Определение пролог. Значение слова пролог

Хронологический принцип изложения позволял летописцам включать в летопись разнородный по своему характеру и жанровым особенностям материал.

Простейшей повествовательной единицей летописи является лаконичная погодная запись, ограничивающаяся лишь констатацией факта. Однако само внесение в летопись той или иной информации свидетельствует о ее значительности с точки зрения средневекового писателя.

Например: «В лето 6377 (869). Крещена быстъ вся земля Болъгарьская...»; «В лето 6419 (911). Явися звезда велика на западе копейным образом...»; «В лето 6481 (973). Нача княжити Ярополк» и т. п. Обращает на себя внимание структура этих записей: на первое место, как правило, ставится глагол, который подчеркивает значимость действия.

В летописи представлен также тип развернутой записи, фиксирующей не только «деяния» князя, но и их результаты. Например: «В лето 6391. Поча Олег воевати деревляны, и примучив а, имаше на них дань, по черне куне» и т. п.

И краткая погодная запись, и более развернутая — документальны. В них нет никаких украшающих речь тропов. Запись проста, ясна и лаконична, что придает ей особую значимость, выразительность и даже величавость.

В центре внимания летописца — событие — «што ся здея в лета сил». За ними следуют известия о смерти князей. Реже фиксируется рождение детей, их вступление в брак. Потом информация о строительной деятельности князей. Наконец, сообщения о церковных делах, занимающие весьма скромное место.

Правда, летописец описывает перенесение мощей Бориса и Глеба, помещает сказания о начале Печерского монастыря, смерти Феодосия Печерского и рассказы о достопамятных черноризцах печерских. Это вполне объяснимо политическим значением культа первых русских святых Бориса и Глеба и ролью Киево-Печерского монастыря в формировании начальной летописи.

Важную группу летописных известий составляют сведения о небесных знамениях — затмениях солнца, луны, землетрясениях, эпидемиях и т. п. Летописец усматривает связь между необычными явлениями природы и жизнью людей, историческими событиями.

Исторический опыт, связанный со свидетельствами хроники Георгия Амартола, приводит летописца к выводу: «Знаменья бо в небеси, или звездах, ли солнци, ли птицами, ли етеромь чим, не на благо бываютъ; но знаменья сиця на зло бываютъ, ли проявленъе рати, ли гладу, ли смерть проявляютъ».

Разнообразные по своей тематике известия могут объединяться в пределах одной летописной статьи. Материал, входящий в состав «Повести временных лет», позволяет выделить историческую легенду, топонимическое предание, историческое предание (связанное с дружинным героическим эпосом), агиографическую легенду, а также историческое сказание и историческую повесть.

Связь летописи с фольклором. О событиях далекого прошлого летописец черпает материал в сокровищнице народной памяти.

Обращение к топонимической легенде продиктовано стремлением летописца выяснить происхождение названий славянских племен, отдельных городов и самого слова «Русь». Так, происхождение славянских племен радимичей и вятичей связывается с легендарными выходцами из ляхов — братьями Радимом и Вятко.

Эта легенда возникла у славян, очевидно, в период разложения родового строя, когда обособившаяся родовая старшина для обоснования своего права на политическое господство над остальными членами рода создает легенду о якобы иноземном своем происхождении.

К этому летописному сказанию близка легенда о призвании князей, помещенная в летописи под 6370 (862) г. По приглашению новгородцев из-за моря «княжить и володеть» Русской землей приходят три брата-варяга с родами своими: Рюрик, Синеус, Трувор.

Фольклорность легенды подтверждает наличие эпического числа три —три брата. Сказание имеет чисто новгородское, местное происхождение, отражая практику взаимоотношений феодальной городской республики с князьями.

В жизни Новгорода были нередки случаи «призвания» князя, который выполнял функции военачальника. Внесенная в русскую летопись, эта местная легенда приобретала определенный политический смысл. Она обосновывала права князей на политическую власть над всей Русью.

Устанавливался единый предок киевских князей — полулегендарный Рюрик, что позволяло летописцу рассматривать историю Русской земли как историю князей Рюрикова дома. Легенда о призвании князей подчеркивала политическую независимость княжеской власти от Византийской империи.

Таким образом, легенда о призвании князей служила важным аргументом для доказательства суверенности Киевского государства, а отнюдь не свидетельствовала о неспособности славян самостоятельно устроить свое государство, без помощи европейцев, как это пытались доказать некоторые ученые.

Типичной топонимической легендой является также сказание об основании Киева тремя братьями — Кием, Щеком, Хоривом и сестрой их Лыбедью. На устный источник внесенного в летопись материала указывает сам летописец: «Ини же, не сведуще, рекоша, якой Кий есть перевозник был».

Версию народного предания о Кие-перевозчике летописец с негодованием отвергает. Он категорически заявляет, что Кий был князем, совершал успешные походы на Царьград, где принял великую честь от греческого царя и основал на Дунае городище Киевец.

Отзвуками обрядовой поэзии времен родового строя наполнены летописные известия о славянских племенах, их обычаях, свадебных и похоронных обрядах.

