральный конструктор советских ракет был освобождён из шарашки лишь за полгода до этих событий.
8. Ирек Биккинин. // Татарская Газета. - 1998. - № 12 от 23 ноября .
9. в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 686044 , д. 4402 , л. 9-10 )
11. .
12. .
13. Пётр Давыдов, Алексей Колосов. // Красный Север: газета. - 2010. - № 31 (26416) от 25 марта . из первоисточника 17 сен 2010 02:04:13 GMT.
14. .

Литература

• Девятаев М. П. / Литературная запись А. М. Хорунжего . - М .: ДОСААФ, 1972. - 272 с. - 150 000 экз.
• Кривоногов И. П. / Литературная запись Ирины Сидоровой.. - Горький: Горьковское книжное издательство, 1963. - 192 с. - 75 000 экз.
• Побег из ада. - Казань: Татар. кн. изд-во, 1988.
• Стуриков Н. А. Сотый шанс. - Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1978.
• Девятаев М. П. Побег из ада. - Казань: Татар. кн. изд-во, 2000. - 192 с.
• Девятаев М. П. Воспоминания, отклики, публицистика, хроника. - Саранск: тип. Красный Октябрь, 2007. - 248 с.
• Черепанов М. В. Побег, остановивший «ангела смерти» // Зачем живым Долина Смерти?. - Казань: Хэтер, 2006. - 368 с.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Девятаев, Михаил Петрович

– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c"est un homme d"esprit votre pere, – сказала она, – c"est a cause de cela peut etre qu"il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.

Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c"est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили. И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену, и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu"il vous donne l"amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.

Герой и актер похожи внешне и характерами, родом из одних и тех же мест. Национальность обоих, как и позывной летчика Девятаева - мордвин.

«Сыграть такого человека – уже подвиг!» - говорит актёр о своем герое. Узнике концлагеря, весом в 38 кг, летчике, сумевшем угнать со сверхсекретной фашисткой базы тяжелейший бомбардировщик. Казалось бы, о нём мы знаем всё. О своём дерзком побеге он сам рассказал в своих книгах «Побег из ада» и «Полёт к солнцу». О малоизвестных страницах жизни героя рассказывают его близкие.

Мордвин, прыгай!

Михаил Девятаев был 13-м ребенком в семье. Его отец рано умер, и мама растила детей одна. Она была человеком сильным духовно и физически, дожила до 105 лет. И хотя семья голодала, она смогла научить своих детей доброте и заботе о других. В 90-е годы, когда в стране началась разруха, Михаил Петрович продолжал помогать людям - создал фонд помощи сиротам, пожилым и одиноким людям. В 70 лет сам отвозил, относил деньги и продукты.

В Казань из мордовской деревни будущий Герой Советского Союза пришел пешком и босой. Поступил в речной техникум, одновременно учился в ОСОВИАХИМе. Лётчиком он решил стать, когда в детстве увидел самолет, приземлившийся рядом с их деревней. Получив диплом помощника капитана, Девятаев поступил в Оренбургское лётное училище. Когда началась война, он летал с первого дня. После серьезного ранения в одном из боёв ему чуть не ампутировали ногу. Не дал. Вернулся на фронт и к июлю 1944 года, когда его самолет загорелся в бою, имел три боевых ордена.

«Мордвин, прыгай» - приказал командир. Раненный, обгоревший летчик приземлился уже без сознания. Очнулся в плену. За попытку побега из лагеря его приговорили к смерти. Сохранившиеся лагерные документы зафиксировали: 5 декабря 1944 года сожжён в печи. Летчика спас парикмахер, заменивший его бирку на бирку умершего артиллериста Никитенко. Под этой фамилией Михаил Петрович попал на сверхсекретный объект Пенемюнде на острове Узедом. Это была база, где немцы проводили испытания ракет ФАУ-1 и ФАУ-2 и с которой ежедневно обстреливали ракетами Лондон. База, охраняемая истребителями и зенитками ПВО, службой СС, имела свой аэродром.

