Кто такой Робин Гуд? Кем на самом деле был Робин Гуд.

Робин Гуд ввел день веселья для себя и своих товарищей, и в этот день они бились об заклад, кто победит в каком соревновании. Одни соревновались, кто дальше прыгнет; другие – кто дальше метнет полено; третьи – кто быстрее пробежит пять миль; четвертые – кто натянет самый тугой лук и попадет в цель; эти соревнования особенно нравились Маленькому Джону.

– Посмотрим, – сказал Маленький Джон, – кто из вас сможет убить молодого оленя, кто олениху, а кто оленя-самца с расстояния в пятьсот футов.

Во главе с Робин Гудом они прямиком направились в лес, в котором водилось много дичи. Уильям Скарлок, у которого был самый тугой лук, убил молодого оленя, а Маленький Джон жирную олениху, причем его стрела попала ей прямо сердце. Сын мельника Мач попал в оленя-самца с расстояния, превышавшего пятьсот футов. Увидев, что олень упал, Робин Гуд хлопнул Мача по плечу и сказал:

– Дай тебе Бог здоровья. Мне бы пришлось проскакать пятьсот миль, чтобы найти равного тебе по силам соперника.

Услышав эти слова, Уильям Скарлок с улыбкой заметил:

– Предводитель, зачем тебе куда-то скакать? Неподалеку отсюда есть «веревочный» монах, который за сотню фунтов выстрелит на любое расстояние, какое предложишь ты или Мач. У него большой опыт, и он умеет натягивать тугой лук. Он наверняка захочет посоревноваться и с тобой, и со всеми нами по очереди.

– Это правда, Скарлок? – спросил Робин Гуд. – Клянусь Богом, я не буду ни есть, ни пить, пока не увижу монаха, о котором ты говоришь.

Собравшись в путь, Робин Гуд взял с собой Маленького Джона и пятьдесят лучших стрелков, которых разместил в самом удачном, как ему казалось, месте. Затем спустился в долину, где увидел идущего вдоль берега монаха. Заметив Робин Гуда, монах надел шлем, взял в руки широкий меч и небольшой круглый щит. Он не знал, кто к нему направляется и какие у незнакомца намерения, а поэтому решил на всякий случай приготовиться к схватке. Робин Гуд подъехал к монаху, спешился, привязал коня к колючему кустарнику и, с сожалением оглядев монаха, сказал:

– Перенеси меня на тот берег, или расстанешься с жизнью.

Монах молча посадил Робин Гуда на спину и шагнул в реку.

Он перешел реку и, выйдя на берег, бережно опустил Робин Гуда на землю.

– Теперь твоя очередь, смельчак, – сказал монах. – Перенеси меня на тот берег, или раскаешься в содеянном.

Робин Гуд, отвечая любезностью на любезность, молча посадил монаха на спину, перенес на другой берег, аккуратно опустил на землю и повторил – либо монах еще раз перенесет его на другой берег, либо расстанется с жизнью. Не говоря ни слова, монах, улыбнувшись, опять посадил Робин Гуда на спину, вошел в реку, но, дойдя до середины, на самом глубоком месте, сбросил его со спины и сказал:

– Теперь, смельчак, выбирай: будешь тонуть или поплывешь?

Робин Гуд, основательно вымокший, встал на ноги и поплыл к кусту ракитника, росшему на другом берегу, а монах к иве, стоявшей неподалеку от ракитника. Выйдя на берег, Робин Гуд взял лук и лучшую из своих стрел и выстрелил в монаха, который, заслонившись щитом, сказал:

– Стреляй, смельчак, и, если ты собираешься стрелять весь день, я готов простоять здесь в качестве мишени.

– Именно это я и собираюсь делать, – ответил Робин Гуд и стал выпускать стрелы одну за другой, пока не опустел его колчан.

Тогда он положил лук и взял меч, которым два дня назад убил трех человек. Они сошлись в рукопашной, один с мечом, а другой со щитом. Стальной щит защищал от всех ударов – и по голове, и по ногам, и по туловищу. Противники прибегали к разным уловкам, ложным выпадам, замахам, захватам, и им было стыдно, что они так долго бьются и никак не могут нанести ощутимого удара. Они были в ссадинах и порезах, пот застилал глаза, и, наконец, Робин Гуд попросил монаха остановиться и дать ему возможность протрубить в рог.

– Тебе надо восстановить дыхание, – сказал монах, – поскольку мы бьемся уже пять часов.

Робин Гуд снял с пояса рог и протрубил три раза. Тут же появились пятьдесят крепких парней с луками.

– Чьи это люди? – удивленно спросил монах.

– Это мои люди, – ответил Робин Гуд. – А тебе что за дело?

– Вероломный обманщик! – воскликнул монах и, немного помолчав, попросил, чтобы Робин Гуд оказал ему ответную любезность.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Робин Гуд.

– Ты три раза протрубил в рог, – ответил монах, – так позволь мне свистнуть три раза.

– О, с огромным удовольствием, – ответил Робин Гуд. – Никогда не прощу себе, если откажу тебе в столь малой просьбе.

Монах засунул пальцы в рот и свистнул три раза, да так пронзительно, что его свист отозвался эхом. Оно еще не успело стихнуть, как за спиной Робин Гуда и его приятелей появились пятьдесят три собаки. Шерсть на загривке у них стояла дыбом.

– Здесь по собаке на каждого твоего стрелка, – сказал монах, – и две для тебя.

– Это нечестная игра, – только и успел сказать Робин Гуд, очутившийся между двух собак – одна спереди, другая сзади.

Хотя собаки не смогли его укусить – его меч мог быстро расправиться с ними, – но плащ разорвали пополам.

Люди Робин Гуда начали так отчаянно отбиваться от собак, что у тех ярость поутихла, они отступили и только изредка лаяли. Маленький Джон отбивался особенно энергично, и монах, восхищенный его смелостью и ловкостью, спросил, как его зовут.

– Я скажу тебе правду, не солгу. Я тот, кого называют Маленький Джон, и заодно с Робин Гудом, который сражался сегодня с тобой пять часов, и, если ты не подчинишься ему, эта стрела найдет тебя.

Монах, понимая, что сила не на его стороне и ему не справиться со всеми, решил договориться с Робин Гудом, который выдвинул такие условия: монах должен покинуть долину источника и аббатство у источника, присоединиться к Робин Гуду и жить вместе с ними неподалеку от Ноттингема, где за каждую воскресную службу в течение года монах будет получать нобль, а за службу в дни церковных праздников новую одежду.

Монах согласился на эти условия, и договор скрепили печатью.

Так благодаря смелости Робин Гуда и его стрелков монах был вынужден, наконец, подчиниться после семилетнего пребывания в долине источника, где никакая сила не была в состоянии поставить его на колени.

Монах Тук был единственным духовным лицом, с которым Робина связывали дружеские отношения. Обычно он обходился с церковниками так, как с епископом Херефордским, героем баллады, которую мы приводим в качестве примера подлинной истории о Робин Гуде, дошедшей до нас из 1245 года.

Кем на самом деле был Робин Гуд?

Романтический герой, грабивший богатых, чтобы помочь бедным, или кровожадный бандит, который был идеализирован следующими поколениями? Какое истинное лицо дерзкого удальца по имени Робин Гуд?

В исторических хрониках шестисотлетней давности возможно обнаружить только краткое упоминание об одноименном проходимце, который промышлял в лесах Центральной Англии.

Однако навряд ли мелкий злодей был бы удостоен внимания летописцев, если бы его деяния ничем не выделялись из ряда прочих событий тех смутных времен. И все-же, когда войны, чума и голод были делом обыденным, историография того времени отводит ему несколько строк. Об остальном позаботилась народная молва.

Сквозь глубь времен до наших дней дошли многочисленные легенды о романтическом разбойнике, чье имя сейчас, как ни странно, более на слуху, чем при его жизни. Это имя — Робин Гуд.

Правда и вымысел

1988 год, март — городской совет Ноттингема, что на востоке центральной части Великобритании, обнародовал доклад о самом знаменитом гражданине города. Потому как на протяжении многих лет в совет приходили тысячи запросов о Робин Гуде и его бравой дружине, совет решил сделать определенное заявление на этот счет.

Несмотря на то что предания о Робин Гуде имеют многовековую историю, члены городского совета взяли на себя смелость подвергнуть сомнению достоверность легенды о неуловимом Робине и выяснить кто такой был Робин Гуд.

После тщательного изучения далекого прошлого Ноттингема исследователи пришли к выводу, что отважный герой, грабивший богатых, чтобы помочь бедным, даже не был знаком с девицей Мэриан – по легенде, возлюбленной Робин Гуда. Монах Тук, как они считают, и вовсе вымышленная личность. Малыш Джон был злобный и ворчливый человек, ничего общего не имевшим с беззаботным персонажем из фольклора. Такую трактовку получили результаты исследований.

Развенчав легенду, члены совета понадеялись этим снискать себе славу первооткрывателей. Однако они стали только последними в целом ряду скептиков. Потому как, изучая историю Робин Гуда, почти нереально отделить факты от вымысла. И до них многие брались исследовать эту захватывающую историю, но образ Робина от этого нисколько не померк.

Итак, кто такой Робин Гуд, где правда, а где вымысел о человеке, чьи подвиги по сей день волнуют читателей, кино — и телезрителей? Одни склонны принимать на веру то, что вскрыли серьезные исследователи: Робин грабил проезжих людей на Великой Северной дороге возле Барнсдейла в Южном Йоркшире и занимался мародерством со своей бандой преступников в Шервудском лесу в 30-ти милях от Ноттингема. Других больше прельщает романтическая версия легенды о том, что этот красавец герой в действительности грабил, но только богатых, чтобы отдавать награбленное добро бедным.

Факты в истории

Первые сообщения о том, что Робин Гуд хозяйничал в лесах и пустошах Англии, относятся к 1261 г. Однако в письменных источниках о нем впервые упоминалось лишь спустя сто лет. Сделал это шотландский историк Фордун, умерший в 1386 г.

Следующее сведение о Робин Гуде в хрониках относится к XVI столетию.

По свидетельствам летописца Джона Стоу, это был разбойник времен правления Ричарда I. Он был главарем шайки, в которую входила сотня отважных изгоев. Все они были прекрасными стрелками из лука. Хотя они и промышляли грабежом, все же Робин Гуд «не допускал притеснения или другого насилия над женщинами. Он не трогал бедных, раздавая им все, что отбирал у святош и знатных богатеев».

Мы рассмотрим эту историю с самых доброжелательных позиций. Начнем с того, что факт существования Робин Гуда имеет документальное подтверждение. Он жил в Уэйкфилде, Йоркшир, в XIII — XIV веках.

В документах записано, что легендарный разбойник родился в 1290 г. и был наречен Робертом Гудом. В старых реестрах дано три варианта написания фамилии: Год, Гоуд и Гуд. Зато никто не оспаривает происхождение Робина: он был холоп графа Уоррена.

Как же крестьянский сын попал на разбойничью стезю?

1322 год — Робин перешел в услужение к новому хозяину, сэру Томасу, графу Ланкастерскому. Когда граф возглавил бунт против короля Эдуарда II, Робину, как и другим слугам графа, не оставалось ничего другого, как подчиниться хозяину и взяться за оружие. Однако восстание было подавлено, Ланкастер схвачен и обезглавлен за измену. Его владения конфисковал король, а графских людей, принимавших участие в бунте, объявили вне закона.

Робин нашел идеальное убежище в глухом Шервудском лесу, на территории Йоркшира.

Шервудский лес занимал площадь в 25 квадратных миль и примыкал к Йоркширу. Через Шервудский и Барнсдейлский лесные массивы проходила проложенная римлянами Великая Северная дорога, на которой было оживленное движение. Это и привлекало внимание изгоев-разбойников.