Приемами устного народного эпоса охарактеризованы в летописи первые русские князья: Олег, Игорь, Ольга, Святослав.

Олег — это прежде всего мужественный и мудрый воин. Благодаря воинской смекалке он одерживает победу над греками, поставив свои корабли на колеса и пустив их под парусами по земле.

Он ловко распутывает все хитросплетения своих врагов-греков и заключает выгодный для Руси мирный договор с Византией. В знак одержанной победы Олег прибивает свой щит на вратах Царьграда к вящему позору врагов и славе своей родины.

Удачливый князь-воин прозван в народе «вещим», т. е. волшебником (правда, при этом летописец-христианин не преминул подчеркнуть, что прозвище дали Олегу язычники, «людие погани и невеголоси»), но и ему не удается уйти от своей судьбы.

Под 912г. летопись помещает поэтическое предание, связанное, очевидно, «с могилой Ольговой», которая «есть... и до сего дни». Это предание имеет законченный сюжет, который раскрывается в лаконичном драматическом повествовании. В нем ярко выражена мысль о силе судьбы, избежать которой никто из смертных, и даже «вещий» князь, не в силах.

В несколько ином плане изображен Игорь. Он также мужествен и смел, одерживает победу над греками в походе 944 г. Он заботлив и внимателен к нуждам своей дружины, но, кроме того, и жаден.

Стремление собрать как можно больше дани с древлян становится причиной его гибели. Жадность Игоря осуждается летописцем народной пословицей, которую он вкладывает в уста древлян: «Аще ся въвадить волк в овце, то выносить все стадо, аще не убъють его...»

Жена Игоря Ольга — мудрая женщина, верная памяти своего мужа, отвергающая сватовство не только древлянского князя Мала, но и греческого императора. Она жестоко мстит убийцам своего мужа, но жестокость ее не осуждается летописцем.

В описании четырех местей Ольги подчеркивается мудрость, твердость и непреклонность характера русской женщины. Д. С. Лихачев отмечает, что основу сказания составляют загадки, которые не могут разгадать незадачливые сваты-древляне.

Загадки Ольги строятся на ассоциациях свадебного и похоронного обрядов: несли в лодках не только почетных гостей, но и покойников; предложение Ольги послам помыться в бане — не только знак высшего гостеприимства, но и символ похоронного обряда; направляясь к древлянам, Ольга идет творить тризну не только по мужу, но и по убитым ею древлянским послам.

Недогадливые древляне понимают слова Ольги в их прямом значении, не подозревая о другом, скрытом смысле загадок мудрой женщины, и тем самым обрекают себя на гибель. Все описание мести Ольги строится на ярком лаконичном и сценическом диалоге княгини с посланцами «Деревьской земли».

Героикой дружинного эпоса овеян образ сурового, простого и сильного, мужественного и прямодушного воина Святослава. Ему чужды коварство, лесть, хитрость — качества, присущие его врагам-грекам, которые, как отмечает летописец, «лстивы и до сего дни».

С малой дружиной он одерживает победу над превосходящими силами врага: краткой, мужественной речью воодушевляет своих воинов на борьбу: «...да не посрамим земле Руские, но ляжем костьми, мертвый бо срама не имам».

Святослав презирает богатство, он ценит только дружину, оружие, с помощью которых можно добыть любое богатство. Точна и выразительна характеристика этого князя в летописи: «...легъко ходя, аки пардус, войны многи творяше.

Ходя, воз по себе не возяше, ни котьла, ни мяс варя, но потонку изрезав конину ли, зверину ли или говядину на углех испек ядяше, ни шатра имяше, но подъклад послав и седло в головах; такоже и прочий вой его ecu бяху».

Святослав живет интересами своей дружины. Он даже идет наперекор увещеваниям матери — Ольги и отказывается принять христианство, боясь насмешки дружины. Но постоянное стремление

Святослава к завоевательным войнам, пренебрежение интересами Киева, его попытка перенести столицу Руси на Дунай вызывает осуждение летописца.

Это осуждение он высказывает устами «киян»: «... ты, княже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив (оставил), малы (едва) бо нас не взята печенези...»

Прямодушный князь-воин гибнет в неравном бою с печенегами у днепровских порогов. Убивший Святослава князь печенежский Куря, «взяша главу его, и во лбе (черепе) его съделаша чашю, оковавше лоб его, и пъяху из него».

Летописец не морализует по поводу этой смерти, но общая тенденция все же сказывается: гибель Святослава является закономерной, она следствие его ослушания матери, следствие его отказа принять крещение.

К народным сказаниям восходит летописное известие о женитьбе Владимира на полоцкой княжне Рогнеде, о его обильных и щедрых пирах, устраиваемых в Киеве,— Корсунская легенда.

С одной стороны, перед нами предстает князь-язычник с его необузданными страстями, с другой — идеальный правитель-христианин, наделенный всеми добродетелями: кротостью, смирением, любовью к нищим, к иноческому и монашескому чину и т. п.

Контрастным сопоставлением князя-язычника с князем-христианином летописец стремился доказать превосходство новой христианской морали над языческой.

Княжение Владимира было овеяно героикой народных сказаний уже в конце X — начале XI в.

