Описание анны иоанновны. Биография анны иоанновны

А́нна Иоа́нновна (А́нна Ива́новна; 28 января (7 февраля) (16930207 ) - 17 (28) октября ) - российская императрица из династии Романовых .

Ранняя биография

В апреле 1708 года царские родственники, включая Анну Иоанновну, перебрались в Петербург.

Внутренняя политика

Придя к власти, Анна распустила Верховный тайный совет , заменив его в следующем году Кабинетом Министров , в состав которого вошли А. И. Остерман , Г. И. Головкин , А. М. Черкасский . Первый год своего правления Анна старалась аккуратно присутствовать на заседаниях Кабинета, но потом совершенно охладела к делам и уже в 1732 году бывала здесь лишь дважды. Постепенно Кабинет приобрёл новые функции, в том числе право издавать законы и указы, что делало его очень похожим на Верховный тайный совет.

В годы правления Анны был отменён указ о единонаследии (1731), учреждён Шляхетский кадетский корпус (1731), ограничена 25 годами служба дворян. Ближайшее окружение Анны составляли иностранцы (Э. И. Бирон , К. Г. Левенвольде , Б. X. Миних , П. П. Ласси) .

К концу правления Анны Иоанновны число жителей Российской империи, по данным ревизии 1742 года, составляло более 20 млн человек .

Войны России

Россия, коль счастлива ты
Под сильным Анниным покровом!
Какие видишь красоты
При сем торжествованьи новом!
Военных не страшися бед:
Бежит оттуду бранный вред,
Народ где Анну прославляет.
Пусть злобна зависть яд свой льет,
Пусть свой язык, ярясь, грызет;
То наша радость презирает.

В правление императрицы Анны были сформированы новые гвардейские полки - Лейб-гвардии Измайловский (инфантерия) и Лейб-гвардии Конный (кавалерия).

Внешняя политика в общем продолжала традиции Петра I.

По инициативе султанского двора в 1737 году в Немирове состоялся конгресс о мировом урегулировании конфликта с участием русских, австрийцев и османов. Переговоры не привели к миру и военные действия возобновились.

В 1739 году русские войска разбили осман под Ставучанами и овладели крепостью Хотин . Но в том же году австрийцы терпят одно поражение за другим и идут на заключение сепаратного мира с Портой. В сентябре 1739 года подписан мирный договор между Россией и Портой. По Белградскому договору Россия получила Азов без права держать флот, к России отошла небольшая территория на Правобережной Украине; Большая и Малая Кабарда на Сев. Кавказе и значительная территория к югу от Азова были признаны «барьером между двумя империями».

В 1731-1732 годах объявлен протекторат над казахским Младшим жузом .

Бироновщина

Она почти моего росту, но несколько толще, со стройным станом, смуглым, веселым и приятным лицом, черными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях показывает какую-то торжественность, которая вас поразит при первом взгляде, но когда она говорит, на устах играет улыбка, которая чрезвычайно приятна. Она говорит много со всеми и с такою ласковостью, что кажется, будто вы говорите с кем-то равным. Впрочем, она ни на одну минуту не теряет достоинства монархини; кажется, что она очень милостива и думаю, что её бы назвали приятною и тонкою женщиною, если б она была частным лицом. Сестра императрицы, герцогиня Мекленбургская , имеет нежное выражение лица, хорошее телосложение, волосы и глаза черные, но мала ростом, толста и не может назваться красавицею; нрава веселого, и одарена сатирическим взглядом. Обе сестры говорят только по-русски и могут понимать по-немецки.

Весьма деликатен в своем описании императрицы испанский дипломат герцог де Лириа:

Императрица Анна толста, смугловата, и лицо у неё более мужское, нежели женское. В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна. Щедра до расточительности, любит пышность чрезмерно, отчего её двор великолепием превосходит все прочие европейские. Она строго требует повиновения себе и желает знать всё, что делается в её государстве, не забывает услуг, ей оказанных, но вместе с тем хорошо помнит и нанесенные ей оскорбления. Говорят, что у неё нежное сердце, и я этому верю, хотя она и скрывает тщательно свои поступки. Вообще могу сказать, что она совершенная государыня…

Герцог был хорошим дипломатом - знал, что в России письма иностранных посланников вскрывают и читают .

Также существует легенда, что помимо Бирона у неё был возлюбленный - Карл Вегеле.

Окончание царствования

Анна Иоанновна. Гравюра Ивана Соколова, 1740

5 () октября 1740 года Анна Иоанновна села обедать с Бироном. Вдруг ей стало дурно, она упала без чувств. Болезнь признали опасной. Среди высших сановников начались совещания. Вопрос о престолонаследии был давно решён, своим преемником императрица назвала двухмесячного ребёнка, Иоанна Антоновича . Оставалось решить, кто будет регентом до его совершеннолетия, и Бирон смог собрать голоса в свою пользу.

16 () октября с больной императрицей сделался припадок, предвещавший скорую кончину. Анна Иоанновна приказала позвать Остермана и Бирона . В их присутствии она подписала обе бумаги - о наследстве после неё Иоанна Антоновича и о регентстве Бирона.

В 9 часов вечера 17 () октября 1740 года Анна Иоанновна скончалась на 48-м году жизни. Врачи причиной смерти объявили

Был временной отрезок, который вошел в учебники как «Эпоха дворцовых переворотов».

За короткий период, Россией успело поуправлять множество монархов. Кто-то управлял успешно, а кто-то нет. Одним из представителей монархов " " была императрица Анна Иоанновна. Именно о ней и пойдет речь.

Правление Анны Иоанновны Романовой длилось десять лет, в период с 1730 по 1740 годы. Многие историки характеризуют период её правление, как время «бироновщины» - отчуждением всего русского, и засилье иностранцев в правящей верхушке российского общества.

Анна Иоанновна была дочерью Ивана V Алексеевича. Иван Алексеевич, напомню, был братом Петра I, с которым совместно некоторое время восседал на русском престоле.

28 января 1693 года у Ивана V, и его жены Прасковьи Федоровны, из рода Салтыковых, появилась дочь Анна. В 1696 году Иван V умер. С тех пор Анна, вместе с матерью и двумя сестрами жила в Измайлово.

Анна Иоанновна получила самое обычное домашнее образование, без всяческих изысков. Она училась танцам, родному и иностранным языкам, истории. Успехи её в изучении наук были весьма скромны.

В октябре 1710 года Петр I выдал племянницу Анну замуж за гурлянского герцога Вильгельма. Этот династический брак был заключен для закрепления прав русского государства на использование балтийских портов.

Свадебные гуляния шли два месяца с большим шиком и блеском. Было чрезмерно много выпито и съедено. За время торжеств герцог простудился. И вот пришло время ехать в Курляндию.

Не обращая внимания на проблемы со здоровьем, Фридрих Вильгельм с женой отправляется на Родину. Но доехать до родного края он не смог, умер недалеко от Петербурга.

По настоянию Петра I, овдовевшая Анна все же отправляется жить в Митаву. Её здесь встретили враждебно, она постоянно жила в нужде, всем жаловалась на судьбу. За годы, проведенные в Курляндии, Анна обжилась фаворитами.

Сначала среди них ходил Бестужев. Позже Бестужев был отозван в Россию и новым фаворитом стал Бирон. Бирон не имел знатного происхождения и, то, что скоро он фактически будет управлять , фаворит предположить никак не мог.

Так и волочить Анне Иоанновне бедственное существование в Митаве, если бы не случай. Император неожиданно скончался и, в период династического кризиса, ей выпал шанс (Петр был молод и не имел наследника), которым она и воспользовалась.

Члены Верховного тайного совета пригласили Анну Иоанновну занять российский престол, но при этом она должна была подписать бумагу ограничивающую её полномочия. Фактически, члены верховного тайного совета хотели сделать в Российской Империи ограниченную монархию.