Так появилась легенда о Робин Гуде, человеке в зеленых, под цвет леса, одеждах.

Новые истории

Легенды о Робине изобилуют множеством смешных историй о его смелых похождениях и проделках. В одной из них говорится о том, как чванливый и недалекий епископ Хертсфорда по пути в Йорк повстречался с Робином и его людьми, которые жарили оленину, добытую в королевских охотничьих лесах.

Приняв людей Робина за простых крестьян, епископ приказал схватить тех, кто убил оленя. Разбойники невозмутимо отказались: оленя уже не воскресить, а все ужасно проголодались. Тогда по знаку епископа находящихся у костра окружили его слуги. Разбойники, посмеиваясь, начали умолять пощадить их, однако епископ был непреклонен. Робину в конце концов надоели препирательства. Он подал сигнал, и из леса подоспела остальная шайка. Ошарашенного епископа взяли в плен и начали требовать выкуп.

Желая как следует проучить своего незадачливого заложника, Робин заставил его танцевать джигу вокруг огромного дуба. По сей день то место в лесу называют «дубом епископа».

Рассказывают также, что как-то Робин в сопровождении своего лучшего друга Малыша Джона нанес визит в монастырь Уитби. Аббат попросил их показать свое хваленое мастерство в стрельбе из лука. Стрелять надо было с монастырской крыши. Робин и Малыш Джон с радостью удовлетворили его просьбу. Славы своей они не посрамили.

Передаваясь из уст в уста, в народной памяти сохранился один из наиболее любимых рассказов о том, как Робин повстречался с Эдуардом II. Согласно легенде: король, обеспокоенный тем, что поголовье его оленей тает на глазах, исчезая в ненасытных утробах разбойного люда, захотел раз и навсегда очистить свой лес от браконьеров.

Король и его рыцари переодевшись в монахов, направились в Шервудский лес, зная, что Робин Гуд с шайкой подстерегает там незадачливых путников. И они не ошиблись. Разбойники остановили их и потребовали денег.

Переодетый король заявил, что у него имеется лишь 40 фунтов (довольно незначительная сумма для того времени). Робин взял 20 фунтов для своих людей, а остальные вернул королю.

Тогда Эдуард сказал вожаку, что он вызывается в Ноттингем для встречи с королем. Робин и его люди упали на колени и поклялись в любви и преданности Эдуарду, затем пригласили «монахов» поужинать с ними — отведать собственной оленины короля!

В конце концов Эдуард понял, что Робин попросту насмехается над ним. Тогда он раскрылся перед разбойниками и простил их при условии, что все они явятся ко двору для службы, как только он их позовет.

Эта история, разумеется, кажется неправдоподобной, созданной фантазией почитателей Робин Гуда. Но, в конце концов, может быть, не все в ней вымысел.

Дело в том, что этот случай описывается в «Маленьком подвиге Робин Гуда», опубликованном в 1459 г. Доподлинно известно, что король бывал в Нотгингеме в 1332 г. Мы также знаем, что спустя несколько месяцев после этого имя Робин Гуд упоминается в сообщениях о дворе Эдуарда.

Однако скоро он вдруг исчез из королевского двора, чтобы снова объявиться в лесу и в народной молве.

Итак, продолжим рассказ о смелых похождениях Робин Гуда. Он появился в церкви святой Марии в Нотгингеме, где один монах узнал разбойника и сообщил шерифу. Робина схватили только после того, как он своим мечом в одиночку сразил 12 солдат. Даже находясь в заточении, бесстрашный предводитель не сомневался, что верные друзья не оставят его. Незадолго до того как Робин должен был предстать перед судом, Малыш Джон организовал дерзкое нападение и вернул разбойничьей братии их предводителя. Для полной справедливости разбойники выследили и убили монаха, предавшего Робина.

Лесное братство

Нельзя говорить о Робин Гуде, не воздав должного его веселой ватаге и легендарной подруге девице Мэриан.

Ближайшим помощником Робина был Малыш Джон, предположительно совсем не весельчак, а угрюмый и очень ранимый парень. Скорей всего, его называли Малышом в шутку, так как он был довольно высоким. Это обнаружилось, когда в 1784 г. вскрыли его могилу в Хейзерсейдже и нашли кости довольно рослого человека.

Что до брата Тука, то о нем мнения расходятся. Одни полагают, что этот легендарный персонаж объединяет в себе черты двух толстых монахов, другие считают, что и впрямь был такой жизнерадостный человек, любивший повеселиться и поплясать в компании лесных братьев. Может быть, это был Роберт Стаффорд, священник из Суссекса (начало XV столетия), который иногда под псевдонимом брата Тука участвовал в похождениях веселой шайки.

Девица Мэриан как персонаж также хорошо вписывается в теорию, по которой образ Робина появился из народных сказаний о традиционных майских праздничных гуляньях и играх. Мэриан попросту могла быть девушкой, избранной за красоту «королевой мая».

Противоречивость образа

Легендарные похождения Робин Гуда в Шервудском лесу закончились предположительно в 1346 г. Считается, что он умер в Керклесском монастыре после тяжелой болезни. Настоятельница лечила Робина обильными кровопусканиями, в результате чего, ослабевший и обескровленный, он так и не оправился от недуга.

Таков романтический образ Робин Гуда, смельчака и благодетеля. Но у англосаксов наблюдается странная склонность к очернению своих кумиров, и Робин больше других пострадал от этого.

Директор выставки «Предания о Робин Гуде» в Ноттангеме Грэхем Блэк считает: «Мы подошли близко к познанию подлинной личности Робин Гуда».

По мнению Блэка, настоящая история Робина берет начало в 1261 г., когда в Беркшире был объявлен вне закона Уильям, сын Роберта Смита. Судебный клерк, писавший указ, назвал его Уильямом Робингудом.

Сохранились и другие судебные документы, упоминающие людей по имени Робингуд, большинство из которых преступники. Потому исследователи считают, что если Робин Гуд в действительности существовал, то он, скорей всего, действовал до того времени.

Самым вероятным кандидатом на эту сомнительную роль, по мнению Грэхема Блэка, является Роберт Год, обитатель архиепископства Йорка, который избежал правосудия в 1225 г. Двумя годами позднее он упоминается в письменных документах как Хобход.

Откуда же происходит романтическая версия легенды?

По некоторым из версий, Робин был дворянин. Но это — явная выдумка драматурга, который в 1597 г. хотел привлечь знать к своему театру. Ранее Робин считался вассалом лорда.

Слава Робин Гуда как величайшего лучника исходит от бродячих сказителей, передававших из уст в уста баллады о легендарном разбойнике, записанные во второй половине XV столетия.

Что до девицы Мэриан, считают, что это была красавица, опекаемая коварным принцем Джоном. Она впервые повстречалась с Робином, когда угодила в засаду, устроенную его людьми. Однако с этой версией не согласны ученые, утверждающие, что Мэриан появилась во французской поэме XIII столетия как пастушка со своим пастухом Робином. Лишь спустя 200 лет после появления этой поэмы она окончательно вошла в легенду о Робин Гуде. А репутацию непорочной девы Мэриан снискала уже значительно позднее под воздействием целомудренной викторианской морали.

По легенде, брат Тук был весельчаком-обжорой, который забавлял разбойников своими смешными выходками и шутками. Монах был непревзойденным в поединках на палках. В действительности, оказывается, тоже существовал брат Тук. Этим именем назвался священник Линдфилдского прихода из Суссекса, в действительности убийца и грабитель, когда в 1417 г. вышел королевский указ об его аресте, священник пустился в бега.

Джеймс Холт, профессор истории средневековья Кембриджского университета и автор книги о Робин Гуде, писал: «Письменные материалы свидетельствуют, что брат Тук организовал свою банду разбойников в двухстах милях от Шервудского леса, причем спустя столетия после Робин Гуда. На самом деле брат Тук был довольно далек от безобидной веселости, ибо разорял и сжигал очаги своих врагов».

Малыш Джон, правая рука Робина, был способен на жестокие убийства. Это именно он убил монаха, заподозренного в предательстве Робина, потом обезглавил юного слугу монаха, свидетеля убийства.

Но Малыш Джон совершил немало смелых поступков. Один из них, о котором уже говорилось, — спасение Робин Гуда из хорошо укрепленной тюрьмы, охраняемой стражниками пресловутого шерифа Ноттингема.

Относительно Робин Гуда профессор Холт написал: «Он был абсолютно не таким, каким его описывают. Он носил колпак наподобие монашеского капюшона. Начисто отсутствуют свидетельства, что он грабил богатых, чтобы отдавать деньги бедным. Этими измышлениями легенда обросла спустя 200 и более лет после его смерти. А при жизни он слыл отъявленным мародером».

И все же вслед за легендами седой старины мы предпочитаем видеть в Робин Гуде заступника угнетенных и бесправных, отважного и веселого атамана, то и дело утирающего нос власть имущим.

И нам хочется верить, что, заканчивая жизненный путь, полный самых различных подвигов, наш герой на пороге смерти из последних сил протрубил в рог, словно посылая о себе весть в будущее, и отзвуки этого сигнала мы по сей день слышим сердцем.

За столь бурным вечером наступила тихая и спокойная ночь. Молодой монах и Линкольн вернулись из лесу и занялись погребением убитого; Марианна и Маргарет спали, но и во сне им слышался шум битвы; Аллан, Робин, старый монах и присоединившиеся к ним молодой монах и Линкольн спали глубоко, как люди, нуждающиеся в восстановлении сил, и только Гилберт Хэд бодрствовал.

Он склонился над постелью Ритсона, который по-прежнему был без сознания, и в волнении ожидал, когда тот откроет глаза; он сомневался… сомневался в том, что этот человек с мертвенно-бледным лицом, постаревшим не столько от возраста, сколько от распутства и несущим печать порока в каждой своей черте, и есть тот красавец и весельчак Ритсон прежних лет, любимый брат Маргарет и жених несчастной Энни.

И, молитвенно сложив руки, Гилберт воскликнул:

О Боже, сделай так, чтобы он еще не умер! Господь услышал его молитвы, и, когда взошло солнце и залило всю комнату светом, Ритсон, словно пробудившись от смертного сна, вздрогнул, покаянно вздохнул и, схватив руку Гилберта, поднес ее к губам и прошептал:

Ты прощаешь меня?

Сначала все расскажи мне, - ответил Гилберт, которому не терпелось прояснить обстоятельства смерти своей сестры Энни и узнать что-нибудь о происхождении Робина, - а уж потом я тебя прощу.

И тогда я умру спокойно.

Ритсон собирался начать свой рассказ, но тут снизу донеслись молодые жизнерадостные голоса.

Отец, ты спишь? - спросил Робин, стоя на нижней ступеньке лестницы.

Нам пора отправляться в Ноттингем, если мы хотим вернуться сегодня вечером, - добавил Аллан Клер.

Если вы, господа, ничего против не имеете, - громовым голосом произнес молодой монах-великан, - я составлю вам компанию, потому что меня призывает в Ноттингемский замок одно богоугодное дело.

Так спуститесь, отец, мы хотим с вами попрощаться.

Гилберт спустился, но с некоторым сожалением: он боялся, что умирающий вот-вот испустит дух, и потому постарался поскорее подняться к нему снова и сделать так, чтобы его больше не беспокоили, ибо надеялся, что из торжественных признаний Ритсона несомненно почерпнет много важных для себя сведений.

Вот почему он тут же отпустил Робина, Аллана и монаха; Марианна и Маргарет отправились немного проводить их, чтобы развлечься утренней прогулкой по лесу; Линкольна Гилберт под каким-то предлогом послал в Мансфилд-Вуд-хауз, а отец Элдред воспользовался случаем посетить деревню. К концу дня все должны были собраться у лесника.

Теперь мы одни, говори, я слушаю, - сказал Гилберт, садясь у изголовья постели Ритсона.