Духом народного героического эпоса проникнуто сказание о победе русского юноши Кожемяки над печенежским исполином. Как и в народном эпосе, сказание подчеркивает превосходство человека мирного труда, простого ремесленника над профессионалом-воином — печенежским богатырем. Образы сказания строятся по принципу контрастного сопоставления и широкого обобщения.

Русский юноша на первый взгляд — обыкновенный, ничем не примечательный человек, но в нем воплощена та огромная, исполинская сила, которой обладает народ русский, украшающий своим трудом землю и защищающий ее на поле брани от внешних врагов.

Печенежский воин своими гигантскими размерами наводит ужас на окружающий. Хвастливому и заносчивому врагу противопоставляется скромный русский юноша, младший сын кожевника. Он совершает подвиг без кичливости и бахвальства.

При этом сказание приурочивается к топонимической легенде о происхождении города Переяславля — «зоне перея славу отроко тъ», но это явный анахронизм, поскольку Переяславль уже не раз упоминался в летописи до этого события.

С народным сказочным эпосом связано сказание о Белгородском киселе. В этом сказании прославляется ум, находчивость и смекалка русского человека.

И сказание о Кожемяке, и сказание о Белгородском киселе — законченные сюжетные повествования, строящиеся на противопоставлении внутренней силы труженик бахвальству страшного только на вид врага, мудрости старца—легковерию печенегов.

Кульминацией сюжетов обоих сказаний являются поединки: в первом — единоборство физическое, во втором—единоборство ума и находчивости с легковерием, глупостью.

Сюжет сказания о Кожемяке типологически близок сюжетам героических народных былин, а сказания о Белгородском киселе —народным сказкам.

Фольклорная основа явно ощущается и в церковной легенде о посещении Русской земли апостолом Андреем. Помещая эту легенду, летописец стремился «исторически» обосновать религиозную независимость Руси от Византии.

Легенда утверждала, что Русская земля получила христианство не от греков, а якобы самим учеником Христа — апостолом Андреем, некогда прошедшим путь «из варяг в греки» по Днепру и Волхову,— было предречено христианство на Русской земле.

Церковная легенда о том, как Андрей благословил киевские горы, сочетается с народным сказанием о посещении Андреем Новгородской земли. Это сказание носит бытовой характер и связано с обычаем жителей славянского севера париться в жарко натопленных деревянных банях.

Составители летописных сводов XVI в. обратили внимание на несоответствие первой части рассказа о посещении апостолом Андреем Киева со второй, они заменили бытовой рассказ благочестивым преданием, согласно которому Андрей в Новгородской земле оставляет свой крест.

Таким образом, большая часть летописных сказаний, посвященных событиям IX — конца X столетий, связана с устным народным творчеством, его эпическими жанрами.

Кусков В.В. История древнерусской литературы. - М., 1998 г.

греч. предисловие)

в гр. драме начало пьесы до выхода хора, вводная часть, содержащая сюжетную экспозицию. П. знакомил зрителя с местом действия и с его участниками. В ранних пьесах Эсхила П. не было Первонач. в П. трагедий выступал один актер, затем П. представлял собой целую сцену с участием двух или трех актеров. Иногда персонажи П. в дальнейшем в пьесе не появл. В комедии П. обычно содержал одну или неск. сцен с двумя-тремя актерами и был, как правило, длиннее и оживленнее, чем в трагедии. В. П. рим. комедии-поллиаты нередко указывался гр. оригинал пьесы.

(Античная культура: литература, театр, искусство, философия, наука. Словарь-справочник / Под редакцией В.Н.Ярхо. М., 1995.)

Отличное определение

Неполное определение ↓

Пролог

Пролог – древнерусский житийный сборник, ведущий свое происхождение от византийских месяцесловов, или синаксарей. П. имеет календарный характер: жития святых расположены в нем в соответствии с днями их церковной памяти; на каждый день года обыкновенно приходится несколько житий и памятей святых. Проложные жития отличаются исключительной краткостью и сухостью изложения (ср. минеи). П. был переведен в Киевской Руси как необходимое пособие при богослужении, но уже в домонгольское время пополнился множеством помещенных в него с назидательной целью рассказов и поучений, благодаря чему превратился в своеобразную православную энциклопедию. В Древней Руси П. пользовался широкой популярностью и сделался со временем любимой книгой для чтения. Сохранилось около трех тысяч рукописных П. различного вида. Наименование «Пролог» употреблялось только на Руси: по-видимому, заголовок предисловия (греч. ????????) был по ошибке принят за название книги. Имеется три основных разновидности обыкновенного (нестишного) П.: славянский Синаксарь, 1-я русская редакция и 2-я русская редакция. Все три вида относятся к киевскому периоду. Существование двух редакций П. (Синаксарь и 1-я редакция не разграничивались) было установлено архим. Сергием (см.: Сергий, архим. Полный месяцеслов Востока, т. 1, с. 216–289).