Анна согласилось, но вскоре разорвала все договоренности, став полноправной Императрицей. В этом императрицу поддержали гвардейцы, а также само общество, которое в своем большинстве выступало за самодержавие.

Став русской императрицей, Анна Иоанновна мало занималась государственными делами, в силу своей небольшой образованности. Все дела Российской Империи вели министры, над которыми стояло «око» всесильного а.

Внутренняя политика Анны Иоанновны

Однако основные события, случившиеся в политической жизни страны, за время правление Анны Ионовны стоит перечислить. Первым дело она упразднила Верховный тайный совет и создала кабинет министров.

Правление племянницы Петра I, стало настоящей трагедией для простых крестьян. Она увеличила налоговый гнет на крестьянское сословие, позже крестьяне лишились права на присягу императору, следующий шаг был запрет крестьянам заниматься какой-либо коммерческой деятельностью.

Апогеем несправедливой политики к русскому крестьянству стал указ 1736 года, который дозволял помещикам торговать крепостными, а также заниматься самосудом над провинившимися.

Внутренняя политика во время её правления была жестокая. Поле деятельности Тайной канцелярии расширилось на необъятные границы. Любое инакомыслие в Империи стало жестоко караться. При дворе процветали всевозможные пороки общества. Пьянство, доносительство, казнокрадство…

Историки приводят цифры из Российского бюджета. На содержание двора при Анне Иоанновне тратилось около 2млн. рублей, а на деятельность Академии наук только 47 тысяч. рублей.

Внешняя политика Анны Иоанновны

Внешняя политика Анны Иоанновны была куда более успешней внутренней. За время её правления, Российская Империя заключила ряд выгодных торговых отношений с Англией, Испанией, Персией, Швецией, Китаем.

Некоторым успехом во внешнеполитических делах, она обязана прежде всего, Остерману, который выработал основные внешнеполитические прерогативы Российской Империи.

Остерман заключил военный союз с Австрией, заявил о русских интересах на Балканах и Причерноморье, активно боролся за влияние на Германию и Польшу.

При правлении Анны Иоанновны была и война с Турцией, которая проходила с 1735 года по 1739 годы. Россия в этой войне имела определенные успехи, но война приобрела затяжной характер и требовала множества затрат.

Положение обострилось когда, наши нерадивые союзники Австрийцы заключили сепаратный мир с Турцией, опасаясь увеличения влияния русских на Балканах.

В итоге был заключен позорный «Белградский мир», в соответствие с которым Российская Империя отказывалась от завоеваний в Крыму и Болгарии, так же России запрещалось иметь флот на Черном и Азовском море.

Анна Иоанновна умерла в октябре 1740 года. Было тогда русской императрице, племяннице Великого Петра I , 47 лет.

Анна Иоанновна – русская императрица, правившая с 1730-го по 1740 годы, племянница Петра I, дочь его брата и соправителя царя Иоанна Алексеевича. С ее правлением обычно связывают расцвет фаворитизма (бироновщины) и увлечение увеселительными мероприятиями в духе знаменитого Ледяного дома.

Однако сводить десятилетие правления Анны Иоанновны лишь к этому было бы несправедливо. При всей своей неоднозначности императрице Анне удалось внести свой вклад в величие России.

Измайловская царевна

Царевна Анна родилась в 1693 году. Детство свое она провела в царском дворце в Измайлово. Вдовствующая царица Прасковья Федоровна правила своим маленьким мирком так, будто и не было в России бурных преобразований Петра I. Три ее дочери, из которых Анна была средней, росли в теремном уединении, подобно царевнам допетровского времени, общаясь лишь со слугами, мамками и няньками, шутами и богомольными странниками. Однако Прасковье Федоровне пришлось смириться с некоторыми новыми веяниями: у царевен были учителя – немец и француз, которые обучали их грамоте, арифметике, языкам, танцам и этикету. В Измайлово были придворный театр, свой оркестр.

Курляндская герцогиня

Когда окончилась Северная война, Петр решил укрепить позиции русской короны в герцогстве Курляндия (западная часть современной Латвии). Для этого в 1709 году было решено сочетать браком юного герцога Курляндского Фридриха Вильгельма с одной из русских царевен. Петр предложил царице Прасковье Федоровне самой выбрать, которой из дочерей предстояло стать герцогиней. Она указала на Анну, которой к тому моменту исполнилось 16 лет. Через год в Санкт-Петербурге состоялась пышная свадьба. Празднества и балы длились два месяца. В январе 1711 года молодые отправились в Митаву – столицу Курляндии. Однако, не доехав до своих владений, Фридрих Вильгельм умер в дороге. Современники утверждают, что причиной тому стали чрезмерные возлияния. Юный герцог накануне вздумал состязаться с Петром I, кто кого перепьет. Анна вернулась к матери. Через год Петр все же отправил племянницу в Курляндию как вдовствующую герцогиню. Но не одну. Вместе с ней в Митаву отбыл Петр Бестужев-Рюмин, которому было велено помогать юной вдове и присматривать за ней. Он и присматривал. Через некоторое время в Петербурге стало известно, что немолодой уже Бестужев – он был старше Анны на 30 лет – является ее любовником. В 1727 году Бестужева со скандалом вернули в Петербург. Анна убивалась по своему милому другу недолго. Через несколько месяцев сердцем курляндской герцогини овладел Эрнст Иоганн Бирон. Эту любовь Анна сохранила до конца жизни.

Императрица и самодержица российская

В 1730 году скончался молодой император Петр II – сын царевича Алексея Петровича, внук император Петра. Это был последний отпрыск рода Романовых по мужской линии. Результатом дворянского заговора стало приглашение на царствование Анны Иоанновны вопреки воле Екатерины I, которая перед смертью завещала трон внуку Петра Великого Карлу Петру Ульриху (будущий Петр III). Заговорщики, которых в литературе принято называть «верховниками», решили, что Анна, которая много лет провела на чужбине и по слухам, не блистала ни умом, ни талантами, станет их послушным орудием. Власть императрицы было решено ограничить так называемыми «Кондициями» - документом, в котором содержались обязательства Анны Иоанновны не вмешиваться в государственные дела. Однако на деле вышло совершенно иначе. Анна послушно подписала «Кондиции», но, прибыв в Россию, обнаружила, что у нее есть сторонники. 25 февраля 1730 года государыня в присутствии двора и «верховников» разорвала «Кондиции».

Правление Анны Иоанновны

Долгое время в отечественной истории и художественной литературе бытовало представление о «мрачном десятилетии» правления Анны Иоанновны, о бироновщине и засилье немцев при дворе. Однако исторические исследования последнего времени говорят о том, что это отчасти преувеличение. На самом деле Анна и те люди, которыми она окружила свой трон, смогли сделать для России немало полезного.

Программа царствования Анны Иоанновны сводилась к следующим основным задачам:

Была поставлена задачу реформирования армии в связи с необходимостью сокращения расходов, поскольку еще в предшествовавшее царствование встал вопрос о непомерном налоговом бремени на крестьянство;

Шла речь и о необходимости пересмотра штатов госучреждений с целью упорядочение их работы и сокращения расходов;

Была продекларировала необходимость создания справедливого и равного для всех суда;

Проведена реформа Сената. Его работа, прерванная в предшествующее правление, была восстановлена на основе петровских указов.
Императрица много сделала для реформы флота. При ней возобновилось кораблестроение, в Балтийском море вновь начались регулярные учения. Была учреждена Воинская морская комиссия, которая сыграла решающую роль в развитии русского флота. Наконец, в 1732 году был вновь открыт и восстановлен закрытый порт в Архангельске, также заработала верфь в Соломбале.

В правление Анны был нанесен решающий удар по Крымскому ханству, Россия овладела турецкой крепостью Хотин, получила крепость Азов, часть территории Правобережной Украины, территории на Северном Кавказе, также был объявлен протекторат русской короны над союзом казахских племен – Младшим жузом.