Я не стану, братец, рассказывать вам обо всех преступлениях и чудовищных деяниях, какими я себя запятнал. Это был бы слишком долгий рассказ. Да и к чему вам знать все это? Ведь вы хотите знать всего лишь об Энни и о Робине, не так ли?

Да. Но сначала расскажи о Робине, - ответил Гилберт, опасавшийся, что умирающий не успеет поведать ему обо всем.

Вы знаете, что я покинул Мансфилд-Вудхауз двадцать три года тому назад, чтобы поступить на службу Филиппу Фиц-Уту, барону Бизенту. Этот титул мой хозяин получил от короля Генриха в благодарность за заслуги во время войны во Франции. Филипп Фиц-Ут был младший сын старого графа Хантингдона, который умер задолго до того, как я попал в их дом; состояние и титул он оставил своему старшему сыну Роберту Фиц-Уту.

Вскоре после того как Роберт получил это наследство, умерла родами его жена, и он сосредоточил всю свою любовь на наследнике, которого она оставила; это был слабый и болезненный ребенок, требовавший неусыпных забот и внимания, с трудом поддерживавших его жизнь. Граф Роберт, так и не утешившийся после смерти жены и отчаявшийся в будущем ребенка, позволил горю одолеть себя и скончался, препоручив брату Филиппу заботы о единственном наследнике рода.

Отныне над бароном Бизентом, Филиппом Фиц-Утом, тяготел великий долг. Но барон был преисполнен честолюбия; страстное желание приобрести новые титулы и огромное состояние заставили его забыть просьбы брата, и, поколебавшись несколько дней, он решил отделаться от ребенка, однако вскоре вынужден был отказаться от этого замысла: юный Роберт жил в окружении многочисленной челяди, лакеев, стражи; жители графства были ему преданы и не преминули бы возражать или даже взбунтоваться, если бы Филипп Фиц-Ут попробовал открыто лишить ребенка его прав.

Тогда он решил отложить это дело и возложить надежды на слабое здоровье наследника, которое, по мнению врачей, не выдержало бы, если бы юноше привили вкус к разгулу и тяжелым телесным упражнениям.

Вот с этой целью Филипп Фиц-Ут и взял меня к себе на службу. Граф Роберт приближался к своим шестнадцати годам; по подлым замыслам его дяди, я должен был подтолкнуть его к гибели всеми доступными способами - неосторожным падением, несчастным случаем, болезнью, - одним словом, сделать все, чтобы он как можно скорее умер, но не идти на убийство.

К стыду своему, должен признаться, славный мой Гилберт, что я, став совратителем и убийцей, ревностно исполнял поручение барона Бизента, хотя он и не мог следить, как я справлялся с этим делом, потому что король Генрих отправил его командовать войсками во Францию. Да простит мне Бог, я должен был бы воспользоваться его отсутствием, чтобы разрушить его злодейский замысел, но я, напротив, изо всех сил старался получить награду, которую барон обещал выдан, мне в тот лень, когда он ушаст о смерти Роберта.

Но, подрастая, Роберт становился все сильнее и сильнее. Усталости он не знал; напрасно мы день и ночь проводили в разъездах, причем в любую погоду, по лесам и полям, заглядывая во все кабаки и прочие злачные места: часто я первый готов был просить пощады. Самолюбие мое от этого страдало, и, если бы барон написал мне хоть одно-единственное двусмысленное слово, прояви!! удивление по поводу столь прекрасного и несокрушимою здоровья племянника, я не задумываясь отравил бы Роберта каким-нибудь медленнодействующим ядом, чтобы выполнить свою задачу.

А задача эта становилась день ото дня все труднее, и я понапрасну ломал голову в поисках какого-нибудь естественного способа поколебать удивительную выносливость моего воспитанника; мои собственные силы подходили к концу, и я готов был уже расторгнуть сделку с бароном Бизентом, как вдруг мне показалось, что в поведении и в лице юного графа появились кое-какие изменения; сначала они были едва приметны, но потом стали отчетливо видны, существенны и значительны. Он потерял обычную живость и жизнерадостность, целыми часами сидел печальный и задумчивый, а то внезапно останавливал коня, прервав погоню, или прогуливался где-нибудь в одиночестве как раз тогда, когда собаки брали зверя; он перестал есть, пить, спать, избегал женщин, а со мной заговаривал не чаще одного-двух раз в день.

Не надеясь на его откровенность, я хотел проследить за ним, чтобы узнать причину такой разительной перемены, но это было нелегко, потому что он постоянно отыскивал предлоги удалить меня от себя.

Однажды во время охоты, преследуя оленя, мы оказались на опушке хантингдонского леса; там граф остановился и, отдохнув минуту, отрывисто сказал мне:

«Роланд, подождите меня здесь под дубом, я вернусь через несколько часов».

«Хорошо, милорд», - ответил я ему.

И граф углубился в лесную чащу. Я тут же привязал собак к дереву и кинулся за ним, идя по его следу в кустарниках, но, как я ни спешил, он успел уйти, а я долго бродил по лесу, так что в конце концов заблудился.

Сильно раздосадованный тем, что упустил случай приоткрыть завесу таинственности, которой окружил себя Роберт, я пытался отыскать дерево, под которым должен был его ждать, как вдруг неподалеку, за купой невысоких деревьев, услышал нежный девичий голос… Я остановился, осторожно раздвинул ветки и увидел, что мой хозяин сидит рядом с красивой девушкой лет шестнадцати-семнадцати: они улыбались и разговаривали, а руки их сплелись.

«Ага! - сказал я себе. - Вот новость, которой господин барон Бизент никак не ожидает! Роберт влюблен, - вот откуда бессонница, печаль, отсутствие аппетита и, самое главное, прогулки в одиночестве».

Я прислушался к тому, о чем говорили влюбленные, надеясь узнать какую-нибудь тайну, но не уловил ничего, кроме того, что обычно говорится в подобных обстоятельствах.

День клонился к вечеру; Роберт встал, взял девушку под руку и проводил ее до опушки, на которой ее ждал слуга с двумя лошадьми; я следил за ними издалека, но там они расстались, и мой хозяин поспешил к месту, где он оставил меня.

Я успел вернуться туда раньше него; когда он появился, собаки были отвязаны и я во всю силу своих легких трубил в рог.

«Почему ты так громко трубишь?» - спросил он.

«Солнце село, господин граф, - ответил я, - и мне стало страшно, как бы вы не заблудились в лесу».

«И вовсе я не заблудился, - холодно ответил он. - Возвращаемся в замок».

Свидания Роберта с его возлюбленной повторялись в течение долгого времени. Чтобы их облегчить, Роберт доверил мне свою тайну, а я рассказал об этом барону Бизенту, но только после того, как выяснил все о девушке. Мисс Лора принадлежала к менее знатной фамилии, чем Роберт, но все равно такой союз был достойный.

Барон велел мне во что бы то ни стало помешать женитьбе Роберта на этой самой мисс Лоре, вплоть до того, что, если потребуется, я должен был принести ее в жертву.

Приказ показался мне очень жестоким, очень опасным, а главное - трудноисполнимым; я хотел было отказаться от него, но как я мог это сделать, если я запродался барону Бизенту душой и телом?

Я уже и не знал, ни на что мне решиться, ни у какого дьявола просить совета, как вдруг Роберт, доверчивый и нескрытный, как всякий счастливый человек, рассказал мне, что, желая быть любимым ради себя самого, он скрыл от мисс Лоры, кто он есть.

Мисс Лора думала, что он сын лесника, но, несмотря на его низкое происхождение, согласилась отдать ему свою руку.

Роберт снял небольшой домик в маленьком городке Лукейс, в Ноттингемшире; там он со своей молодой женой собирался укрыться от нескромных взглядов, а чтобы никто ни о чем не догадался, он, уезжая из Хантингдонского замка, объявил, что едет на несколько месяцев в Нормандию к своему дяде барону Бизенту.

Планы его исполнились великолепно: некий священник тайно обвенчал влюбленных; единственным свидетелем их венчания был я, и мы все отправились жить в Лукейс, в снятый графом домик.

И потекли дни, полные счастья, вопреки настойчивым приказам барона, которого я держал в курсе всех событий и который угрожал мне своим гневом за то, что я не воспрепятствовал этому союзу… Ныне я благодарю Господа за то, что не смог этого сделать.

Прошел год безоблачного счастья, и Лора родила сына, но это стоило ей жизни.

И этот сын, - с беспокойством спросил Гилберт, - это и есть?..

Да, это ребенок, которого мы отдали вам на попечение пятнадцать лет тому назад.

Значит, Робин должен носить имя графа Хантингдон?

Да, Робин - граф, Робин…

И Ритсон, возбуждение и столь долгую речь которого поддерживали угрызения совести, казалось был готов, как только Гилберт прервал его, вот-вот испустить последний вздох.

Ах, так мой приемный сын - граф, - с гордостью повторял старый Гилберт Хэд, - граф Хантингдон! Досказывай же, брат, досказывай мне историю моего Робина.

Ритсон, собрав последние силы, продолжал:

Роберт, обезумев от горя, остался глух ко всем утешениям, потерял мужество и серьезно заболел.

Барон Бизент, недовольный тем, как я выполняю свои обязанности, сообщил о том, что он скоро вернется; я думал угодить ему и приказал похоронить графиню Лору в монастыре по соседству, не открывая никому, что она была супругой графа Роберта, а ребенка отдал кормилице, в семью одной знакомой фермерши. Пока я занимался всем этим, в Англию вернулся барон Бизент; полагая благоприятным для осуществления своих замыслов не разоблачать выдумку о поездке Роберта во Францию, он велел перевезти графа в замок под предлогом, что тот заболел в пути.

Судьба благоволила барону Бизенту; он, наконец, достиг желанной цели и видел себя уже наследником титула и состояния графов Хантингдонов, потому что Роберт умирал… За несколько минут до своей кончины несчастный молодой человек призвал барона к своему изголовью, рассказал ему о своей женитьбе на Лоре и заставил его поклясться на Евангелии, что он воспитает сироту. Дядя поклялся… Но не успело еще остыть тело бедного Роберта, как барон позвал меня в ту комнату, где лежал покойный, и и свою очередь заставил поклясться на Евангелии, что до конца его дней я никому не расскажу ни о женитьбе Роберта, ни о рождении его сына, ни об обстоятельствах его смерти.

Сердце мое разрывалось; вспоминая своего хозяина, а вернее, воспитанника и товарища, такого мягкого, доброго и щедрого и ко мне, и ко всем окружающим, я плакал, но вынужден был повиноваться барону Бизенту.

И я поклялся, после чего мы привезли к вам лишенного наследства сироту.

А где же этот барон Бизент, незаконно присвоивший себе титул графа Хантингдона? - спросил Гилберт.

Он утонул во время кораблекрушения у берегов Франции; я сопровождал его тогда, как и при поездке к вам, и привез в Англию известие о его гибели.

И кто же ему наследовал?

Богатый аббат Рамсей, Уильям Фиц-Ут.

Как? Значит наследство моего сына Робина присвоил какой-то аббат?

Да, и этот аббат взял меня к себе на службу, а несколько дней тому назад я поссорился с одним из его слуг и он без всяких оснований прогнал меня. В душе моей закипела ярость, и, уходя от него, я поклялся ему отомстить… И хотя смерть не даст мне сделать это самому, я все же буду отомщен, потому что, насколько я знаю Гилберта Хэда, он не позволит, чтобы Робин так и оставался лишенным наследства.

Да, он не останется лишенным наследства, - заявил Гилберт, - или я сложу на этом голову. А кто его родные со стороны матери? Ведь в их интересах, чтобы Робина признали графом Хантингдоном?

Сэр Гай Гэмвелл-Холл - отец графини Лоры.