Сила жизни

…Немецкому летчику почему то захотелось продемонстрировать доходяге, убирающему аэродром, как запускается двигатель самолета. Этим доходягой оказался летчик – истребитель Михаил Девятаев, готовивший свой легендарный побег и которому сверхважно было понять, как управлять этим самолетом. Ведь советский истребитель и немецкий бомбардировщик – это совершенно разная техника. И нужно пройти серьезное обучение, чтобы её освоить. А еще нужна физическая сила, чтобы поднять самолет. Истощенный от голода, приговоренный уголовниками лагеря к 10 дням жизни (за эти дни его должны были довести до смерти), но не сломленный духовно, Михаил Петрович решается на побег. На шестой день ежедневных побоев, когда физических сил для жизни уже не оставалось, летчик и его девять товарищей взлетают на «Хейнкеле -111».

Лётчик направляет самолёт к Солнцу, чтобы немецким зенитчикам было сложно увидеть цель. В сторону границы СССР он поворачивает позже. За линией фронта самолет обстреливают советские зенитки. Нужно было срочно приземляться. Лётная выучка, воля, хладнокровие позволили посадить самолет на пахотное поле.

Беглецов поместили в фильтрационный лагерь, солдат затем отправили в штрафбат, где из шестерых выжил лишь один. Офицеров оставили в фильтрационном лагере, откуда Михаила Петровича в сентябре 1945 года вызволил Сергей Королёв. Генеральному конструктору советских ракет нужны были сведения о том, как запускались ракеты с базы Пенемюнде.

Чужой среди своих

Михаил Петрович, как бывший военнопленный, не мог устроиться на работу. Поскольку в его роду у всех мужчин были «золотые» руки, он стал класть печи. Его супруга рассказывала, что лишь однажды увидела слёзы мужа – когда ему дали работу. В речном порту у дежурного по вокзалу обнаружили туберкулез лёгких в открытой форме. Все отказались работать с ним в паре. И тут вспомнили о безработном помощнике капитана - он пошёл работать, не раздумывая.

В 1957 году Хрущёв поручил найти героев Великой Отечественной войны, незаслуженно забытых в годы культа личности. Журналист «Красной Татарии» Ян Виннецкий, сам бывший летчик, ходил по военкоматам и узнавал, есть ли у них такие герои. Ему сказали, что есть один странный артиллерист, утверждающий, что у немцев самолёт угнал. Виннецкий пришел к Девятаеву. Проговорили они до утра. Но очерк журналиста печатать не стали, испугались. Тогда Виннецкий отправил материал в Москву, в «Литературную газету». На второй день после выхода статьи за Михаилом Петровичем приехали из Москвы. О герое писали в каждом номере «Красной звезды».

Девятаеву были возвращены боевые награды и воинское звание, присвоено звание Героя Советского Союза. О его подвиге узнал весь мир, его боготворили лётчики и космонавты. Пограничники и таможенники в Германии, куда он часто прилетал, отдавали честь, как главе государства. А герой, каким был до всеобщего признания, таким и остался. И тем, кто раньше говорил ему: «Ну ты и брехун», а потом подходил извиняться, отвечал: «Да я все понимаю». На одном из «Огоньков», куда Михаил Петрович был приглашен вместе с другими героями дивизии Александра Покрышкина. Когда ему дали слово, он начал с роли партии. Александр Иванович остановил его и сказал: «Главное, Миша, что ты взлетел».

Михаил Девятаев считал своим долгом встречаться с детьми, рассказывать им о войне. Он много ездил по подростковым колониям. Ребята после выхода из колонии приходили к нему в гости, писали письма. Он был для них примером, доказывающим, что в любой ситуации человек может оставаться человеком и идти до конца к своей цели.

…Журналист Василий Песков написал о легендарном летчике рассказ «Побег». Опубликовал его к 30-летию Победы, потом к 40-летию. Затем к 50-летию, где написал во вступлении, что многое в нашей стране изменилось, и на многое мы смотрим другими глазами. Только в рассказе о подвиге Девятаева ему менять ничего не нужно. Правда как была правдой, так ею и осталась.