Однако деятельность Тайной канцелярии, допросы под пытками, ссылки и казни серьезно омрачили правление мнительной и очень боящейся заговоров Анны Иоанновны и наложили на него мрачный отпечаток.

Все это получило название «бироновщины», поскольку именно на фаворита императрицы общественное мнение возложило всю вину за деятельность Тайной канцелярии. Впоследствии архивные документы показали непричастность Бирона к следственным делам Тайной канцелярии. Более того, при всей своей нескрываемой нелюбви к русскому народу Бирон смог принести пользу нашей стране: именно он начал в России грамотное племенное разведение лошадей, к которым питал настоящую страсть.

Анна Иоанновна

Оболганная императрица

Выборами нового монарха занялся Верховный тайный совет, созданный еще Екатериной I для решения важнейших государственных вопросов. В просторечии его членов называли «верховниками».

Теперь эти «верховники» собрались, чтобы избрать нового монарха. В состав совета входило шестеро: канцлер Головкин, вице-канцлер Остерман, князь Дмитрий Голицын и трое Долгоруких.

Все были очень взволнованы, председатель не мог вести собрание от переполнявшего его горя: ведь только что прервалась прямая мужская линия дома Романовых, не забылось еще Смутное время… Словом, будущее страны преставлялось весьма неопределенным. К тому же осторожный Остерман в заседании отказался участвовать, заявив, что он как иностранец не считает себя вправе принимать решение о судьбе Российской короны.

Ведение собрания взял на себя сохранивший хладнокровие Дмитрий Михайлович Голицын. Смысл его речи был следующий: мужская линия императорской династии угасла, и законных наследников у императора Петра I больше нет.

Как же нет? А Елизавета Петровна?

Дело в том, что брак Петра с Екатериной смущал многих, и дело было не только в ее происхождении и в том, что она являлась второй женой при живой первой супруге. Проблема усугублялась еще и тем, что при ее крещении в православной церкви восприемником был сын Петра – Алексей. То есть по церковным законам Екатерина приходилась Петру внучкой, и они вообще не имели права венчаться. А ко всему прочему, Марта-Екатерина до брака с Петром уже была замужем за драгуном Иоганном, который считался пропавшим без вести – но не умершим. Да и дочь Марта родила еще до свадьбы… Иными словами, существовала масса причин для признания цесаревны Елизаветы незаконнорожденной.

Что касается завещания Екатерины, то и оно было признано недействительным: князь Голицын заявил, что Екатерина, как женщина низкого происхождения, не имела права занимать престол и тем менее располагать российской короной.

Тут Василий Лукич Долгорукий попытался было предъявить завещание покойного императора Петра II, но оно немедленно было признано фальшивкой. Сам фельдмаршал Долгорукий остановил брата, заявив, что завещание это действительно фальшиво. Он предложил кандидатуру престарелой царицы Евдокии, личным другом которой являлся, но и она была отвергнута.

Голицын вспомнил о дочерях царя Иоанна. Старшая, Екатерина Ивановна, формально была замужем за герцогом Мекленбургским, мерзкий нрав которого вынудил ее вернуться в Москву. Однако формально она считалась замужней, супруг ее был жив, а со злым и глупым герцогом никому не хотелось связываться, поэтому кандидатура Екатерины была отвергнута. Младшая сестра, Прасковья, вышла замуж за частное лицо, отказавшись от прав на престол. Зато средняя сестра, вдовая Анна, устраивала всех, и Совет согласился на ее избрание.

Тогда Голицын заявил, что на ком бы выбор ни остановился, «надобно себе полегчить – чтобы воли прибавить». Как же это? И тогда Голицын изложил проект «Кондиций» – условий, ограничивавших самодержавную власть.

Осторожный Василий Лукич усомнился: «Хоть и зачнем это, но не удержим». – «Неправда, удержим!» – воскликнул Голицын. На том и порешили: постановив избрать герцогиню Курляндскую, ограничив императорскую власть.

Когда решение было объявлено придворным, все приняли его как должное, лишь епископ Феофан Прокопович решился напомнить о завещании Екатерины в пользу малолетнего герцога Голштинского и его тетки, великой княгини Елизаветы Петровны, и тут же был резко оборван Дмитрием Голицыным, открыто назвавшим обеих цесаревен – и Елизавету, и покойную Анну – «незаконнорожденными».

Прасковья Романова – престол за любовь!

История любви царевны Прасковьи Ивановны и Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова мало кому известна.

Она родилась в 1694 году и была младшей дочерью царя Иоанна Алексеевича и царицы Прасковьи Федоровны. По отзывам всех современников, девочка была очень болезненна. Что касается ее наружности, то встречается странное противоречие. Если верить испанскому послу, герцогу де Лирия, царевна была «очень дурна лицом»; в дневнике камер-юнкера Берхгольца читаем: «Она брюнетка и недурна собой», а леди Рондо, видевшая ее незадолго до смерти, нашла, что, несмотря на сильное нездоровье, она «все-таки еще красива». С портрета кисти Ивана Никитина на нас глядит очаровательная смуглянка.

Прасковья Романова. Иван Никитин. 1714 г.

Ее сестры вышли замуж, а слабая здоровьем Прасковья долгие годы неотлучно оставалась при своей суровой матери, часто болела, мало-помалу привыкая к рабскому подчинению воле вздорной старухи. В те годы она познакомилась с овдовевшим Иваном Ильичом Дмитриевым-Мамоновым, который был старше ее на четырнадцать лет. Он происходил из старинного русского дворянского и графского рода. Двадцатилетним юношей в 1700 году начал службу солдатом Семеновского полка, а через восемь лет он уже командовал этим полком и в этом качестве участвовал в Полтавском сражении.

Даже не симпатизировавший Ивану Ильичу испанский посол де Лирия признавал, что тот был «человек храбрый, умный, решительный, служил хорошо и был хороший офицер». Известно, что Петр полностью доверял Ивану Ильичу и часто поручал ему расследование дел о злоупотреблениях служебным положением и взяточничестве.

Когда умерла ее мать, царевне Прасковье Иоанновне шел уже 30-й год, и на нее пали все хлопоты по разделу имущества и имений царицы, а затем по управлению ими. Она была совершенно не готова к этим трудностям. Ей, царской дочери, приходилось писать умоляющие письма Александру Меншикову и даже давать ему взятки.

Впрочем, это ее положение длилось недолго: практически сразу после смерти старой царицы Иван Ильич и Прасковья Ивановна поженились – с личного согласия Петра I. Это был первый в истории России случай вступления в брак женщины царской крови с обычным дворянином.

Они прожили в любви и согласии десять лет. Детей у них не было. Дмитриев-Мамонов скоропостижно скончался 24 мая 1730 года, в то время, как сопровождал в село Измайлово будущую императрицу Анну Иоанновну. О его смерти ходило много слухов: возможно его отравили. Прасковья Иоанновна пережила мужа всего на несколько месяцев, не вынеся утраты.

Племянница Петра Великого

Анна Иоанновна была второй дочерью царя Ивана V, единокровного брата и соправителя Петра I. Ее воспитывали еще по понятиям допетровской Руси: обучили грамоте и заставили вызубрить церковные книги. Вот и все.

Затем она затвердила светский этикет и танцевальные па. Юст Юль отзывался о ней как об «очень красивой, умной девушке, отличавшейся кротостью и благожелательностью».

Семнадцати лет Анну выдали замуж за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма, Петр подарил ей на свадьбу «на самару и юппку» (то есть на платье и верхнюю долгополую одежду) материи золотой по белой или алой земле и соболей «на одеяло» всего на 700 руб.

Молодая женщина овдовела через четыре месяца после свадьбы: муж скончался от чрезмерного количества выпитого вина. Но четыре месяца семейной жизни запомнились на всю жизнь бедной Анне: с тех пор она на дух не выносила пьяных.