Как?! Тот самый старый сэр Гай Гэмвелл-Холл, который живет со своими шестью могучими сыновьями, силачами-охотниками, на другом краю Шервудского леса?

Да, брат.

Ну что ж! С его помощью у меня достанет силы выдворить из Хантингдонского замка господина аббата, хотя он и зовется аббатом Рамсеем, богатым и могущественным бароном Бротоном.

Брат, значит, я умру отомщенным? - спросил Ритсон, едва шевеля языком.

Клянусь моей головой и правой рукой, что, если Господь ласт мне жизни, Робин будет графом Хантингдоном, наперекор всем аббатам Англии… хотя их тут и немало.

Спасибо! Этим я искуплю хоть часть своей вины.

Ритсон был и агонии, но время от времени силы возвращались к нему и он делал новые признания. Он еще не все рассказал - то ли потому, что ему было стыдно, то ли потому, что предсмертные муки затемняли его память. Он долго хрипел, а потом сказал:

Ах, я забыл рассказать еще что-то важное… очень важное…

Говори, - сказал Гилберт, поддерживая его голову, - говори!

Этот рыцарь и молодая дама, которых ты приютил…

Так что?

Я хотел их убить. Вчера… барон Фиц-Олвин заплатил мне за это, а из опасений, что я упущу их, послал еще людей, моих сообщников, которых вы поколотили вчера вечером. Я не знаю, почему барон покушается на жизнь этих двоих… но предупреди их от моего имени, чтобы они поостереглись приближаться к Ноттингемскому замку.

Гилберт вздрогнул, подумав о том, что Аллан и Робин отправились в Ноттингем, но было уже поздно предупредить их от опасности.

Ритсон, - сказал он, - тут неподалеку есть монах-бенедиктинец; хочешь, я пойду за ним, и он примирит тебя с Богом?

Нет, я проклят, проклят, да он и не успеет, я умираю.

Мужайся, брат.

Я умираю, Гилберт, и, если ты меня простил, обещай похоронить меня между дубом и буком, которые растут на том месте, где дорога сворачивает к Мансфилд-Вудхаузу; вырой мне могилу там, обещаешь?

Спасибо, добрый Гилберт…

Ах, ты еще не обо всех моих преступлениях знаешь! Мне нужно признаться во всем… но, если я признаюсь во всем, ты все равно обещаешь похоронить меня там, где я просил?

Все равно обещаю.

Гилберт Хэд! У тебя была сестра! Ты помнишь об этом?

О! - воскликнул Гилберт, побледнев и судорожно сжав руки. - Помню ли я? Что ты можешь рассказать о моей бедной сестре, пропавшей в лесу: ее или похитили разбойники или растерзали волки. Ох, Энни, нежная, прекрасная моя Энни!

По телу Ритсона пробежала предсмертная судорога, и он еле слышно заговорил:

Ты, Гилберт, любил Маргарет, мою сестру, а я любил твою, я любил ее безумно, исступленно; никто из нас и подумать не мог, что я так ее любил. И вот однажды я встретил ее в лесу и забыл о том, что честный человек обязан уважать девушку, на которой хочет жениться. Энни с презрением оттолкнула меня и поклялась, что никогда мне не простит мою вину… Я умолял ее о прощении, валялся перед ней на коленях, грозился умереть… Она сжалилась, и там, где я просил тебя похоронить меня, под теми деревьями, мы дали клятву любить друг друга вечно… А несколько дней спустя я недостойно и низко обманул ее… один из моих друзей, переодевшись священником, тайно обвенчал нас.

О, исчадие ада! - вне себя от ярости прорычал Гилберт, вцепившись в спинку кровати, чтобы не задушить негодяя.

Да, я заслуживаю смерти, и я сейчас умру… Не убивай меня, Гилберт, я еще не все тебе рассказал… Итак, Энни считала, что она моя жена; она была слишком чиста, слишком невинна, чтобы заподозрить мое вероломство, и доверяла тем доводам, которые я приводил, объясняя, почему нельзя сообщать о нашем браке ее семье; я все оттягивал это признание, но тут она стала матерью. Она не могла больше жить в доме своего отца. Вы женились в ту пору на моей сестре, значит, мы могли все открыть, и она стала умолять меня это сделать; но я больше не любил ее и мечтал покинуть наши края, не предупредив ее об отъезде. Однажды вечером Энни ждала меня под дубом, под которым я поклялся когда-то любить ее вечно; я пришел на свидание, но в моей голове роились зловещие мысли: я холодно выслушал ее мольбы и упреки, перемежавшиеся слезами и рыданиями. О, почему я не остался глух и равнодушен, когда, упав к моим ногам и прижавшись грудью к моим коленям, она стала просить меня уж лучше заколоть ее кинжалом, чем покидать. Не успели сорваться с ее уст слова: «Убей меня!», как дьявол, да, сам дьявол заставил меня схватить кинжал и нанести ей удар, а потом второй и третий… Мы были одни, ночь была темна, и я стоял неподвижно; я даже не осознал, что совершил преступление, забыл, что ударил ее кинжалом, и, кажется, ни о чем не думал… как вдруг я почувствовал, как по ногам моим струится что-то теплое: это была кровь Энни!.. Я очнулся от забытья и понял, какое преступление совершено мною, хотел бежать, но она обвила руками мои ноги и нежным своим голосом прошептала: «О, благодарю тебя, мой Роланд!» О, видно, Господь решил, что я должен буду нести кару за это всю жизнь, потому что и эту минуту, когда я осознал всю глубину моего падения, он не дал мне сил заколоть себя над телом бедной Энни.

Негодяй, презренный негодяй, убивший мою сестру! - повторял Гилберт всякий раз, когда Ритсон замолкал, чтобы перевести дыхание. - Что ты сделал с ее телом убийца, подлый убийца?

Когда она говорила мне слова благодарности, луч луны, проникнув сквозь листву, осветил ее бледное лицо, и я прочел м ее глазах, что она меня прощает… Потом она протянула мне руку и, прошептав: «Спасибо, Роланд, спасибо, потому что лучше смерть, чем жизнь без твоей любви! Я хочу, чтобы никто не знал, что со мной сталось… похорони мое тело под этим деревом» - испустила последний вздох. Не знаю, сколько времени лежал я без сознания как громом пораженный около тела несчастной Энни; пришел я в себя от чувства острой боли, мне казалось, что в руку мне вонзились острые клыки; я не ошибся: это был волк; привлеченный запахом крови, он прибежал за добычей… Пока я боролся со зверем, хладнокровие вернулось ко мне; я понял, что, если не зарою тотчас же тело своей жертвы, преступление мое будет тут же обнаружено, вырыл могилу между буком и дубом - об этом месте ты уже знаешь, - закопал тело несчастной Энни и, гонимый угрызениями совести, до рассвета блуждал по лесу… Вот тогда-то вы и нашли меня распростертого на земле, всего искусанного и истекающего кровью… волки преследовали меня по пятам, они бы разорвали меня, и, если бы не вы, мне бы уже воздалось за мое злодеяние!.. На следующий день, когда обнаружилось исчезновение Энни, я и не подумал признаться в преступлении, а даже стал помогать вам в ее поисках и позволил всем решить, что ее похитил какой-нибудь разбойник или сожрали дикие звери…

Гилберт больше не слушал Ритсона. Он рыдал, опершись о подоконник. Напрасно негодяй кричал: «Умираю… умираю… не забудь про дуб!» Лесник долго стоял неподвижно, погрузившись в свое горе, а когда подошел снова к кровати, Ритсон был уже мертв.

Пока Роланд Ритсон корчился в агонии в доме лесника, трое мужчин, отправившихся в Ноттингем, - Аллан, Робин и монах (тот самый монах с волчьим аппетитом, храбрым сердцем и сильными руками), шли быстрым шагом по тропинкам огромного Шервудского леса. Они разговаривали, смеялись и пели: то монах-великан рассказывал о каком-то забавном приключении, то Робин своим серебристым голосом затягивал балладу, то Аллан привлекал внимание спутников своими интересными рассуждениями.

Господин Аллан, - вдруг скачал Робин, - солнце уже показывает полдень, и в желудке моем пусто, будто и не завтракал утром. Если вы соблаговолите довериться мне, мы дойдем до ручейка, который течет в нескольких шагах отсюда, у меня в котомке есть еда, мы поедим и заодно отдохнем.

То, что ты предлагаешь, сын мой, исполнено здравомыслия, - отозвался монах, - всем сердцем, точнее, всем желудком, присоединяюсь к тебе.

Я не против, дорогой Робин, - заявил Аллан, - однако позволь заметить тебе, что мне непременно нужно быть в Ноттингемском замке до захода солнца, и если твое предложение нам в этом помешает, то я предпочел бы не останавливаться и продолжить путь.

Как вам угодно, милорд, - сказал Робин, - как вы решите, так мы и сделаем.

К ручью! К ручью! - закричал монах. - Мы от Ноттингема всего в трех милях и десять раз успеем туда дойти до темноты, а часок отдыха и хорошая еда нам уж точно никак в этом не помешают!

Успокоенный словами монаха, Аллан согласился сделать остановку, и они уселись в тени большого дуба в прелестной долинке, где среди берегов, поросших сочной травой и цветами, по руслу, устланному розовыми и белыми камешками, протекал прозрачный и чистый ручеек.

Какое красивое место! - воскликнул Аллан, обежав глазами прелестный уголок. - Но мне кажется, дорогой Робин, что этот земной рай расположен довольно далеко от вашего дома, и ты, наверное, не часто приходил сюда отдохнуть.

Ваша правда, милорд, мы приходим сюда редко, только раз в год, причем не тогда, когда все зеленеет и цветет, как сейчас, а зимой, когда все пусто и голо вокруг и только ветер гуляет среди деревьев, раскачивая их ветви, покрытые инеем, и сердце наше заполнено печалью, как небо над нами заполнено облаками, и природа носит траур вместе с нами.

По кому же такой траур, Робин?

А видите вон там бук, который возвышается над кустами шиповника? Под этим буком находится могила, могила брата моего отца, Робин Гуда, чье имя я ношу. Это было незадолго до моего рождения: два лесника возвращались с охоты, и тут на них напала шайка разбойников; они храбро защищались, но - увы! - мой дядя Робин получил стрелу в грудь и упал, чтобы уже никогда не подняться; Гилберт отомстил за его смерть, и воздвиг ему эту скромную гробницу, на которую мы приходим каждую годовщину его гибели помолиться и поплакать.

Нет такого места но вселенной, пусть даже самого прекрасного, которое бы человек не осквернил, - нравоучительно изрек монах.

Эй, Робин, оставь мертвых спать вечным сном и подумай лучше о своих спутниках; мертвые голода не знают, а мы умираем, так хотим есть. Открой мешок, - ты же сказал, что там полно еды.

Они уселись на траву у ручья и основательно закусили теми припасами, которые предусмотрительно уложила в котомку добрая Маргарет; затем объемистую флягу, наполненную старым французским вином, стали так часто подносить к губам и пускать по кругу, что все сверх меры развеселились и отдых их сильно затянулся, чего они не заметили. Робин без умолку пел. Аллан, казалось, был на седьмом небе и в пышных выражениях превозносил красоту и душевные совершенства леди Кристабель. Монах вообще болтал не умолкая и кричал, что зовут его Джилл Шербаун, что он из честной крестьянской семьи и что вольная и полная трудов жизнь в лесу ему больше по душе, чем монастырская, и он купил, и за немалую цену, у магистра своего ордена право жить так, как ему заблагорассудится, и биться на палках.

Меня прозвали «брат Тук», - добавил он, - из-за моего мастерства в палочном бою и еще потому, что я имею привычку подтыкать рясу до колен. С добрыми я добр, со злыми - зол, друзьям помогаю, а врагов побеждаю, пою смешные баллады и застольные песни тем, кто любит посмеяться и пображничать, с набожными я молюсь, со святошами запеваю «Oremus» note 2Помолимся (лат.) , а тем, кто не жалует псалмы, рассказываю веселые сказки. Вот таков брат Тук! А вы, сэр Аллан, скажете нам, кто вы такой?