Славянский (переводной) Синаксарь сохранился в единственном русском списке (ГПБ, Соф. собр., № 1324, 1-я часть, кон. XII в.); а также в нескольких сербских и болгарских списках XIII–XIV вв. Синаксарь, как и его византийский источник, представляет собой календарный свод житий и памятей с тропарями важнейшим святым. Непосредственным греческим оригиналом Синаксаря явился Менологий Василия II (ок. 985 г.) с дополнениями, сделанными в XI в. вначале студийским монахом Ильей, а затем Константином, митрополитом Мокисийским. Обилие местных константинопольских праздников указывает на происхождение этого оригинала. Точное время и место перевода Менология на славянский язык неизвестны, однако ряд словарных данных доказывает участие в этом предприятии русских переводчиков. Были выдвинуты две гипотезы: согласно первой (Сергий, А. И. Соболевский, В. А. Мошин), Синаксарь был переведен на Руси, причем не позднее начала XII в.; по другой версии (М. Н. Сперанский) этот перевод есть результат совместной работы русских и южнославянских книжников в Константинополе или на Афоне. Данные текстов позволяют отдать предпочтение первой гипотезе. Во всяком случае, не вызывает сомнений тот факт, что перевод Синаксаря, даже если он был выполнен в Константинополе, предназначался для надобностей именно русской церкви; возможно, он был сделан для Киево-Печерского монастыря, студийский устав которого предписывал чтение Синаксаря. Вскоре после перевода в текст Синаксаря были внесены памяти русских святых: Бориса и Глеба (см. Нестор, монах Киево-Печерского монастыря, Сказание о Борисе и Глебе), Феодосия Печерского. Этот русский Синаксарь в XIII в. был перенесен к южным славянам, где претерпел некоторые изменения (в т. ч. был дополнен новыми русскими статьями), но не получил большого распространения (о славянских П. см. в работах А. X. Востокова, И. И. Срезневского, А. И. Яцимирского и В. А. Мошина).

1-я редакция П. известна только в русских списках; к ней относится большинство (ок. 50) пергаменных П., в том числе древнейший датированный список П. (ГИМ, собр. Хлудова, № 187, 1262 г.) и ряд списков XIII–XIV вв. (например, ЦГАДА, Типограф. собр., № 154–160, 163, 168–179; ГИМ, собр. Уварова, № 96, 325, 326; Синод. собр., № 239, 240). В бумажных списках П. 1-я редакция встречается сравнительно редко. Так как 1-я редакция своим объемом значительно превосходит Синаксарь, годовой текст разделен в ней (как и во 2-й редакции П.) на две половины: сентябрьскую и мартовскую. 1-я редакция имеет вид, отличный от синаксарного: под каждым числом вслед за житиями вписана назидательная статья (небольшое поучение или патериковый рассказ). Несмотря на видимую новизну состава, 1-я редакция не является оригинальной переработкой Синаксаря: житийная часть 1-й редакции в точности соответствует переводному Синаксарю, а нравоучительные статьи почти все взяты из пространной 2-й редакции П. (которая, таким образом, по нашему мнению, хронологически предшествует первой). Первоначально эти выписанные из 2-й редакции статьи были собраны в конце Синаксаря в качестве приложения к нему (такой порядок сохранен списками ГПБ, Соф. собр., № 1324, 2-я часть; ЦГАДА, Типограф. собр., № 171; ГИМ, собр. Уварова, № 83), но вскоре были разнесены по числам. Составление подобной компилятивной редакции объясняется, по-видимому, желанием сохранить древний канонический состав житий (измененный во 2-й редакции) и воспользоваться в то же время новым литературным материалом. Кроме того, такая компиляция по своему объему была более удобна для частой переписки на пергамене, нежели громоздкая 2-я редакция. Составление 1-й редакции датируется началом XIII в.; о месте ее возникновения нельзя сказать ничего определенного. Во всех списках 1-й редакции читается одинаковый набор русских праздников – памяти Бориса и Глеба, Феодосия Печерского, Освящения церквей Георгия, Десятинной и Софии Киевской. Статьи на эти праздники в 1-й редакции составлены главным образом по Повести временных лет и не особенно удачны. Этот комплекс русских статей был внесен в Синаксарь в Киеве еще в половине XII в. и в составе Синаксаря перешел в текст 1-й редакции. Статьи о Владимире Святом и Перенесении мощей Николы (см. Житие Николая Мирликийского), также читающиеся в 1-й редакции, взяты из 2-й редакции П. Некоторые списки 1-й редакции (в т. ч. ГПБ, F.п.1.47, XIII в. и ГПБ, Соф. собр., № 1325, XIV в.) сохранили архаическую черту переводного Синаксаря – тропари и указания служб.