Она тихо и незаметно жила в Курляндии, в Митаве, научилась понимать немецкую речь, но не могла говорить на этом языке. Митава (нынешняя Елгава), была столицей Курляндии – крошечного герцогства, располагавшегося на территории современной Латвии к западу и юго-западу от Рижского залива.

Чувствовала Анна себя крайне одиноко, друзей не имела, но что совершенно естественно для столь молодой женщины – она влюбилась. Избранником ее стал Эрнст-Иоганн Бирен или Бирон – курляндский дворянин. Злопыхатели утверждали, что он был внуком придворного конюха. В своей фамилии Бирен он специально изменил одну букву, чтобы она звучала так же, как фамилия старинного герцогского рода.

Эрнст Иоганн фон Бирон. Неизвестный художник. XVIII в.

Некоторое время он учился в Кенигсбергском университете, но не окончил курс: из-за какого-то нехорошего происшествия – то ли мошенничества в карты, то ли даже убийства – Бирону пришлось бежать и вернуться в Митаву. Там он сумел втереться в доверие к Петру Михайловичу Бестужеву-Рюмину, гофмаршалу, и стал появляться при дворе вдовствующей герцогини Анны Иоанновны. Даже много лет спустя самые ярые недоброжелатели Бирона признавали, что внешне он был очень хорош: стройный, великолепно сложенный, с эффектным гордым профилем. Этим он и привлек внимание Анны, получил звание камер-юнкера ее двора и стал ее любовником. Они прожили вместе, как муж и жена, семнадцать лет, до самой смерти Анны. По ее настоянию Бирон женился на девице Бенигне Готлибе – горбатой и рябой, к тому же, по выражению современников, «неспособной к супружеской жизни». У Анны с Эрнстом-Иоганном было несколько детей – все они официально считались детьми Бенигны, но кто их настоящая мать, ни для кого не было секретом.

Избрание российской императрицей круто меняло до того скучную жизнь Анны. Она сразу согласилась на все условия.

Однако, многих не устроило предложение Верховного тайного совета ограничить самодержавие. Все привыкли интриговать, желая выслужиться перед одним государем, а теперь задача осложнялась: пришлось бы угождать сразу нескольким верховникам.

Ягужинский, не мешкая, отправил Анне доверенного человека, который разъяснил герцогине, что после можно от Кондиций и отказаться. Эта поездка не осталась незамеченной: на обратом пути курьера схватили, кинули в тюрьму, били кнутом, подвешивали на дыбе… Вслед за ним был арестован и сам Ягужинский, с которым обошлись мягче, просто кинув в тюрьму.

Испуганная Анна тут же заверила верховников, что не желает знаться с заговорщиками и всем довольна, подписала «Кондиции» и поспешно выехала в подмосковное село Измайлово. Здесь ее встретили сестры – Екатерина и Прасковья. Правда, радость встречи вскоре была омрачена смертью Прасковьи и ее мужа.

В первые же дни в России с Анной сблизилась Марфа Ивановна Остерман. Андрей Иванович при дворе не показывался, ссылаясь на болезнь, но через свою умную и деловитую супругу давал будущей государыне весьма ценные советы. Состоялась коронация, подданных привели к присяге.

Скоро императрица почувствовала себя увереннее и решила избавиться от верховников. Для этого она устроила целое представление.

В тронном зале она собрала всех придворных. Из толпы выступил граф Матвеев, заявив, что имеет поручение открыть императрице глаза на то, что верховники ввели ее в заблуждение. Федор Андреевич Матвеев имел личные причины для такого выступления: несколько лет назад он повздорил с герцогом де Лирия, испанским послом и вызвал того на дуэль. Матвеев воспитывался за границей и имел некоторое представление о тамошних обычаях. Это был первый вызов на дуэль в России, до этого споры решались кулачным боем. Одного не учел граф: де Лирия был послом и, следовательно, мог рассчитывать на неприкосновенность. Испанец не стал рисковать: он пожаловался канцлеру, тот довел дело до Верховного тайного совета. По распоряжению последнего Матвеева посадили под арест и заставили извиниться перед герцогом де Лирия. Верховный тайный совет не мог действовать иначе, но обер-камергер Иван Долгорукий, друг герцога, позволил себе послать сказать графу Матвееву, что тот заслужил несколько добрых ударов кнута. Так Матвеев стал заклятым врагом Долгоруких. Теперь он намеревался свести счеты. Матвеев громко заявил, что Россия в продолжение веков была управляема царями, а не каким-либо Советом, вот и теперь русские дворяне умоляют ее взять в свои руки бразды правления. На эту речь императрица отвечала притворным удивлением.

– Как, – спросила она, – разве не по желанию всего народа я подписала поднесенный мне в Митаве акт?

– Нет! – отвечало собрание единодушно.

Тогда она обратилась к князю Долгорукому со словами:

– Так ты меня обманул, князь Василий Лукич? – Затем она приказала великому канцлеру принести подписанные ею «Кондиции», заставив его прочесть содержание вслух. Она останавливала его после каждого пункта, спрашивая присутствующих, удовлетворяет ли это условие нацию. Каждый раз собрание отвечало отрицательно. В заключение императрица взяла документ из рук канцлера и, разорвав его пополам, сказала:

– Следовательно, эти бумаги лишние!

За сим последовало всеобщее ликование и торжество.

Многие мемуаристы передают слова Дмитрия Михайловича Голицына, будто бы сказанные им при выходе из тронного зала: «Пир был готов, но званые не захотели явиться. Знаю, что головой отвечу за все, что произошло, но я стар, жить мне недолго. Те, кто переживет меня, натерпятся вволю».

28 апреля Анна вторично короновалась, осыпав милостями тех, кто помогал ей в борьбе с верховниками. Она освободила Ягужинского и страдальца-курьера. А затем последовала расправа: почти все верховники были отправлены в ссылку.

Дмитрий Михайлович Голицын официально в ссылку не отправился, но был вынужден удалиться в свое имение. Там он прожил еще шесть лет, собирая библиотеку, а затем его все же настиг гнев Анны: по надуманному обвинению семидесятилетний старик был арестован и отправлен в Шлиссельбург, где и умер в 1737 году.

«Во время коронации Анны Иоанновны, когда государыня из Успенского собора пришла в Грановитую палату и поместилась на троне, вся свита окружила ее, но вдруг государыня встала и с важностию сошла со ступеней трона. Все изумились, в церемониале этого указано не было. Она прямо подошла к князю Василию Лукичу Долгорукому, взяла его за нос и повела его около среднего столба, которым поддерживаются своды. Обведя кругом и остановившись напротив портрета Грозного, она спросила:

– Князь Василий Лукич, ты знаешь, чей это портрет?

– Знаю, матушка государыня!

– Чей он?

– Царя Ивана Васильевича, матушка.

– Ну, так знай же и то, что я хотя баба, да такая же буду, как он: вас семеро дураков сбиралось водить меня за нос, а я тебя прежде провела, убирайся сейчас в свою деревню, и чтоб духом твоим не пахло!»

Екатерина и Наталья – несгибаемые Долгорукие

Особенно тяжела была участь Долгоруких. Будучи в фаворе, представители этого семейства вели себя очень нагло и успели со всеми перессориться. Теперь все те, кто еще недавно заискивал перед родственниками государыни-невесты, желали поквитаться за свои унижения.

Да и сама Анна Иоанновна не желала терпеть рядом нахалку, которую прочили на престол. Поэтому княжна Екатерина была насильно пострижена в монахини в Томском Христорождественском монастыре.

Ее много лет держали в крошечной келье, не допуская к ней никого. Но лишения не сломили эту женщину, а лишь сделали ее еще надменнее. Так, она наотрез отказалась отдать обручальное кольцо, подаренное ей Петром II. К игуменье – бывшей крепостной – относилась с нескрываемым презрением. Однажды она чем-то разозлила старуху, и та замахнулась на нее четками. Княжна спокойно уклонилась от удара и произнесла: «Учись уважать свет и во тьме, не забывай: я – княжна, а ты – холопка!»