Охотно скажу, если вы дадите мне хоть слово вставить, - ответил Аллан.

Робин держал флягу в руках, и, поскольку она не совсем еще опорожнилась, брат Тук потянулся к ней.

Хоп! Минуточку! - воскликнул юноша. - Я дам тебе флягу, брат Тук, если ты не будешь прерывать сэра Аллана.

Давай, я не буду его прерывать.

Вот когда рыцарь окончит рассказ, тогда и посмотрим.

Злой ты, Робин! Меня жажда замучила!

Ну, так залей ее водой.

Монах изобразил на лице досаду и растянулся на траве, будто хотел поспать, вместо того чтобы слушать историю сэра Аллана Клера.

По происхождению я сакс, - начал рыцарь. - Отец мой был близким другом Томаса Бекета, первого министра Генриха Второго, и эта дружба принесла ему несчастье, потому что после гибели министра отец был изгнан.

Робин уже совсем собирался последовать примеру монаха, потому что хвалы, которые рыцарь произносил в честь своих предков и семьи, интересовали его мало, но как только тот произнес имя Марианны, равнодушие мгновенно покинуло его и с бьющимся сердцем он стал слушать… и слушал настолько внимательно, что не заметил, как отец Тук приподнялся и выхватил у него флягу из рук. Как только Аллан переставал говорить о красавице Марианне, Робин старался вернуть разговор к прежней теме, однако ему пришлось все же выслушать пространный рассказ о любви рыцаря к прекрасной Кристабель, дочери барона Ноттингема, и о ее несравненных качествах. А потом рыцарь, которого французское вино сделало весьма общительным, рассказал о своей ненависти к барону.

Пока семья моя была осыпана милостями двора, - сказал он, - барон Ноттингем относился благосклонно к нашей любви и называл меня сыном, но, как только счастье переменилось, он закрыл передо мной дверь и поклялся, что Кристабель никогда не будет моей женой; я же в свою очередь поклялся, что сломлю его волю и стану мужем его дочери, и с тех пор непрестанно борюсь, чтобы достичь своей цели, в чем, надеюсь, и преуспел… Сегодня же вечером, да, сегодня вечером, он отдаст мне руку Кристабель или будет наказан за бахвальство. Благодаря счастливой случайности я узнал одну тайну и, если открою ее, это повлечет за собой его разорение и смерть, и потому я иду, чтобы прямо в лицо сказать ему: «Барон Ноттингем, предлагаю тебе соглашение: меняю свое молчание на твою дочь».

Аллан еще долго говорил все в том же духе, а Робин, сравнивавший про себя Кристабель с Марианной, даже и не подумал бы его прервать, но тут он заметил, что солнце клонится к горизонту.

В путь, - сказал Аллан.

Но брат Тук, повернувшись на бок, крепко спал, прижимая к сердцу пустую флягу.

Робин предоставил рыцарю будить монаха, а сам побежал преклонить колени на могиле брата своего отца; он счел бы, что совершил кощунство, если бы ушел с этого места, не исполнив долга благочестия.

Ом произнес короткую молитву и осенил себя крестным знамением, как вдруг услышал сильный шум, крики, брань и смех: это сражались рыцарь и монах - точнее, монах вертел своей грозной палкой над головой Аллана, а тот пытался отвести удары копьем и смеялся, смеялся во все горло, тогда как монах извергал проклятия.

Эй! Господа, какая муха вас укусила? - воскликнул Робин.

Если твое копье хорошо колет, то моя палка хорошо бьет, прекрасный рыцарь! - приговаривал разгневанный монах.

Аллан со смехом отбивал атаки монаха, однако, увидев кровь, капавшую из-под его рясы и обагрявшую траву, он понял, что тот вправе гневаться, и тут же попросил своего противника прощения. Монах, глухо ворча, опустил палку, на лице его появилась гримаса боли, и, потирая место пониже спины, он ответил юному лучнику, спрашивающему о причине спора:

Да вот они, эти причины: стыдно и преступно прерывать благочестивые размышления такого святого человека, как я, и колоть его острием копья в то место, где и костей-то нет.

Аллану пришло в голову разбудить монаха, пощекотав ему бедро копьем; он, безусловно, хотел пошутить, а не ранить до крови бедного Тука, и потому по всей форме принес ему свои извинения; они помирились, и маленький отряд двинулся по дороге в Ноттингем. Менее чем через час они добрались до города и поднялись на холм, на вершине которого высился феодальный замок.

Мне откроют ворота замка, когда я скажу, что пришел поговорить с бароном, - сказал Аллан, - ну а вы, друзья мои, какую найдете причину, чтобы вас пропустили вместе со мной?

Об этом вы, милорд, не беспокойтесь, - ответил монах. - В замке живет одна девушка, а я ее исповедник и духовный наставник, и эта девушка распоряжается как ей угодно стражей подъемного моста; благодаря ей я могу войти в замок и днем и ночью; но остерегитесь, прекрасный рыцарь, обращаться с бароном так грубо, как со мной, иначе вы испортите себе все дело, ведь это настоящий лев, которого вы собираетесь потревожить в его логове, так что постарайтесь быть помягче, не то - горе вам, сын мой.

Я буду мягок и тверд одновременно.

Да наставит вас Бог! Но вот мы и пришли, глядите. И мощным голосом монах воскликнул:

Да будет с тобой благословение моего высокочтимого покровителя, великого святого Бенедикта, и да ниспошлет он всяческие блага тебе и твоим домочадцам, Герберт Линдсей, страж порот замка Ноттингем! Позволь нам войти: я пришел с двумя друзьями: один хочет переговорить с твоим хозяином о весьма важных делах, второму надо подкрепиться и отдохнуть, а я, если ты позволишь, дам твоей дочери духовные наставления, в которых она нуждается.

Как, это вы, веселый и честный брат Тук, перл монахов Линтонского аббатства? - сердечно приветствовали его изнутри замка. - Добро пожаловать вам и вашим друзьям, дорогой мой господин.

И тут же подъемный мост опустился и путники вошли в замок.

Барон уже удалился в свои покои, - сказал привратник Герберт Линдсей Аллану, который хотел, чтобы его немедленно провели к барону, - и, если вы явились к нему не с мирными речами, я посоветовал бы вам отложить свидание на завтра, потому что сегодня вечером барон пребывает в великом гневе.

Он, должно быть, болен? - спросил монах.

У него подагра в плече, и он претерпевает муки ада; оставшись один, он скрипит зубами и требует помощи, а если к нему подходят, впадает в бешенство и грозит убить всякого, кто осмелится сказать ему хоть слово утешения. Ах, друзья мои, - грустно добавил Герберт, - с тех пор как в Святой земле под Иерусалимом барон был ранен сарацинской кривой саблей в голову, он потерял и терпение, и здравый смысл.

Его ярость меня мало беспокоит, - ответил Аллан, - я хочу немедленно говорить с ним.

Как вам угодно будет, сударь. Эй! Тристан! - окликнул сторож проходившего по двору слугу. - Скажи-ка мне, в каком настроении его светлость?

А все в том же, буйствует и рычит, как тигр, потому что лекарь сделал лишнюю складку на его повязке. Представьте себе только, господа, барон пинками выгнал бедного лекаря, а потом схватил кинжал и принудил меня вместо доктора делать ему перевязку, при этом угрожая мне, что при малейшей моей оплошности он мне нос отрежет!

Заклинаю вас, сэр рыцарь, - печально сказал Герберт, - не ходите сегодня к барону, обождите.

Ни минуты, ни секунды не стану ждать, проводите меня в его покои.

Вы требуете этого?

Ну, да хранит вас Господь! - сказал старый Линдсей и перекрестился. - Тристан, проводите этого господина.

Тристан побледнел от страха и весь затрясся; он уже радовался тому, что целым и невредимым ускользнул из когтей этого свирепого зверя, и коксе не собирался лезть снова к его логово, справедливо опасаясь, что гнев барона может поразить и гостя, и его провожатого.

Его светлость, без сомнения, предупрежден о визите этого господина? - несколько смущенно спросил он.

Нет, друг мой.

Не позволите ли вы мне тогда предупредить его светлость?

Нет, я пойду с вами, ведите меня.

Ах, - горестно воскликнул бедняга, - я погиб!

И он ушел в сопровождении Аллана, а старый ключник, смеясь, сказал:

Бедный Тристан поднимается по лестнице в спальню барона с таким видом, будто идет на эшафот. Клянусь святой мессой, сердце у него, должно быть, гак и стучит! Но я здесь прохлаждаюсь, храбрецы мои, а мне нужно проверить часовых на крепостных стенах. Брат Тук, мою дочь ты найдешь в буфетной, отправляйся туда, и, если Богу угодно будет, я туда тоже через часок приду.

Благодарю тебя, - ответил монах.

И в сопровождении Робин Гуда он углубился в лабиринт переходов, коридоров и лестниц, где Робин уже тысячу раз заблудился бы. Брат Тук же, наоборот, отлично знал здесь все: он чувствовал себя в Ноттингемском замке не менее привычно, чем к Линтонском аббатстве, и не без некоторого самодовольства, уверенно и спокойно, как человек, давно приобретший определенные права, постучал в конце концов в дверь буфетной.

Они вошли; увидев великана-монаха, хорошенькая девушка лет шестнадцати-семнадцати, вместо того чтобы испугаться, стремительно подбежала к ним, кокетливо и благожелательно улыбаясь.

«Ага! - сказал себе Робин. - А вот и невинное духовное чадо святого отца! Честью клянусь, красивая девочка: глазки искрятся весельем, губы яркие и улыбаются - одним словом, самая хорошенькая христианка, какую я когда-либо видел».

Робин не сумел скрыть, что красота любезной девушки произвела на него большое впечатление, и поэтому, когда прелестная Мод протянула ему обе свои маленькие ручки, чтобы приветствовать его приход, добрый брат Тук воскликнул:

Не довольствуйся руками, мой мальчик, а целуй ее прямо в губки, в алые губки, оставь скромность - это добродетель дураков.

Фи! - сказала девушка, насмешливо качая головой. - Фи, как вы смеете такое говорить, отец мой?

- «Отец мой, отец мой!» - с фатоватым видом повторил монах.

Робин последовал его совету, хотя девушка все же слабо сопротивлялась; Тук вслед за ним наделил свою духовную дочь сначала поцелуем прощения, потом поцелуем примирения… одним словом, нужно признать откровенно, что Мод к нему относилась скорее как к поклоннику, нежели как к наставнику, а манеры монаха весьма мало соответствовали его сану.

Робин заметил это и, пока они пили и закусывали за столом, который накрыла для них Мод, самым невинным тоном заявил, что монах не очень-то похож на грозного и почитаемого духовника.

В некотором оттенке близости и приязни в отношениях родственников нет ничего предосудительного, - ответил монах.

Ах, так вы родственники? А я и не знал!

И близкие, мой юный друг, очень близкие, но не до такой степени, когда запрещено вступление в брак: мой дед был сыном одного из племянников двоюродного брата двоюродной бабушки Мод.

Ну, теперь с родством все ясно.

Мод покраснела и взглянула на Робина так, будто просила пощадить ее. Бутылки опустошались, кружки стучали по столу, в буфетной звенел смех и слышался звук поцелуев, сорванных с губок Мод.

И тут, в самый разгар веселья, дверь буфетной внезапно отворилась и на пороге появился сержант в сопровождении шести солдат.

Сержант галантно поклонился девушке и, строго взглянув на сотрапезников, спросил:

Вы спутники чужестранца, явившегося посетить нашего господина, лорда Фиц-Олвина, барона Ноттингема?