2-я редакция П. по своему объему вдвое превышает первую; пергаменные ее списки редки (например: ЦГАДА, Типографское собр., № 164 и 166, кон. XIII – нач. XIV вв., № 153, кон. XIV в.; ГИМ, Синод. собр., № 244–248, XIV в., ГИМ, Успенское собр., № 3, 1406 г.; ГПБ, собр. ПДА, А1/2641-2, кон. XIV в. и др.), бумажные исчисляются сотнями. 2-я редакция, в отличие от первой, есть подлинная русская редакция Синаксаря, результат последовательной и полной переработки синаксарного текста. Весь житийный материал подвергся решительным изменениям: многие памяти выброшены или перенесены на другое число, введены новые святые, прежние краткие жития расширены вставками или заменены новыми, более подробными. В этих изменениях составители 2-й редакции руководствовались преимущественно славянскими минеями. Во 2-й ред. имеется также некоторое число статей апокрифического характера (жития Константина и Елены, Мелхиседека, ап. Нафанаила и др.). Отдел русских праздников во 2-й ред. замечателен своей полнотой: в него входят статьи о Борисе и Глебе, Феодосии Печерском (иные, и более удачные, чем в 1-й редакции), Жития Ольги, Варягов, Владимира, Жития Антония и Исаакия Печерских, Житие Леонтия Ростовского, сказания о постройке церкви Георгия, о пришествии апостола Андрея на Русь, о перенесении мощей Николая Мирликийского, Слово на праздник Покрова (см. Слова на Покров). Во 2-ю редакцию вошли краткие жития славянских святых – Жития Константина (Кирилла) и Мефодия, Людмилы и Вячеслава Чешских. Наконец, важным нововведением было внесение в житийный текст Синаксаря массы назидательных статей (подобный нравоучительный материал никогда не встречался в греческих месяцесловах). Подобная фундаментальная переработка Синаксаря несомненно могла быть предпринята лишь компетентными деятелями, имевшими в своем распоряжении большую библиотеку оригинальной и переводной литературы. Исследование текстов 2-й редакции и ее русских житий позволяет предположить, что местом ее составления был Туров, а временем – конец XII в. Можно предположить также, что инициатором переработки Синаксаря был древнерусский писатель и церковный деятель Кирилл, епископ Туровский. Заметим, что именно в ранних списках 2-й редакции сохранилось единственное известное житие Кирилла Туровского. Назидательный отдел П. необычайно богат: его составляют многочисленные рассказы из патериков, фрагменты из Жития Андрея Юродивого, Повести о Варлааме и Иоасафе, Жития Иоанна Милостивого, притчи, поучения Иоанна Златоустого, Ефрема Сирина (см. Паренесис Ефрема Сирина) и т. п. (Об источниках П. см.: Петров . О происхождении и составе). Это собрание коротких, доступных и часто занимательных отрывков положило основу всей древнерусской литературе поучений и обеспечило П. постоянный успех. Общее направление проложных поучений альтруистическое, идеи милосердия и любви к ближнему преобладают. Литературное влияние П. неоспоримо: проложными рассказами изобилуют сборники, их цитируют позднейшие жития и «Домострой», на них сочиняются духовные стихи. В новое время сюжеты П. обрабатывали Н. С. Лесков и Л. Н. Толстой. К. Н. Батюшков в своих сатирах сделал П. символом славянофильства.

Иной, независимый вид П. представляет собой так называемый стишной П., сравнительно мало распространенный на Руси. Этот П. нового иерусалимского устава был переведен с греческого в Сербии в XIV в.; «стишным» он именовался потому, что его жития предварялись краткими стихами в честь святых. Наиболее ранний русский список «стишного» П. (ГИМ, Чуд. собр., № 17) датируется концом XIV в. Есть основания полагать, что «стишной» П. был привезен и введен в обращение на Руси митрополитом Киприаном, пропагандировавшим иерусалимский устав (см.: Турилов . Оригинальные южнославянские сочинения). Впоследствии «стишной» П. трансформировался, в частности, дополнялся различными статьями из 1-й и 2-й редакций нестишного П. В XVI в. «стишной» П. вместе со 2-й редакцией обычного П. вошел в ВМЧ.

Первое издание П. состоялось в Москве в 1641–1643 гг.; при этом в 1641 г. был напечатан только том на сентябрьскую половину года, а в 1642 г. повторен сентябрьский том, а на следующий год вышел том на мартовскую половину. Издание это отличалось крайней компилятивностью: в нем были смешаны тексты 1-й и 2-й «стишной» редакций. За ним последовали новые издания П. (в том числе семь изданий XVII в.), уже не связанные с рукописной традицией и подчинявшиеся в своих изменениях политической конъюнктуре. Из сказанного можно судить, что исследование Н. И. Петрова (О происхождении...), основанное на печатном издании 1813 г., весьма отдаленно напоминает состав и структуру древнейших списков рукописного П.

Постатейные описания отдельных списков П. см. в кн.: Абрамович Д. И. Описание рукописей Санкт-Петербургской Духовной академии: Софийская библиотека. СПб., 1907, вып. 2, с. 154–251; Пергаменные рукописи БАН СССР. М., 1976, с. 49–62, 124–162, 197–203. Оглавление житийного отдела П. см. у Сергия (Сергий . Полный месяцеслов Востока, т. 1, прилож. 10). Отдельные русские жития, вошедшие в состав П., рассматриваются в кн.: Никольский . Повременный список; Шахматов . Разыскания; Серебрянский . Княжеские жития; Абрамович Д. И. Жития св. мучеников Бориса и Глеба и службы им. Пгр., 1916, с. XV–XVIII, 104–108.