Остальные Долгорукие были сосланы в Березов – городок в Тобольской губернии, расположенный на острове, омываемом двумя сибирскими реками, среди лесистых тундр, основанный лет за сорок до этого. Даже в девятнадцатом веке там насчитывалось чуть более тысячи жителей. Почва там не оттаивала на лето, а среднегодовая температура была 3–4 градуса ниже нуля.

На пустынном острове совершенно ничего не росло, кроме капусты, невозможно было разводить домашних животных, и даже хлеб приходилось доставлять за тысячу верст водою. Снег не сходил в течение восьми месяцев, а морозы были столь сильны, что стекла в окнах трескались, так что злополучным обывателям, чтобы не лишиться вовсе солнечного света, в окна бедных своих хижин приходилось вставлять чистые льдины.

Сохранились воспоминания жены Ивана Долгорукого – Натальи Борисовны, нежной и преданной женщины, влюбленной в своего мужа – изрядного прохвоста. Урожденная Шереметева, она была просватана за временщика еще при жизни Петра II. После кончины императора родственники уговаривали ее расторгнуть помолвку – но девушка и слышать не хотела. Свадьба состоялась уже после воцарения Анны – «грустная свадебка», по выражению самой Натальи: даже гости побоялись прийти к опальному Долгорукому.

Когда приговор о ссылке был объявлен, ей снова предложили вернуться в дом родителей – она отказалась. И беременная последовала в ссылку за мужем. Причем оказалась столь непрактична, что даже не сообразила прихватить с собой побольше драгоценностей, чтобы иметь возможность подкупать охранников, выпрашивая поблажки.

Наталья описала весь долгий-долгий путь на утлом суденышке по сибирским рекам. То, как страшна была гроза на реке, как плакала она от тоски, как придумывала себе развлечения, чтобы скоротать время: «…куплю осетра и на веревку его; он со мною рядом плывет, чтоб не я одна невольница была и осетр со мною».

В Березове восемь лет бывшие временщики прожили в бедности и лишениях в далекой северной деревушке. Алексей Григорьевич начал сильно пить, поколачивал сына и сноху и умер в ссылке. А судьба остальных была еще тяжелее: спустя восемь лет последовал новый донос, вскрылось дело о фальшивом завещании. Началось новое расследование, что в те времена означало одно – пытки. По приговору суда князь Иван был колесован, Василию Лукичу, Сергею и Ивану Григорьевичам отрубили головы. Младшему брату, Василию, было запрещено учиться, а по достижении 15 лет он должен был быть отправлен в солдаты без права производства. Так оно и стало, но при осаде Очакова Василий отличился, и фельдмаршал Миних, свидетель его подвига, не зная имени солдата, тут же произвел его в офицеры. Когда же Миниху сообщили, что только что награжденным им солдат – опальный Долгорукий, фельдмаршал воскликнул: «Миних никогда не лгал! Я объявил ему, что он произведен, и он так и останется офицером». И сумел настоять на своем.

Впоследствии Василий Михайлович стал генерал-губернатором Москвы, однако до самой старости был очень безграмотен и писал с ошибками – сказывалось отсутствие образования. Правитель канцелярии, Василий Степанович Попов, всегда замечал ему: «Ваше сиятельство сделали ошибку в этом слове», – в ответ Долгорукий смущался и часто даже бросал перо, объясняя все тем, что оно плохо очинено.

Императрица престрашного взору

Что же касается самой императрицы, правившей целых десять лет, то, пожалуй, Анна Иоанновна – одна из самых оболганных женщин в истории. Как ее только ни называли! Описывая ее внешность, говорили, что она была огромного роста и непомерно толстая, что на верхней губе и подбородке у нее росли жесткие черные волосы, что она свирепо вращала глазами и вообще больше походила на мужчину, чем на женщину. Все это, мягко говоря, преувеличения.

Наталья Долгорукова. Неизвестный художник. 1750-е гг.

Во всех учебниках приводится описание ее внешности, данное Натальей Долгорукой, которая имела все основания ненавидеть императрицу: «Престрашного была взору! Отвратное лицо имела; так была велика, когда между кавалерами идет, всех головой выше, и чрезвычайно толста».

Однако, судя по сохранившимся платьям, Анна была чуть выше среднего роста и носила примерно 50–52-й размер одежды. Она была намного стройнее Екатерины I и всего лишь чуть полнее Елизаветы. К тому же, в те времена дородность совсем не считалась недостатком.

Анна была довольно смуглой брюнеткой, а черты ее лица, действительно несколько грубые, смягчались приятной улыбкой и мягким выражением. Многие современники отмечали ее здравый рассудок, ясный ум, личное обаяние, умение слушать.

«Она почти моего росту, но несколько толще, со стройным станом, смуглым, веселым и приятным лицом, черными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях показывает какую-то торжественность, которая вас поразит при первом взгляде; но когда она говорит, на устах играет улыбка, которая чрезвычайно приятна. Она говорит много со всеми и с такою ласковостью, что кажется, будто вы говорите с кем-то равным. Впрочем, она ни на одну минуту не теряет достоинства монархини; кажется, что она очень милостива и думаю, что ее бы назвали приятною и тонкою женщиною, если б она была частным лицом.».

Рассказала леди Рондо

Английский посол Финч так откликнулся на ее смерть: «Лесть теперь не нужна, тем не менее не могу не сказать, что усопшая обладала в высшей степени всеми достоинствами, украшающими великих монархов, и не страдала ни одной из слабостей, способных омрачить добрые стороны ее правления: самодержавная власть позволяла ей выполнить все, что бы она ни пожелала, но она никогда не желала ничего, кроме должного».

Расхожее мнение, что Анна не интересовалась делами, является откровенной клеветой: она каждый день поднималась до восьми часов утра и в девять уже занималась бумагами с министрами и секретарями. Она очень старалась, стремилась быть хорошей государыней. Увы: ее подводил недостаток образования и недостаточная острота ума. Анна, при всех своих достоинствах, была довольно ограниченна, суеверна и доверчива. Этими ее качествами и пользовались многочисленные придворные проходимцы.

Это правда, что Анна любила развлечения и порой транжирила деньги: став в тридцать шесть лет императрицей, она словно стремилась наверстать все то, что было упущено ею в юности.

Развлечения в те времена были очень грубыми, и это давало возможность позднейшим историкам выставлять Анну крайне вульгарной особой. Но на самом деле забавы при ее дворе нисколько не отличались от тех, что любил Петр Великий, – шутовские свадьбы и «машкерады». Правда, в отличие от своего великого дяди, Анна не допускала пьянства.

Что касается жестокостей, которые так шокировали писателей девятнадцатого века, то они тоже были вполне обычны для века восемнадцатого и совершались не только при Анне, и не только в России.

Шуты при императорском дворе

При дворе Анны Иоанновны было много шутов, из которых два были шутами еще при Петре I: Балакирев, человек из очень хорошей семьи, и д’Акоста, крещеный португальский еврей, которому Петр I, шутки ради, подарил необитаемый островок на Балтийском море, с титулом «царя Самоедского».

Третьим был итальянец Педрилло, приехавший в Россию в качестве первой скрипки театрального оркестра и перешедший на более выгодную должность придворного шута. Его шутки были самого гнусного толка, но он сумел скопить приличное состояние и уехал в Италию богатым человеком.

А вот Тимофей Кульковский, по прозвищу Квасник, бывший прапорщик, действительно отличался остроумием.

Для своих шутов императрица установила особый орден – Сан-Бенедетто, так сильно напоминавший орден Святого Александра Невского, что это очень многих смущало.

Кроме них были еще трое шутов, принадлежавших к аристократическим родам: князь Михаил Алексеевич Голицын, князь Никита Федорович Волконский и Алексей Петрович Апраксин. Волконского императрица обратила в шуты по давнишней злобе к жене его, Аграфене Петровне, дочери Петра Бестужева, а Голицына и Апраксина – за то, что те приняли католическую веру.