Да, - спокойно подтвердил Робин.

Следуйте за мной в покои милорда.

А зачем? - снова спросил Тук.

Не знаю. Такой приказ. Повинуйтесь.

Но перед уходом выпейте глоточек, - сказала красотка Мод, подавая солдату кружку эля, - это вам не повредит.

И, осушив кружку, сержант вторично приказал сотрапезникам Мод следовать за ним.

Робин и Тук подчинились, с сожалением осипши хорошенькую Мод в буфетной одну и в печали.

Пройдя но огромным галереям, а потом через оружейный зал, отряд оказался перед тяжелой дубовой дверью, и сержант трижды громко постучал в нее.

Следуйте за мной, - сказал сержант Робину и Туку.

Входите, да входите же, разбойники, негодяи, висельники! Входите, - громовым голосом повторял старый барон. - Входите, Симон.

Наконец сержант отворил дверь.

Ага! Вот и вы, мошенники! Где ты пропадал столько времени, я ведь тебя за ними давно послал? - произнес барон, бросая на командира маленького отряда испепеляющий взгляд.

Да будет вашей светлости известно, я…

Лжешь, собака! Как ты смеешь оправдываться, заставив меня прождать три часа?!

Три часа? Милорд ошибается, и пяти минут не прошло, как вы приказали мне привести сюда этих людей.

Наглый раб! Он смеет уличать меня, да еще глядя мне в глаза! А вы, плуты, - добавил он, обращаясь к ошеломленным солдатам, - не смейте больше повиноваться этому изменнику; обезоружить его, связать - и в камеру! А если только он посмеет сопротивляться, бросьте его в каменный мешок - нечего его жалеть! Живо! Действуйте!

Солдаты переглянулись, стараясь приободрить друг друга, и направились к своему командиру, чтобы обезоружить его; сержант был ни жив ни мертв, но не произнес ни слова.

Ах вы мошенники! - закричал барон. - Да как вы смеете трогать этого человека, ведь он еще не ответил на вопросы, которые я ему собираюсь задать!

Солдаты отступили.

А теперь, предатель, теперь, когда я доказал тебе свою доброту, помешав этим скотам отнять у тебя оружие, ты по-прежнему не знаешь, отвечать ли на мои вопросы? Говори: собаки, которых ты привел, действительно спутники этого закоренелого безбожника, осмелившегося бросить мне в лицо ужасные оскорбления?

Да, милорд.

А откуда ты это знаешь, болван? Как тебе это стало известно? Почему ты в этом уверен?

Да они сами мне в этом признались, милорд.

Ты осмелился допрашивать их без моего разрешения?

Милорд, они мне это сказали, когда я приказал им следовать за мной, чтобы предстать перед вами.

- «Сказали, сказали», - повторил барон, передразнивая дрожащий голос бедняги-сержанта, - это что, доказательство? Ты так всему и веришь, что тебе скажет первый встречный?

Милорд, я думал…

Молчи, бездельник! Хватит, убирайся отсюда! Сержант скомандовал своим людям: «Кругом!»

Подождите!

Сержант дал команду «Стой!».

Да нет, убирайтесь, убирайтесь! Сержант снова сделал солдатам знак выйти.

Куда это вы, мерзавцы?!

Сержант во второй раз остановил своих людей.

Да убирайтесь же, говорю вам, псы неповоротливые, улитки проклятые!

На этот раз отряд все же вышел из комнаты и вернулся на свой пост, но старый барон продолжал браниться.

Робин внимательно следил за развитием интереснейшего разговора Фиц-Олвина с сержантом; он был совершенно ошеломлен и смотрел на необузданного и диковинного владельца Ноттингемского замка скорее с удивлением, чем со страхом.

Барону было около пятидесяти лет; средний рост, маленькие, но живые глаза, орлиный нос, длинные усы, густые брови, черты волевые, лицо багровое, словно налитое кровью, и во всех действиях что-то странное и дикое - такова была его внешность; он носил чешуйчатые доспехи, а поверх - широкий плащ из белого сукна, на котором выделялся красный крест рыцарей из Святой земли. Малейшее слово противоречия вызывало ужасный взрыв ярости у этого в высшей степени вспыльчивого и злобного человека; из-за взгляда, слова или жеста, которые ему не понравились, он мог стать человеку непримиримым врагом, помышляющим только о жестокой мести.

Допрос, который хозяин замка собирался учинить двум нашим друзьям, обещал на вечер новые бури; началось с того, что барон с жестокой насмешкой в голосе язвительно воскликнул:

А ну, подойди-ка поближе, шервудский волчонок! И ты, бродяга-монах, червь монастырский, тоже подойди! Отвечайте без притворства и лукавства, как вы осмелились проникнуть в мой замок и какой разбой вы задумали здесь учинить, явившись сюда: один из своих зарослей, а другой - из своего логова? Отвечайте поскорее, причем правду, а то я знаю один прекрасный способ развязать языки даже немым, и, клянусь святым Иоанном Акрским, я его испытаю на вашей шкуре, неверные собаки!

Робин бросил на барона презрительный взгляд и не удостоил его ответом; монах тоже хранил молчание, судорожно сжимая в руках свою боевую палку, уже знакомую читателю кизиловую дубину, на которую он, чтобы придать себе более внушительный вид, опирался и на ходу, и когда останавливался.

Ах, так! Не отвечаете?! Гневаться изволите, господа? - воскликнул барон. - Думаете, я сам не знаю, чему я обязан честью вашего посещения? Прекрасная парочка, просто чудесная - воровской ублюдок и грязный попрошайка!

Ты лжешь, барон, - ответил Робин, - я не ублюдок, а монах не попрошайка, ты лжешь!

Подлые рабы!

И опять ты лжешь: я не твой раб, и вообще ничей, а если монах и протянул бы к тебе руку, то отнюдь не за тем, чтобы просить подаяния.

Тук любовно погладил свою палку.

А-а! Этот лесной пес еще осмеливается огрызаться и оскорблять меня! - закричал барон, захлебываясь яростью. - Эй! Уши у него длинные, так вот прибейте его уши гвоздями к воротам замка и всыпьте ему сто ударов розгами!

Робин побледнел от негодования, но хладнокровие не изменило ему; он молча и пристально смотрел на грозного барона Фиц-Олвина, вытягивая рукой стрелу из колчана. Барон вздрогнул, но сделал вид, что не понял намерения юноши. Помолчав секунду, он заговорил уже спокойнее:

Твоя юность внушает мне сочувствие, и, хотя ты и дерзок, я не прикажу тут же бросить тебя в темницу; но на мои вопросы ты должен ответить, и при этом помнить, что я сохранил тебе жизнь только по доброте душевной.

Я не так уж целиком в вашей власти, благородный рыцарь, как вам это кажется, - ответил спокойно и презрительно Робин, - и в доказательство этого воздержусь от ответа на все ваши вопросы.

Привыкший к полному и смиренному послушанию своих слуг и вообще людей более слабых, чем он, барон, пораженный, застыл с раскрытым ртом; потом смутные мысли, роившиеся в его голове, породили бессвязную и полную брани и угроз речь.

Ах, вот оно что! - закричал он, скрипуче смеясь. - Ах, вот оно что! Ты не в моей власти, недолизанный медвежонок? Ах, так ты хочешь молчать, обезьяний выродок, ведьмино отродье? Да одним движением руки, одним взглядом я тебя ввергну в адскую бездну. Да я тебя - вот постой-ка! - своим поясом сейчас удушу!

Робин, по-прежнему невозмутимый, наложил стрелу и натянул тетину, держа барона на прицеле, но тут вмешался Тук и произнес почти вкрадчиво:

Надеюсь, наша светлость не приведет свои угрозы в исполнение?

Слона монаха послужили отвлекающим моментом: Фиц-Олвин кинулся на него, как разъяренный волк на новую добычу.

Попридержи свое гадючье жало, чертов монах! - завопил он, смерив Тука взглядом с головы до ног, и добавил, чтобы тот не ошибся в значении этого презрительного взгляда: - Вот еще образчик этих жадных обжор, которых называют нищенствующей братией!

Я не разделяю вашего мнения, милорд, - невозмутимо ответил брат Тук, - и позвольте мне сказать вам со всем уважением, которое должно питать к столь знатной особе, что ваш взгляд на вещи совершенно искажен и свидетельствует о полном отсутствии здравого смысла. Может быть, это из-за жестокого приступа подагры вы повредились в рассудке, милорд, а может быть, вы его на дне бутылки с джином оставили.

Робин громко расхохотался.

Разъяренный барон схватил молитвенник и с такой силой бросил его в голову монаха, что бедный Тук пошатнулся от удара; но он тут же пришел в себя и, поскольку был не из тех, кто принимает подобные подарки, не выразив немедленно своей признательности, то, потрясая своей грозной палкой, подскочил к барону и обрушил ее на его подагрическое плечо.

Благородный лорд подпрыгнул, зарычал, заревел, как получивший первую рану бык на арене, и кинулся снимать со стены свой огромный меч крестоносца, но Тук не дал ему на это времени и, продолжая наступать, обрушил мощные удары палки на высокородного, знатного и могущественного барона Ноттингема, и тот, забыв о своих тяжелых доспехах и своей подагре, бегал кругом по комнате, не щадя ног, и пытался хоть куда-нибудь скрыться от беспощадных ударов.

При этом он немалое время звал на помощь, пока сержант, арестовавший Робина и Тука, не приоткрыл дверь и, протиснув в щель голову, безучастно спросил, не нужен ли он кому-нибудь.

Бедный сержант! Вместо того чтобы принять его как избавителя, как ангела-хранителя, его хозяин, бессильный в своей ярости перед монахом, бросился на вошедшего и стал бить его кулаками и ногами.

Наконец, устав бить беззащитного человека, не смевшего даже сопротивляться, потому что в те времена всякий благородный господин был для своего вассала снято неприкосновенен, барон перевел дух и отдал сержанту приказ схватить Робина и монаха и бросить их в тюрьму.

Сержант, вырвавшись из когтей своего господина, опрометью выскочил из комнаты, крича: «К оружию, к оружию!» - и тотчас же вернулся в сопровождении дюжины солдат.

Увидев это подкрепление, монах схватил со стола распятие из слоновой кости, встал перед Робином, собравшимся уже выпустить из лука несколько стрел, и закричал:

Во имя Пресвятой Девы и ее Сына, умершего за вас, приказываю вам пропустить меня. Горе тому, кто осмелится меня задержать, - я отлучу его!

Эти слова, произнесенные громовым голосом, заставили солдат застыть на месте, и монах беспрепятственно вышел из комнаты. Робин собирался последовать за своим другом, но тут по знаку барона солдаты набросились на него, отняли лук и стрелы и втолкнули обратно в комнату.

Барон не держался на ногах от усталости и полученных ударов, а потому рухнул в кресло.

Нас теперь двое, - сказал он, когда, отдышавшись, смог, наконец, что-то выдавить из себя, - посмотрим чья возьмет.

Все события этой истории происходили в те времена, когда на служителей Церкви было лучше не нападать, и в этом, к своему несчастью, мог убедиться Генрих II, поссорившийся с Томасом Бекетом. Поэтому барон вынужден был позволить монаху уйти, но он решил отыграться на Робине.

Вы сопровождали сюда Аллана Клера? - спросил он с насмешливым спокойствием. - Не могли бы вы сказать, какие причины привели его ко мне?

Всякий другой, кроме Робин Гуда, счел бы, что он погиб, погиб безвозвратно, оказавшись во власти такого жестокого человека, как старый Фиц-Олвин, но доблестный юный лучник из Шервуда был из тех, кто ничего не боится, даже перед лицом неминуемой и страшной смерти, и потому с великолепным хладнокровием он ответил:

Я сопровождал сюда сэра Аллана Клера, но зачем он пришел, не знаю.