Изд.: Славяно-русский Пролог. – В кн.: Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб., 1896, вып. 2; 1898, вып. 4 (отдельные статьи из П.); Пролог по рукописи Публичной библиотеки Погодинского древлехранилища № 58. СПб., 1916, вып. 1 (изд. ОЛДП, № 135); СПб., 1917, вып. 2 (изд. ОЛДП, № 136); Литературный сборник XVII в. – Пролог. М., 1978.

Лит.: Калайдович К. 1) Известия о древностях славяно-русских и об Игнатии Ферадонтовиче Ферапонтове, первом собирателе оных. М., 1811, с. 9–10, 14; 2) Иоанн экзарх Болгарский. М., 1824, с. 90–91; Востоков А. X. 1) Описание рукописных и печатных книг словенских, принадлежащих... А. С. Норову. – ЖМНП, 1836, сентябрь, отд. 3, с. 538–541; 2) Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842, с. 447–462; Снегирев И. Новгородский древний Пролог. – Русский исторический сборник, 1839, т. 3, кн. 3, с. 293–296; Куприянов И. Обозрение пергаментных рукописей Новгородской Софийской библиотеки. СПб., 1857, с. 25–26; Срезневский . Сведения и заметки, № 41, с. 25–31; Владимирский Н. Несколько слов о Прологе, памятнике древнерусской письменности, и несколько вопросов из древнейшей эпохи нашего просвещения. – Учен. зап. Казан. унив. Казань, 1875, ч. 2, с. 51–883; Петров Н. И. 1) О происхождении и составе славяно-русского печатного Пролога: (Иноземные источники). Киев, 1875; 2) Новые сочинения по агиологии в 1875 г. – Тр. Киев. духовн. акад., 1876, т. 1, с. 583–603; Сергий . 1) Полный месяцеслов Востока. Т. 1. Восточная агиология. М., 1875, с. 216–289; (2-е изд.: Владимир, 1901, т. 1, с. 278–351); 2) Ответ по агиологии. – ЧОЛДП, 1876, кн. 5, с. 334–370; 3) Святый Андрей Христа ради юродивый и праздник Покрова Просвятыя Богородицы. СПб., 1898, с. 57–84; Петухов Е. В. Материалы и заметки по истории древнерусской письменности. Киев, 1894, 1. К истории древнерусского Пролога, с. 1–31; Сырку П. А. К истории исправления книг в Болгарии в XIV веке. СПб., 1896, т. 1, с. 457–467; Абрамович Д. И. О Спасо-Прилуцком Прологе Санкт-Петербургской Духовной академии. – В кн.: Новый сборник статей по славяноведению. СПб., 1905, с. 282–288; Сперанский М. Н. 1) Сентябрьская книга четья домакарьевского состава. – СОРЯС, 1899, т. 64, № 4, с. 1–9; 2) История древнерусской литературы. 2-е изд. М., 1914, с. 201–209; 3) К истории взаимоотношений русской и югославской литератур. – ИОРЯС за 1921, 1923, т. 26, с. 143–206; Перетц В. Н. К истории славяно-русского Пролога. – Зап. Неофилол. об-ва, 1914, вып. 8. (отд. оттиск: Пгр., 1914); Шляпкин И. А. Лекции но истории русской литературы, 3-е изд., Пгр., 1915, ч. 1, вып. 2; Серебрянский . Княжеские жития, с. 8–12; Яцимирский А. И. Мелкие тексты и заметки по старинной славянской и русской литературам. – ИОРЯС, 1916, т. 21, кн. 1, с. 79–85; Смирнов И. М. Синайский патерик. Сергиев Посад, 1917, с. 260–272; Моsin V. Slavenska redakcija Prologa Konstantina Mokisijskogo u svjetlosti visantijsko-slavenskih odnosa XII–XIII v. – Zbornik Historijskog Instituta Jugoslavenckih Akademije. Zagreb, 1959, vol. 2, s. 17–68; Widn?s M. Les synaxaires slavo-russes des «Fragments Finlandais». – Commentationes Humanorum Litterarum, Helsinki, 1967, vol. 38, № 1, p. 1–214; Вздорнов Г. И. Лобковский Пролог и другие памятники письменности и живописи Великого Новгорода. – В кн.: Древнерусское искусство. М., 1972, с. 255–269; Бегунов Ю. К. Козма Пресвитер в славянских литературах. София, 1973, с. 41–50, 58–74; Бубнов Н. Ю. Славяно-русские Прологи. – В кн.: Методическое пособие по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. М., 1973, вып. 1, с. 274–296; Кучкин В. А. Первые издания русских Прологов и рукописные источники издания 1661–1662 гг. – В кн.: Рукописная и печатная книга. М., 1975, с. 138–156; Фет Е. А. 1) О Софийском Прологе кон. XII – нач. XIII в. – В кн.: Источниковедение и археография Сибири. Новосибирск, 1977, с. 78–92; 2) Прологи в собрании Пушкинского Дома. – ТОДРЛ, 1979, т. 34, с. 357–361; 3) Новые факты к истории древнерусского Пролога. – В кн.: Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980, с. 53–70; Турилов А. А. Оригинальные южнославянские сочинения в русской книжности XV–XVI вв. – В кн.: Теория и практика источниковедения и археографии отечественной истории. М., 1978, с. 39–44; Жуковская Л. П. 1) О якобы датированных списках Стишного пролога XV в.: (Троицкое собрание ГБЛ). – В кн.: История русского языка: Памятники XI–XVIII вв. М., 1982, с. 74–121; 2) Текстологическое и лингвистическое исследование Пролога (избранные византийские, русские и инославянские статьи). – В кн.: Славян. языкозн. IX Междунар. съезд славистов. Докл. сов. делег. М., 1983, с. 110–120; Лебедева И. Н. К истории древнерусского Пролога: Повесть о Варлааме и Иоасафе в составе Пролога. – ТОДРЛ, 1983, т. 37, с. 39–53.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Prologos - предисловие) (лит.). В древней Руси - сборник кратких житий, поучений, назидательных повестей, размещенных в порядке церковного календаря. Рукописный пролог.