Голицын за границей женился на итальянке, но в России этот брак признан не был. Князя сделали шутом, и от постоянных унижений он на самом деле тронулся рассудком. В последний год своего царствования императрица женила его на уродливой калмычке-шутихе Анне Бужениновой. Именно на их свадьбе на Неве был выстроен знаменитый ледяной дом, где стены, двери, окна, вся внутренняя мебель и посуда были изо льда. В таком-то ледяном доме отправлялся свадебный праздник, горело множество свечей в ледяных подсвечниках, и брачное ложе для новобрачных было устроено на ледяной кровати. На этот праздник выписаны были участники из разных краев России: из Москвы и ее окрестностей доставили деревенских женщин и парней, умеющих плясать; со всех областей России повелено было прислать инородцев по три пары мужского и женского пола – татар, черемис, мордвы, чувашей и других, «с тем, чтобы они были собою не гнусны и одеты в свою национальную одежду, со своим оружием и со своей национальной музыкою». Такой вот фестиваль национальных песен и танцев!

Строительство ледяного дома дало возможность ученым из Академии наук произвести опыты по изучению свойств замерзшей воды. Публику развлекали, отливая из льда гигантские линзы, с помощью которых поджигали порох. Французский посол Шетарди особенно восхищался ледяными пушками, стрелявшими настоящим порохом.

Шуты в спальне Анны Иоанновны Валерий Якоби. 1872 г.

Менее всего и послов, и ученых волновала судьба новобрачных: их заперли на всю ночь в холодном доме, и страже было запрещено выпускать их до утра. Жизнь им сохранило то, что предусмотрительная невеста запаслась теплым тулупом.

Историк Костомаров описывает, как три сиятельных шута каждое воскресенье забавляли ее величество: когда государыня в одиннадцать часов шла из церкви, они представляли перед нею из себя кур-наседок и кудахтали. Иногда государыня приказывала им барахтаться между собою, садиться один на другого верхом и бить кулаками друг друга до крови, а сама со своим любимцем Бироном потешалась таким зрелищем. Обыкновенно стрельбищные и шутоломные забавы происходили перед обедом; после обеда императрица ложилась отдыхать, а вставши, собирала своих фрейлин и заставляла их петь песни, произнося повелительным голосом: «Ну, девки, пойте!» А если какая из них не умела угодить своей государыне, за то получала от нее пощечину. Дикость? Кажется, да. Но вспомните дубинку Петра.

«Как-то Бирон сказал Педрилло: ’’Правда ли, что ты женат на козе?” – “Ваша светлость, не только женат, но моя жена беременна, и я надеюсь, мне дадут достаточно денег, чтобы прилично воспитать моих детей”. Через несколько дней он сообщил Бирону, что жена его, коза, родила, и он просит, по старому русскому обычаю, прийти ее навестить и принести в подарок, кто сколько может, один-два червонца. На придворной сцене поставили кровать, положили на нее Педрилло с козой, и все, начиная с императрицы, за ней двор, офицеры гвардии, приходили кланяться козе и одарили ее. Это дикое шутовство принесло Педрилло около 10 тысяч рублей».

Рассказал Петр Долгорукий

А была ли бироновщина?

Фаворита Анны Иоанновны Бирона принято изображать чудовищем, однако, если покопаться в записках современников, он был всего лишь не слишком умным, плохо образованным человеком с мерзким характером. Он был наглым, даже хамоватым – но отнюдь не свирепым. Бирон «представителен собой, но взгляд у него отталкивающий», – писала о нем леди Рондо.

Интересную оценку дает фавориту тайный советник прусского посольства Зум: «Его (Бирона. – М. Б. ) вообще любят, т. к. он оказал добро множеству лиц, зло же от него видели очень немногие, да и те могут пожаловаться разве на его грубость, на его резкий характер… Впрочем, и эта резкость проявляется только внезапными вспышками, всегда кратковременными; к тому же герцог никогда не был злопамятен. Если он и далее будет править, как начал, правление его явится бесконечно полезным для России и не менее полезным для славы самого герцога».

Конечно, пруссак смягчал краски: российские придворные думали несколько иначе – Бирона не любили. «Характер Бирона был не из лучших: высокомерный, честолюбивый до крайности, грубый и даже нахальный, корыстный, во вражде непримиримый и каратель жестокий», – отмечал Манштейн.

Особенную ненависть у всех вызывала его глупая и вульгарная фиктивная супруга. Компенсируя свое унизительное положение подставной жены, в своей приемной она устроила подобие трона и принимала гостей, сидя в креслах, поставленных на возвышении под балдахином, украшенным герцогской короной. И мужчинам и дамам, здороваясь, она подставляла для поцелуя обе руки и негодовала, когда ей целовали только одну.

Всех ужасно раздражали и его дети, которым позволялось все: ведь это были дети Анны. Отпрыски эти были донельзя распущенны и вульгарны.

«…Любимым их развлечением было обливать вином платья придворных и потихоньку, подойдя сзади, срывать с них парики. Маленькому Карлу пришла раз фантазия бегать по залам дворца с прутиком в руках и стегать им придворных по ногам. Он подбежал к графу Рейнгольду Левенвольде, но тот, перепрыгнув с ноги на ногу, избежал удара. Тогда мальчишка пристал к генерал-аншефу князю Ивану Федоровичу Барятинскому. В эту минуту вошел Бирон. Барятинский, обыкновенно очень почтительный и заискивающий, подошел к герцогу, пожаловаля на его сына и прибавил, что скоро станет затруднительным бывать при дворе. Глаза Бирона засверкали. Он смерил князя с головы до ног и презрительно обронил: “Если вы недовольны, подайте в отставку, я обещаю, что она будет принята”. И прошел дальше, здороваясь с другими. Барятинский в отставку не подал».

Рассказал Петр Долгорукий

Герцог Бирон для вида имел у себя библиотеку, директором которой назначил он известного глупца. Педрилло с этих пор называл директора герцогской библиотеки не иначе как евнухом. И когда у Педрилло спрашивали:

– С чего взял ты такую кличку?

То шут отвечал:

– Как евнух не в состоянии пользоваться одалисками гарема, так и господин Гольдбах – книгами управляемой им библиотеки его светлости.

Педрилло, прося герцога Бирона о пенсии за свою долгую службу, говорил, что ему нечего есть. Бирон назначил шуту пенсию в 200 рублей.

Спустя несколько дней шут опять явился к герцогу с новой просьбою о пенсии.

– Как, разве тебе не назначена пенсия?

– Назначена, ваша светлость! И благодаря ей я имею, что есть. Но теперь мне решительно нечего пить.

Герцог улыбнулся и снова наградил шута.

Герцогиня Бенигна Бирон была весьма обижена оспой и вообще на взгляд не могла назваться красивою, почему, сообразно женскому кокетству, старалась прикрывать свое безобразие белилами и румянами. Однажды, показывая свой портрет Кульковскому, спросила его:

– Есть ли сходство?

– И очень большое, – отвечал Кульковский, придворный шут, – ибо портрет походит на вас более, нежели вы сами.

Такой ответ не понравился герцогине, и, по приказанию ее, дано было ему 50 палок.

Герцог Бирон послал однажды Кульковского быть вместо себя восприемником от купели сына одного камер-лакея. Кульковский исполнил это в точности, но когда докладывал о том Бирону, то сей, будучи чем-то недоволен, назвал его ослом.

– Не знаю, похож ли я на осла, – сказал Куль-ковский, – но знаю, что в этом случае я совершенно представлял вашу особу.