Вы лжете!

Робин презрительно улыбнулся, и притворное спокойствие лорда тут же сменилось взрывом бешеного гнева, но, чем больше барон бесновался, тем лучезарнее становилась улыбка Робина.

Как давно вы знаете Аллана Клера? - возобновил барон свой допрос.

Ты лжешь, лжешь! - прорычал барон. Разгневанный беспрерывными оскорблениями, Робин холодно возразил:

Это я лгу?! Это ты отрицаешь истину, несносный старик! Ну что ж, раз, по-твоему, я лгу, больше ты не услышишь от меня ни слова!

Безумный мальчишка, ты что, хочешь, чтобы тебя бросили в ров со стены замка, как сбросят через час твоего сообщника Аллана Клера сразу после исповеди? Я задам тебе еще один вопрос, но, если ты не ответишь, считай, что ты мертв. На вас кто-нибудь нападал, когда вы шли сюда?

Робин не ответил. Тогда, не надеясь больше услышать что-нибудь, Фиц-Олвин, чьи силы поддерживала ярость, встал с кресла и взял в руки свой огромный меч. Робин пристально смотрел на барона: он ждал. Но, наверное, убийство все же совершилось бы, если бы не отворилась дверь, пропустив двух людей. Их головы были обмотаны окровавленным тряпьем, и они передвигались с большим трудом. Одежда их была порвана и испачкана грязью; казалось, они с кем-то подрались, но вряд ли вышли из этой драки победителями. Увидев Робина, они оба удивленно вскрикнули, а Робин, удивленный не менее их, узнал в них оставшихся в живых членов шайки, которая прошлой ночью напала на жилище Гилберта Хэда. Гнев барона дошел до предела, когда они рассказали ему о своей неудаче и о том, что Робин был одним из самых грозных противников, и потому, не дождавшись конца повествования, он с яростью воскликнул:

Схватить этого негодяя и бросить в темницу! И там он останется до тех пор, пока не расскажет нам все, что знает об Аллане Клере, и на коленях не попросит у нас прощения за свою наглость!.. И не давать ему ни хлеба, ни воды, пусть умрет с голоду!

Прощайте, барон Фиц-Олвин, - промолвил Робин, - прощайте. Если я должен выйти из тюрьмы, только выполнив эти два условия, то мы больше никогда не увидимся. Так что прощайте навек!

Может, ты будешь настолько добр, благородный господин, что предупредишь Гилберта Хэда, честного и храброго лесника из Шервудского леса, о твоем намерении предоставить мне на некоторое время жилище, но не давать при этом еды?.. Ты мне этим доставил бы большое удовольствие, и я обращаюсь к тебе с этой просьбой, милорд, ведь ты тоже отец и должен понимать треногу отца, не ведающего, что сталось с его сыном или дочерью.

Тысяча чертей! Заберете вы отсюда этого болтуна?

О! Не воображай себе, пожалуйста, что я хочу и дальше оставаться в твоем обществе, достославный барон Ноттингем. Наше желание расстаться обоюдно.

Выйдя из покоев барона, Робин во всю силу затянул песню, и его молодой серебристый голос еще звенел под мрачными сводами галерей замка, когда дверь темницы захлопнулась за ним.

Мы мужчины, мужчины в трико - мы бродим по лесу, ища, кому сделать добро!

Если вам кажется, что название “Defender of the Crown” вы уже где-то видели, то не надо беспокоиться о навязчивых дежа вю. Все объясняется гораздо проще - игры с таким названием выходили не один раз, а всему виной интересная политика разработчика и издателя - Cinemaware. Они выпустили еще в восьмидесятых годах игру Defender of the Crown, ставшую очень успешным мультиплатформенным проектом (Amiga, Commodore, NES - знакомо ли оно вам?). Действие в игре, чей жанр тогда определили как “интерактивный фильм”, происходило в Англии во времена Ричарда Львиное Сердце и Робина Гуда. Игроку необходимо было стать на время рыцарем Уилфредом Айвенго (или его соперником) и, победив претендентов на трон вместе с принцем Джоном, объединить Англию. С виду игра была обычной походовой стратегией, но в ней угнездились еще несколько аркадных мини-игр, таких, как расстрел из катапульты стены замка, настоящие рыцарские турниры и сражения на мечах. “Defender of the Crown” еще очень долго оставался чрезвычайно популярной игрой, и он вошел в ряд самых успешных мультиплатформенных проектов восьмидесятых... и не только.

Не прошло и семнадцати лет, как Cinemaware решила попробовать повторить свой успех, выпустив ремейк Defender of the Crownс улучшенной графикой (но это еще не наш “Робин Гуд”). Примерно тогда же была анонсирована более серьезная переделка игры - полностью трехмерная снаружи и несколько модернизированная изнутри. И уже эта игра стала тем, что мы знаем под названием Robin Hood: Defender of the Crown. Хитрые Cinemaware атаковали ремейком не только компьютеры, но и практически все современные игровые консоли.

Акцент в новой игре был перенесен с рыцарей (в частности, Айвенго) на самого Робина Гуда из Локсли - отсюда и сменившееся название. Во всем остальном она осталась прежней - почти прежней. Изменения были косметическими: немного модернизировали сюжет, упростили стратегию, слегка осовременили режим тактических боев, добавили сохранение, убрали ролевые элементы. Во всем остальном разработчики придерживались девиза: “Если программа работает, ничего не трогай!”. Так что теперь у нас есть возможность прикоснуться к игре, пережившей и славу, и забвение.

В этом руководстве я расскажу об основных принципах игры (с ними поначалу непросто разобраться), опишу стратегию и тактику, и дам несколько советов по мини-играм, которые своей сложностью порой могут ввести неопытного игрока в состояние исступления.

Это интересно: пропустить начальные видеоролики поможет клавиша стирания - Backspace . Что характерно, все остальное просто не действует - ни обычные “any key”, ни даже Esc.

Прогнило что-то в Английском королевстве. Уже давно от английского короля Ричарда по прозвищу Львиное Сердце нет никаких вестей. Быть может, труп его у Иерусалима уже гниет, а может, его взяли в плен горячие сарацины. Молодой и амбициозный принц Джон в отсутствие монарха решил объявить Ричарда мертвым и узурпировать трон. В процессе Джон ухитрился рассориться со всеми своими вассалами, что привело к гражданской войне.

Тем временем, в лесу Робин “Гуд” Локсли развлекается тем, что в одиночку грабит проезжающие мимо караваны. Шериф Ноттингемский скрипит зубами, но сделать ничего не может - лесной разбойник в трико, похоже, неуловим! Косые взгляды ограбленных купцов доводят шерифа до бешенства. А Робин продолжает мирно постреливать из лука и не подозревает, что за его спиной его верные товарищи - дева Мэриан, брат Тук, рыцарь Айвенго и Мелкий Джон - так обеспокоились политической ситуацией в Англии, что сговорились с целью выдвинуть кандидатуру Робина в борьбе за власть.

Ой, что сейчас будет!

Игровой процесс

В поисках заточённых принцесс мы побываем и в мрачных катакомбах.

Ну что же... пока Робин Гуд ломается, нам пора посмотреть поближе на саму игру. Robin Hood: Defender of the Crown - игра походовая, и это накладывает отпечаток на все. Происходит игра по следующей схеме: сначала ход делаете вы. Сперва вы совершаете различные действия, не приводящие к концу хода (набираете войска, перемещаете их, строите крепости, отправляете деву Мэриан шпионить и т.п.). Ход ваш заканчивается, когда вы совершаете некое активное действие - нападаете на область карты с целью захвата, устраиваете налет или собираете рыцарский турнир.

Когда вы сделали свой ход, враги делают свой - по очереди. То, что вы ходите первый - это и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо, потому что вы можете выбирать, на кого напасть. Плохо, потому что после вашего нападения и боя у врага появляется возможность перехватить инициативу и грамотно ответить на ваше нападение.

После того, как каждая сторона сделает свой ход, вы получаете некоторое количество монет в виде налогов с тех земель, которыми в настоящее время владеете. Разумеется, чем больше земель вы контролируете, тем больше денег поступает в вашу казну.

Вид на стратегическую карту игры напоминает классические стратегии наподобие Medieval или Hearts of Iron - такие же лоскутные области. Надо помнить, что за ход вы можете напасть только на одну область. Поначалу в вашем распоряжении будет находиться исключительно район Шервудского леса с замком, но, победив шерифа, вы выйдете на оперативный простор и на карту всей Англии.

Меню игры реализовано очень любопытным способом - в форме “говорящих голов”. Первоначально они лишь висят на экране, иногда помаргивая и подавая признаки жизни. Головы легко узнать - вот сам Робин Гуд, вот Мелкий Джон, а вот - дева Мэриан, брат Тук. Щелкнув мышью по каждой из голов, вы вызовете подменю, соответствующее “направленности” персонажа. Например, Робин Гуд может устроить налет на конвой, заглянуть к себе в дневник или осмотреть карту. Джон отвечает за военные действия и наем солдат. Мэриан может шпионить. Рыцарь Айвенго отвечает за капитальное строительство крепостей и за турниры, а брат Тук - недаром похож на типичного олигарха - иногда появляется, чтобы попросить у вас денег на освобождение из сарацинского плена короля Ричарда.

Да, как выяснилось, Ричард действительно находится в плену. По понятным причинам, принц Джон выкупать его не хочет, поэтому придется постараться вам и частично - народу Англии. Всего надо набрать десять тысяч монет - это довольно серьезная сумма, если исходить из индекса средневековых цен.

Это интересно: обратите внимание - если Робин Гуд в предыдущем ходе пострадал в схватке (во время нападения на караван или в бою на мечах), то его лицо в меню будет покрыто синяками и ссадинами.

На что влияет сюжет?

Меня зовут Маленький Джон. Но ты не думай - на самом деле я очень большой.

Гм, поверю на слово.

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

Игровой сюжет скармливается игроку понемногу и очень ненавязчиво. Диалоги реализованы в виде споров “говорящих голов” на экране. Иногда вы можете наблюдать разговор самозваного короля Ричарда с наемным убийцей - “Молодцем из Гизборна”. Порой в разговор Робина с товарищами вклиниваются посторонние персонажи. Ключевые моменты игры подчеркиваются неплохими видеовставками (правда, в них, на мой взгляд, иногда перебарщивают с эффектом “свечение”). Видеовставки также используются для проведения первоначального обучения при каждом новом действии. Это действительно удобно: учитесь стрелять из лука - включается видео с разъяснениями. Учитесь сражаться или стрелять из катапульты - опять идет видеовставка.

На стратегическую часть игры сюжет влияет мало. Лишь иногда вы будете отвлекаться от основных забот (где бы взять денег и как завоевать еще провинцию), чтобы сразиться с шерифом или с наемным убийцей. Иногда вам будут приходить записки от брата Тука или других действующих лиц. Не бойтесь, что забудете важную информацию - вся она складывается в личный журнал Робина Гуда.

Помимо сюжетных событий, иногда вас будут ждать случайные. Например, увидев ваши успехи на поприще освобождения славной родины Англии, к вам присоединится группа рыцарей - что же, лишние рыцари в армии еще никогда не были лишними. Порой вы обнаружите, что по лесу проезжает конвой со снаряжением или с теми же пленными рыцарями - лук в руки, и вперед!

А иногда вас попросят освободить захваченную злодеем в плен красавицу. В этом случае вам придется взять в руки верный меч и пробежаться по коридорам замка, за определенное время зачистить их от солдат и офицеров, и ворваться в комнату с томящейся красоткой. Призом здесь является не только благодарность спасенной (на месте девы Мэриан я бы встревожился), но и некоторая сумма денег.

Это интересно: иногда в ходе захвата карты вы будете получать в свое распоряжение определенный артефакт, несколько облегчающий ваш путь к победе. Прочтите описание действия артефакта и тут же забудьте - больше вы о нем не вспомните, да и действуют артефакты почти незаметно.