1. Вступительная часть драматического произведения, реже - поэмы или романа; ант. эпилог (лит.). Пьеса в четырех действиях с прологом и эпилогом.

2. перен. Вступление к чему-нибудь, начало чего-нибудь. Пролог новой жизни.

Толковый словарь Ушакова . Д.Н. Ушаков. 1935-1940 .

Синонимы :

Антонимы :

Смотреть что такое "ПРОЛОГ" в других словарях:

пролог - а, м. prologue m. <гр. prologos < pro впереди + logos речь, слово. 1. Вступительная, вводная часть литературного или музыкального произведения или спектакля. БАС 1. Пролог <к комедии Евнух > оставлен мною не переведен, первое для того… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

- (греч. πρόλογος предисловие): Пролог вводная часть какого либо текста, введение, предисловие; Пролог целая часть трагедии перед выступлением хора (Аристотель, Поэтика); Пролог стартовый, как правило короткий, этап… … Википедия

Пролог - – древнерусский житийный сборник, ведущий свое происхождение от византийских месяцесловов, или синаксарей. П. имеет календарный характер: жития святых расположены в нем в соответствии с днями их церковной памяти; на каждый день года обыкновенно… … Словарь книжников и книжности Древней Руси

Греч. церковная книга, содержащая краткие слова на годичные праздники, жития святых и отрывки нз писаний ·св. отцев, для чтения при богослужении. | Пролог или пролог введение, вступление, предисловие к сочинению, особенно драматическому. См.… … Толковый словарь Даля

- (греч., от pro прежде, вперед, и logos слово). 1) введение, предисловие, вступление к сочинению, особенно драматическому. 2) в древнегреческих театрах обращение хора к публики перед началом комедии. 3) церковная книга, содержащая краткие слова на … Словарь иностранных слов русского языка

См … Словарь синонимов

Пролог - ПРОЛОГ вступительная часть, присоединенная к художественному произведению, в которой излагаются обстоятельства, предшествовавшие тому, что изображено в произведении (драме, повести). Вместо этого пролог может содержать указание на основной… … Словарь литературных терминов

пролог - и пролог. В знач. «церковная книга, содержащая жития святых, поучения и т. п.» пролог, род. пролога; мн. прологи, род. прологов и пролога, прологов. В знач. «вступительная часть литературного или музыкального произведения» пролог, род. пролога;… … Словарь трудностей произношения и ударения в современном русском языке

Толковый словарь Ушакова

1. ПРОЛОГ, пролога, мн. пролога, муж. (греч. prologos предисловие) (лит.). В древней Руси сборник кратких житий, поучений, назидательных повестей, размещенных в порядке церковного календаря. Рукописный пролог. 2. ПРОЛОГ1, пролога, мн. и, муж.… … Толковый словарь Ушакова

Книги

Пролог. Ч. 1 , . Пролог Текст. Ч. 1 МК Кир. 2:февраль 1755: Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии. В…

Очень часто в школе ученики так до конца и разбираются в некоторых простых понятиях. Это может произойти из-за неясности пояснения учителя или нерадивости самого ученика. Но приходит момент, когда школьнику нужно уходить из школы и поступать, куда бы ему хотелось. А для этого нужно стать много экзаменов, в том числе и по литературе. Вот тут-то и возникает вопрос, что такое пролог и эпилог, и как правильно их понимать.

Умение правильно вступить

Слово "пролог" было позаимствовано из греческого языка, там его первоначальная форма означала "вступление". Если говорить о литературе или музыке, то пролог - это часть какого-либо художественного произведения, которая вводит читателя или зрителя в суть повествуемой истории.

Сам пролог может даже не касаться дальнейших событий. Например, если автор во вступлении решил рассказать мотивы написания этого произведения или изложить свое кредо. Но может быть и по-другому. Пролог может рассказывать о какой-то цепочке событий, которая не будет отражена в книге, но она очень важна для этой истории, и без знания этих событий многое в книге теряет смысл. Автор все невидимые до начала рассказа моменты может поместить в пролог. Это поможет и ем, и читателям чувствовать себя более комфортно.