Слово «бироновщина» придумали историки – современники его не употребляли. Подразумеваются под ним действия Канцелярии тайных розыскных дел, учрежденной еще Петром I для проведения следствия по делу царевича Алексея. Во времена Анны Иоанновны Тайная канцелярия действовала особенно активно. Было сосчитано, что с тех пор, как императрица Анна вступила на престол, было сослано в Сибирь более 20 тысяч человек. В числе их было 5000, местожительство которых осталось навсегда неизвестным и о которых нельзя было получить ни малейшего известия.

Любое неосторожно сказанное слово грозило арестом и ссылкой в Сибирь. Чаще всего болтуна хватали в тот момент, когда он считал себя вне всякой опасности, люди в масках сажали его в крытую повозку и увозили в неизвестном направлении.

Полковник Манштейн описал одну из «шуточек» герцога Бирона, из-за которых его и стали считать виновником всех этих бесчинств:

«Некто Сакен, дворянин, стоя под вечер у ворот своей мызы, внезапно был схвачен и увезен в крытой повозке. В течение двух лет его возили по разным провинциям, скрывая от глаз его всякую живую душу: и сами проводники не показывались ему с открытым лицом. Наконец, по истечении этого времени, ночью отпрягли лошадей, а его оставили спящим в повозке. Он лежал до утра, полагая, что снова поедут как обыкновенно. Утро настало, но никто не приходил; вдруг он слышит, что около него разговаривают по-курляндски; он отворяет дверцы и видит себя у порога своего собственного дома. Сакен пожаловался герцогу; этот сыграл только комедию, послав и со своей стороны жалобу в Петербург. Отсюда отвечали, что если найдутся виновники этого дела, то их строжайшим образом накажут».

Однажды Бирон спросил Кульковского:

– Что думают обо мне россияне?

– Вас, Ваша Светлость, – отвечал он, – одни считают Богом, другие сатаною и никто – человеком.

Дело Волынского

Артемий Петрович Волынский происходил из древнего рода. Он был хорошо образован, имел значительную библиотеку. На государевой службе был с 1704 года. В 1715 году Петр отправил Волынского в Персию, «в характере посланника». Затем он был произведен в генерал-адъютанты и назначен губернатором в Астрахани. Здесь он навел порядок в администрации и наладил отношения с калмыками. С мусульман он не стеснялся брать взятки за освобождение от работ во время праздников и постов, а порой не гнушался и прямым воровством.

Известный сплетник Петр Владимирович Долгорукий описывает такой случай:

«Еще в пору своего управления Астраханской губернией, узнав однажды о существовании в одном из местных монастырей великолепных риз, зашитых жемчугами и драгоценными камнями, подаренных монастырю самим Грозным и оцененных в 100 тысяч рублей, Волынский послал за настоятелем монастыря и просил его разрешить ему взять ризы временно на дом, дабы снять с них рисунки. Настоятель не посмел отказать губернатору, женатому на двоюродной сестре государя, и передал слугам Волынского ризы, которые через некоторое время были возвращены в монастырь. Два дня спустя слуга, принесший их, пришел опять и просил у настоятеля разрешения взять ризы вторично, на короткое время, так как в рисунке-де были сделаны ошибки. Прошло несколько недель, ризы не были возвращены, и настоятель отправился сам за ними к губернатору. Волынский прикинулся крайне удивленным, послал за слугой, стал его допрашивать. Последний клялся, что нога его не была в монастыре с тех пор, как он отнес туда ризы. Тут началась возмутительная и характерная для времени комедия: были принесены розги и слуга высечен в присутствии Волынского и настоятеля; под розгами подкупленный лакей кричал и клялся, что никогда не брал риз и никогда не просил на это разрешения у настоятеля. Тогда Волынский, повернувшись к последнему, заявил ему: “Значит, батюшка, вы сами украли ризы, а еще клевещете на других!” Настоятель был поражен и не мог вымолвить слова. Волынский приказал заковать его в кандалы и посадить в острог за святотатство и воровство. Пятнадцать лет промучился несчастный в остроге, пока, после ареста Волынского, у последнего были найдены ризы, уже без жемчугов и камней».

Князь Волынский. Неизвестный художник. XVIII в.

В 1722 году Волынский женился на двоюродной сестре Петра Великого, Александре Львовне Нарышкиной.

Артемий Петрович должен был сделать приготовление к предстоящему Персидскому походу, но алчность пересилила: он украл слишком много. Поход оказался неудачным – враги обоснованно обвинили в этом Волынского. В наказание царь жестоко избил Волынского своей дубинкой и уже не доверял ему по-прежнему.

Несколько лет Волынский пробыл в опале. При Петре II ему снова удалось получить пост губернатора в Казани, но и здесь его подвела страсть к наживе и необузданный нрав: правительство даже учредило над ним «инквизицию».

И снова Петр Долгорукий приводит компромат на Волынского:

«Раз молодой мичман, князь Мещерский, оскорбленный Волынским, который грубо выбранил его, заметил, что следует сдерживаться по отношению к равному себе дворянину. Волынский закричал ему: “Я покажу тебе, какой ты мне ровня”. По его распоряжению Мещерского схватили, вымазали лицо сажей, посадили верхом на перекладину, на которую обыкновенно клали для порки, связали ему внизу ступни и привязали к ним два тяжелых булыжника и злую собаку, которую все время натравливали кнутом. Племянник этого князя Мещерского рассказывал Карабанову, от которого я слышал рассказ, что все ноги несчастного до костей были изгрызены собакой».

Несмотря на жестокость и жадность, Волынский все же был умным и талантливым человеком. Им были написаны многочисленные рассуждения и проекты «о гражданстве», «о дружбе человеческой», «о приключающихся вредах особе государя и обще всему государству». В «Генеральном проекте» об улучшении в государственном управлении, написанном им по собственному побуждению, и в «проекте о поправлении государственных дел» содержались мысли, которые не могли не напомнить Анне попытку верховников ограничить ее власть. Так, например, он считал, что дворянство должно участвовать в управлении государством, настаивал вернуть главенствующую роль Сенату, писал о важности образования для дворян и представителей других сословий.

По слухам, опытный царедворец Павел Ягужинский незадолго до своей смерти сказал: «Я не сомневаюсь, что при помощи интриг и низостей Волынский добьется поста кабинет-министра; но вы увидите, что через два-три года его участия в кабинете его придется повесить».

И действительно: в 1738 году Волынский стал кабинет-министром. Он быстро привел в порядок дела кабинета, расширил его состав, подчинил контролю кабинета коллегии военную, адмиралтейскую и иностранную. В 1739 году он был единственным докладчиком у императрицы по делам кабинета.

Достигнув такого влияния. Волынский решил, что может больше не считаться ни с кем. Непосредственной причиной краха его карьеры стала расправа, учиненная всесильным кабинет-министром над несчастным бумагомаракой – поэтом Тредиаковским.

«Во время “курьезной” свадьбы несчастного Голицына в феврале 1740 года Волынский выхлопотал себе председательство в “машкарадной комиссии”, желая этим угодить императрице. Понадобились подобающие случаю вирши. Волынский послал за придворным пиитом Тредиаковским и велел привести его на так называемый “слоновый двор” (помещение для слона, подаренного императрице персидским шахом), где он сосредоточил все хлопоты и приготовления к “потешной” свадьбе.

Надобно заметить, что он не терпел Тредиаковского за то, что тот пользовался милостью Куракина и Головина.

Посланный за пиитом кадет Криницын поссорился с ним дорогой и, вернувшись, пожаловался Волынскому. Тот приказал Криницыну надавать Тредьяковскому пощечин, вручил несчастному пииту тему для виршей и приказал, чтобы через день, ко дню торжества 6 февраля, они были готовы.