Быть услышанным

Эпилог имеет такое же происхождение, что и пролог, то есть взяты эти слова из греческого языка. Но значение его прямо противоположно прологу. Эпилог дает возможность автору после основного текста высказать некоторые мысли, быть услышанным. Иными словами, это послесловие.

Если у книги нет продолжения, что сейчас очень модно, автор может оставить самому читателю пофантазировать о судьбе своих героев. Но если он хочет сам о них позаботиться, то пишет эпилог. Здесь он излагает, каким образом после изложенных в основной части событий складывается судьба героев.

Но нельзя путать эпилог и заключительное слово автора, которое является, собственно, послесловием. Эпилог в любом случае содержит информацию о действующих лицах книги, а послесловие дает возможность автору порассуждать и обобщить темы, рассмотренные в книге.

Использование пролога в литературе

Чтобы понять, что значит пролог в литературе, нужно понимать, насколько он незаменим. Он служит подготовительным плацдармом для творения волшебства в голове читателя.

Некоторые скажут, что все можно было бы изложить в предисловии, но это не так. Предисловие могут написать и другие люди, но не пролог. Это имеет право сделать только сам автор, и он сам решает, что именно должно быть написано. Если он захочет, это будет его собственное рассуждение на какие-либо темы, а может, это будет некий исторический экскурс, или же рассказ о том, почему он решил написать именно эту книгу. Также он может ввести читателя в предысторию своих персонажей.

История возникновения пролога

Пролог своим началом обязан еще античной литературе, а именно - мифам и трагедиям, для которых он служил фабулой. А вот благодаря литературе, создаваемой в девятнадцатом столетии, пролог приобрел ту форму, к которой мы уже привыкли. В это время он приобрел все свои разнообразные формы, к которым относят и мотивы к написанию книги, и причины написания именно этой истории, и историческую завязку всего сюжета.

Зачастую прологом для книг служат небольшие отрывки, которые сначала совсем непонятны читателю, но они служат предпосылкой для завязки сюжета. Также такой отрывок может показывать, какие проблемы хотел автор отобразить в данном произведении, что он хотел им сказать.

Кроме того, пролог - это дополнительная возможность возбудить и направить воображение читателя, создать еще большую интригу и вызвать огромный интерес.

Эпилог в литературе

Когда-то древнегреческие трагедии заканчивались небольшим монологом главного героя, в котором он отображал смысл происходившего на сцене, пояснял сложные моменты и просил о снисхождении к персонажам и самим актерам. Это и был эпилог.

Но литература не стоит на месте, а постоянно развивается. И когда появился такой жанр, как роман, он стал активно набирать популярность у публики. Поэтому появилась необходимость рассказать о судьбе героев после изложения основной истории. Иногда в эпилоге автор рассказывает о дальнейшей жизни второстепенных героев или потомков главных.

Читая книгу, человек всем сердцем начинает любить описанных персонажей или ненавидеть их, смотря какой это герой. И по окончании рассказа читателю хочется все таки узнать, что же было дальше, как сложилась судьба его любимцев. Для этого и существует эпилог, который помогает автору передать интересующие читателя события.

Но эпилог является не обязательным. Если автор не желает его писать, то это не будет нарушением каким-то норм. В эпилоге не могут присутствовать моральные поучения или философские рассуждения. Написан он может быть только самим автором.

Таким образом, разобрав значение слова "пролог", а также "эпилог", их характеристики, можно более точно понять, что это такое, и уже с легкостью отличать их от других структурных элементов текста.

Пролог

Проло́г

(греч. prologos, букв. – предисловие), 1) начальный элемент в структуре древнегреческой комедии , а затем европейских драматических произведений разных жанров, предназначенный для краткого разъяснения содержания и смысла пьесы.
2) Факультативный элемент сюжета эпического произведения, знакомящий читателя с кем-либо из участников, местом или общими обстоятельствами будущего сюжетного действия.

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. - М.: Росмэн . Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006 .

Пролог

ПРОЛОГ - вступительная часть, присоединенная к художественному произведению, в которой излагаются обстоятельства, предшествовавшие тому, что изображено в произведении (драме, повести). Вместо этого пролог может содержать указание на основной замысел произведения, освещать его с какой-нибудь особой точки зрения и пр. Но пролог должен обладать художественным характером, иначе он будет просто предварительным разъяснением автора относительно своей пьесы, т.-е. предисловием (см. это сл.). Знамениты два пролога в «Фаусте» Гете: - «Пролог в театре» и «Пролог на небесах». У нас - прологи в драматических поэмах: Алексея Толстого «Дон-Жуан» и Островского «Снегурочка». Прологом же является, по существу, первая часть романа Гончарова «Обрыв», не связанная с самим романом, начинающимся лишь со второй части, - и излагающая события, предшествовавшие отъезду главного лица, Райского, в деревенское поместье (именно его роман с Софьей Беловодовой, по имени которой и была названа эта часть, появившаяся в печати отдельно).

Иосиф Эйгес. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под редакцией Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. - М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель , 1925

Синонимы :

Антонимы :

Смотреть что такое "пролог" в других словарях:

См … Словарь синонимов

Толковый словарь Ушакова