Тредьяковский на другой день отправился с жалобой к Бирону; в своей челобитной он писал, что “припадает к стопам его высокогерцогской светлости”. Припасть к стопам ему не удалось, так как в приемной его увидел Волынский, подошел к нему и спросил: “Ты чего здесь?” Испуганный пиит не мог вымолвить слова. Обер-егермейстер, не стесняясь присутствующими, дал ему пощечину и, схватив за ворот, вытолкал из приемной. Затем он дал распоряжение арестовать его и увезти. В тот же день, в присутствии Волынского, Тредьяковского раздели, разложили и дали ему семьдесят палочных ударов. Кончив наказание, Волынский спросил: “Что ты делал в приемной у герцога?” Тредиаковский не мог говорить. Его опять положили и дали еще тридцать палок. Затем его заперли и приказали учить стихотворение, которое он должен был читать на празднике. На следующий день, в среду, 6 февраля, после полудня Тредиаковский, в маске и костюмированный, под конвоем двух солдат был отправлен в биронов-ский манеж, где давался пир. После того как пиит дрожащим голосом сказал комические стихи, так мало подходившие к его настроению, его опять увезли и посадили под арест. В четверг в 10 часов утра Волынский велел его привести к себе и сказал, что раньше, чем даст ему свободу, должен дать ему еще несколько палок. Тредиаковский, в слезах, на коленях, просил его помиловать. Волынский остался глух, несчастному дали еще десять ударов и наконец отпустили. Тредиаковский подал жалобу в Академию наук, где он был секретарем. Лекарь академии засвидетельствовал, что у пиита вся спина в ссадинах и синяках. Дело было такое обыденное при нравах того времени, что на него никто не обратил серьезного внимания. Волынский смеялся и говорил об академиках, Куракине и Головине, покровительствовавших Тредиаковскому: “Пусть на меня сердятся, а я натешился и свое взял”».

Рассказал Петр Долгорукий

Но и у поэта были свои заступники: дело дошло до ушей императрицы. Анна разгневалась, но еще больше возмутился Бирон, считавший Тредиаковского «своим» человеком. Остерман и Бирон представили императрице донесения о «бунтовских речах» Артемия Петровича и потребовали суда. Императрица долго не соглашалась, Бирону даже пришлось прибегнуть к угрозам: «либо он, либо я», – заявил он Анне Иоанновне.

Следствие велось с пристрастием: Волынского пытали на дыбе и били кнутом. Ему приписывали намерение произвести переворот в пользу Елизаветы Петровны, но это обвинение он отвергал до конца.

В пятницу, 20 июня, состоялось единственное заседание суда. Приговор был ужасен: Волынскому отрезать язык и живым посадить на кол; детей Волынского сослать на вечную каторгу в Сибирь и конфисковать все имущество. Внук Александра Нарышкина впоследствии рассказывал, что, выходя из суда, его дед, успев сесть в экипаж, потерял сознание; его привезли домой и не могли привести в чувство; ночью он бредил и кричал, что он изверг, что он приговорил невинных, приговорил своего брата…

После восшествия на престол императрицы Елизаветы спросили однажды другого члена суда, не было ли ему слишком тяжело, когда он подписывал тот приговор. «Разумеется, было тяжело, – ответил он, – мы отлично знали, что они все невинны, но что поделать? Лучше подписать, чем самому быть посаженным на кол или четвертованным».

Анна не хотела подписывать этот приговор, настоял Бирон. Императрица плакала, а фаворит угрожал уехать в Курляндию.

В итоге приговор, подписанный Анной Иоанновной, был несколько мягче вынесенного на суде: Волынскому отрубить голову, предварительно отрезав язык и правую руку. На Сытном рынке недалеко от крепости был воздвигнут эшафот. Еще в камере Волынскому отрезали язык. Его надо было везти на казнь, но кровь лилась изо рта ручьем. На приговоренного надели тяжелый намордник, завязали его так, чтобы рот нельзя было открыть, и повезли. Несчастный захлебывался и, когда телега доехала до эшафота, был почти без сознания. Состоялась казнь. Впоследствии над могилой Волынского поставлен был памятник: белая урна на гранитном пьедестале. Памятник существует и до сих пор. На нем надпись: «Во имя трех лицех Единого Бога Здесь лежит Артемий Петрович Волынской которой жизни своея имел 51 год».

В 1765 году Екатерина II разобрала дело Волынского и признала его примером беззакония:

«Императрица Анна своему кабинетному министру Артемью Волынскому приказывала сочинить проект о поправлении внутренних государственных дел, который он сочинил и подал; осталось его полезное употребить, неполезное оставить из его представления. Но, напротив, его злодеи, кому его проект не понравился, из этого сочинения вытянули за волос, так сказать, и возвели на Волынского изменнический умысел, будто он себе присвоить хотел власть государя, что отнюдь на деле не доказано. Еще из того дела видно, сколь мало положиться можно на пыточные речи, ибо до пыток все сии несчастные утверждали невинность Волынского, а при пытке говорили все, что злодеи их хотели».

Профессор элоквенции

Имя Василия Кирилловича Тредиаковского упоминается во всех учебниках. Он был сыном астраханского священника, учился в католической школе. В юности бежал в Москву, в Славяно-греко-латинскую академию. Потом уехал в Голландию, оттуда – в Париж, в университет.

По возвращении на Родину Тредиаковский несколько лет был окружен почетом – он стал придворным поэтом, профессором Академии наук. Но это не спасало его от унижений. Рассказывают, что, поднося императрице Анне Иоанновне сочиненные им приветственные оды, Тредиаковский должен был от самых дверей залы до трона ползти на коленях.

Однажды ему даже пришлось иметь дело с Канцелярией тайных розыскных дел из-за стиха «Да здравствует днесь императрикс Анна». Слово «императрикс» показалось цензору подозрительным: «В титуле ее императорского величества явилось напечатано не по форме». Он составил донос. Тредиаковский был вынужден написать обширное разъяснение: «Употребил я сие латинское слово, Императрикс, для того, что мера стиха сего требовала, ибо лишний бы слог в слове Императрица». Объяснения поэта были признаны резонными. Да и слово прижилось – с тех пор его часто употребляли поэты вплоть до Николая Гумилева. После отвратительного избиения, учиненного над ним Волынским, Василий Кириллович выхлопотал себе вознаграждение – 360 рублей.

В 1742 году он женился, в 1745-м был пожалован в профессоры «как латинския, так и российские элоквенции».

Но уже в 50-е годы Тредиаковский, по его собственному выражению, был ненавидим и презираем всеми, «прободаем сатирическими рогами, изображаем чудовищем». В конце XVII и в XIX веках его было принято считать бездарностью… Сейчас трудно судить об этом: он был первым.

Впрочем, вот его стихи – судите сами:

О Родине

Начну на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Ибо днесь мне ее доброты

Мыслить умом есть много охоты,

Россия мати! свет мой безмерный!

Позволь то, чадо прошу твой верный…

О благородстве твоем высоком

Кто бы не ведал в свете широком!..

О любви

Можно сказать всякому смело,

Что любовь есть великое дело:

Быть над всеми и везде сильну,

А казаться всегда умильну -

Кому бы случилось?

В любви совершилось.

Василий Кириллович Тредиаковский, известный пиит и профессор элоквенции, споря однажды о каком-то ученом предмете, был недоволен возражениями Педрилло и насмешливо спросил его:

– Да знаешь ли, шут, что такое, например, знак вопросительный?

Педрилло, окинув быстрым, выразительным взглядом малорослого и сутуловатого Тредиаковского, отвечал без запинки:

– Знак вопросительный – это маленькая горбатая фигурка, делающая нередко весьма глупые вопросы.

Императрица Анна Иоанновна Так Анна Иоанновна случайно оказалась на троне. До этого жизнь дочери царя Ивана Алексеевича – соправителя Петра I-и царицы Прасковьи Федоровны протекала на политических задворках. В 17 лет выданная за курляндского герцога Фридриха-Вильгельма,

Анна Иоанновна Бирон, как известно, был большой охотник до лошадей. Граф Остейн, Венский министр при Петербургском Дворе, сказал о нем: «Он о лошадях говорит как человек, а о людях как лошадь». Во время коронации Анны Иоанновны, когда государыня из Успенского собора