Засады в Шервудском лесу

Я - раввин Тукман, я делаю обрезания.

Я возьму два!

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

Самое первое действие в игре, доступное вам - это нападение на купеческие конвои. Каждое такое нападение заканчивает ваш ход, а это значит, что в тот же ход вы не сможете захватить провинцию. Так зачем же нужны нападения? Для денег. Дело в том, что в ранней игре деньги с ваших провинций будут составлять такую ничтожную часть вашего бюджета, что просто плюнуть и растереть! Десять-двадцать монет за ход? Не лучше ли использовать ход на грабеж и заиметь 100-150 монет (в случае успеха, разумеется)?

Итак, решили ограбить караван? Похвальное начинание. Стратегический режим временно уступил место аркаде, больше всего напоминающий Moorhuhn. У вас в руках лук и стрелы. Вы сидите на дереве, и вас не видно, потому что вы зеленый и плоский. Стоит прекрасный день или ночь. Под деревом проходит дорога. Все затаили дыхание.

Из-за поворота показались всадники. Обычно караван, проезжающий под деревом, состоит из нескольких всадников (едут небольшими группами по два-три человека) и, собственно, обоза, на котором сидит солдат, управляющий лошадями, и иногда - охранник с луком. Обоз обычно сопровождается двумя всадниками по бокам.

Всадники делятся, в свою очередь, на два вида - на обычных солдат, и на солдат с луками. Обычные солдаты для вас абсолютно безопасны. Обнаружив, что по ним стреляют, они стараются ускорить своих коней и проскакать опасный участок как можно быстрее. Солдаты с луками, как правило, едут за обычными; они стараются попасть в вас из лука, и у них это часто получается. Если вы видите, как стрела посверкивает в воздухе - то это верный знак того, что лучник пристрелялся, и следующая полетит прямо в вас.

Ваша задача - сбить с лошадей как можно больше всадников. Лошади, как ни странно, бессмертны - если вы попадете стрелой в лошадь, она лишь взвизгнет и припустит по дороге еще быстрее. Итак, натянули лук (зажали левую клавишу мыши), при этом изображение немного приблизится. Плавно сделали упреждение и выстрелили. Одно попадание в каждого солдата сбивает его с коня или с повозки. Если вы убьете обычного солдата, то ваш счет пополнится пятью монетами. Негусто. Иногда даже стоит задуматься - а надо ли тратить на обычных солдат время? Ведь всадники с луками не дремлют - после двух-трех пристрелочных выстрелов они начинают попадать в Робина Гуда, а тот может выдержать только три попадания, прежде чем сбежит, покрывшись синяками и потеряв все “настрелянные” деньги. Можно, конечно, используя клавишу S , скрываться на время среди ветвей - тогда в вас не попадут, но и вы не сможете стрелять.

Нет, прятаться - не наш путь. Способ обезопасить себя может быть только один - сбивать лучников на подходе. Каждый убитый лучник пополнит ваш бюджет на двадцать монет. Уже неплохо.

Все это хорошо, но главная ваша цель - это повозка. Стрелять в саму повозку бессмысленно (разве что понаблюдать, как из пробитых бочек выливается вино), лучше сосредоточить огонь на его обитателях. Если на повозке сидит лучник, уничтожьте его в первую очередь. Если нет, сразу займитесь возницей. Когда повозка станет “безлюдной”, ваш счет пополнится на сто монет. Итак, считаем - сбили повозку, пару лучников и пару обычных солдат. Получаем 150 монет. Не каждый рейд бывает настолько удачным, но любые деньги в нашем деле хороши. Если вы ни в кого не попали, или лучники выбили из вас всю храбрость, не отчаивайтесь - вы всего лишь потратили зря ход и приобрели несколько синяков. Чтобы этого не происходило, помните несколько правил:

Аккуратно делайте упреждение.

Не цельтесь долго, но и не стреляйте “от бедра”.

Старайтесь ликвидировать лучников издали, когда не надо делать большое упреждение в сторону.

Больше всего беспокойтесь о том, чтобы лишить повозку ее обитателей.

Это важно: если вы заметили, что лук реагирует на движения вашей мыши с некоторой задержкой, то рекомендую выключить игру и запустить ее без режима полноэкранного сглаживания (FSAA). Если это не поможет, снизьте разрешение экрана. Не гонитесь за красотой. Качественно целиться с лагами почти невозможно.

Выбираемся из Шервудского леса

Устроим состязание лучников, Робин не сможет устоять!

Да. Мы сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

Первоначально, как я уже говорил, вы орудуете в пределах Шервудского леса, и ваша первая задача - ликвидировать угрозу со стороны шерифа Ноттингемского. Купцы жалуются ему на бесчинства Робина Гуда, и, похоже, уже надо что-то делать. Всерьез рассерженный шериф начинает понемногу захватывать область за областью, приближаясь к границам вашего обиталища (больше всего, кстати, напоминающего древесный город эвоков из “Звездных войн”).

Так начинается игра. Но не стоит бояться шерифа - эта часть игры очень легкая, и ее даже можно назвать учебной. Судите сами: караваны почти не защищены - один-два лучника максимум - и грабятся легко. Войска у шерифа небольшие, и вести себя агрессивно он не будет. Ваша задача - набрать как можно больше войск (крестьяне, лучники, а потом - пехота), захватить прилегающие к мосту земли, а потом напасть на войска шерифа. Здесь вы и начнете учиться проводить тактические сражения на куске пергамента. Более подробно о них я расскажу в соответствующем разделе.

Тем временем Мэриан капает Робину Гуду на мозги: “Иди, освобождай Англию, милый!” - “А почему я? Мне хватает своего леса...” - “Потому что никто, кроме тебя! Потому что никогда еще столь многие не были обязаны столь малому”... Ну что тут сделаешь - женщина!

Набирайте войска на награбленные деньги, и шериф не станет для ваших войск сильным соперником. Замок его захвачен, а сам шериф привязан к ослу и отправлен прочь (тут бы ему и успокоиться - ан нет, он еще доставит нам проблем в дальнейшем).

На просторах Англии

Уилл Скарлетт - это для краткости. Мое настоящее имя - Уилл Скарлетт О"Хара... Мы из Джорджии.

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

Не зря товарищи давили на Локсли. Групповые сеансы психотерапии дали эффект, и Робин Гуд в приступе цереброцистита согласился освободить Англию, чтобы затем предоставить трон настоящему королю. Патриотизм превыше всего. Для облегчения этой благородной задачи Мэриан где-то раздобыла настоящего рыцаря - Айвенго. Благородный господин сразу же вызывает раздражение у простоватого Мелкого Джона, и всю игру вас будут сопровождать их словесные перепалки. Если Джон продолжает отвечать за военные дела, то Уилфред Айвенго отвечает за пиар и строительство. Строительство - это крепости, позволяющие содержать в виде гарнизона провинции больше солдат. Пиар - это возможность устроить турнир, собрать на него всех рыцарей (а значит - всех соперников) и в честном бою завоевать немного славы, денег или даже провинцию. Но о турнирах я расскажу ниже, а пока займемся картой.

Выглядит крупная карта похоже - те же провинции в виде лоскутов, в которых входит Англия и Уэльс, вплоть до границ Шотландии. Есть два вида на карту - трехмерный и плоский. Плоский вид более удобен - на нем сразу видны все провинции и их цвета. Выбрав провинцию, можно посмотреть информацию по ней - принадлежность, налоги, войска в гарнизоне и так далее. Разбираться со стратегией в любом случае лучше на плоской карте. А если вы хотите полюбоваться красотами родной Англии, то перейдите на трехмерную карту. Функциональность ее не выдерживает никакой критики - на ней видны только несколько провинций, притом принадлежность их трудно определить сразу. Навигация на этой карте затруднена. Но красиво, чертовски красиво! Зеленые поля, маленькие замки (они обозначают наличие реального замка в провинции), фигурки солдат (обозначают гарнизоны), маленькие лошадки с рыцарями (военные силы) и много мелких симпатичных деталей - деревья, реки, домики и красивое море. Развеваются флаги на замках, а маленькие рыцари сражаются на миниатюрных турнирчиках.

Бой в самом разгаре, и наши уже побеждают.

Есть, правда, на трехмерной карте странные элементы, словно рожденные чьей-то больной фантазией. Спросите, о чем это я? О крестьянах, населяющих эти мелкие деревушки. Давно ли вы встречали крестьянина в форме натурального параллелепипеда? А их тут - пруд пруди. Эти параллелепипеды с рожицами не просто меланхолично бродят между домиками - немного поползав по карте, вы обнаружите крестьянина, которого раз за разом выбрасывают из окна таверны. Вылетающий из таверны кубик с рожицей - незабываемое зрелище.

Переключаются виды с помощью кнопки с лупой внизу экрана справа. Длительность каждого хода по игровому времени - две недели.

Вы и пять претендентов (один из них - конечно, принц Джон) разбросаны по разным участкам карты, и у каждого претендента - по одной провинции. Стартовые условия, как видите, одинаковые для всех, хотя ваше положение осложняется тем, что вы находитесь в центре карты. Такие небольшие клочки земли у каждого претендента на трон означают только одно - в самом начале игры надо хапнуть побольше земли, чтобы улучшить ситуацию со сбором налогов. Помните, что за ход можно атаковать только одну провинцию и только один раз. Ко всему прочему, каждый из претендентов может иметь в своем распоряжении только одну-единственную армию нападения (не считая неподвижных гарнизонов). Если ваша армия полностью уничтожена, то ее жалкие остатки возродятся в вашей “столичной” провинции.

Первые четыре-пять провинций вы захватите легко - они защищены лишь небольшими отрядами местных ярлов. А дальше начнутся проблемы - пожалуй, самые большие проблемы во всей игре, поскольку очень сложно преодолеть эту самую границу в четыре-пять провинций.

Это интересно: некоторые провинции в Англии дают уникальные плюсы. Одна - удешевляет постройку замков, другая - улучшает лучников. Не то чтобы за эти районы стоило особо бороться, но помнить о них надо.

Я возьму ваши ватные шарики своей рукой и положу их в карман...

Ну, почему бы и нет.

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

В боях за Англию вы будете противостоять хитрым и опасным противникам. Помочь справиться с врагами вам поможет ваш собственный опыт и несколько советов.

Нельзя оставлять провинции без гарнизона - находящийся рядом враг в любой момент может захватить ее, а это неприятно - более чем. Даже если вы атакуете врага, другой соперник может подловить момент и быстрым блицкригом взять ту провинцию, из которой только что вышла ваша армия. Поэтому в ключевых провинциях необходимо строить небольшие замки - приказывайте Айвенго организовывать строительство. На большие замки поначалу просто не хватит денег.

Атакуйте всегда большими силами, если не надеетесь на свой полководческий талант. Надеяться на него в большинстве случаев не надо - уж очень эти тактические бои сложны для понимания. Старайтесь иметь как можно меньше границ с соседом, не допускайте войны на несколько фронтов одновременно. К середине игры, когда ваши доходы с налогов будут доходить до семисот монет за ход, вы сможете позволить себе крупные замки.

На ранних стадиях игры больше всего денег вкладывайте в свои войска (не в гарнизоны). Необходимо иметь всесокрушающую армию, чтобы суметь забить хотя бы одного соседа. Ранняя победа над соседом очень часто определяет ход всей войны. Например, попробуйте сначала ликвидировать угрозу с севера и захватить земли северного правителя - земли его богаты и обширны.

Знайте, что проблемы с деньгами, которые у вас, без сомнения, тут же появятся, решатся окончательно, только если вы захватите много провинций - четверть или даже треть Англии. До тех пор добыча денег станет для вас ужасной головной болью - придется пропускать драгоценные ходы, устраивая набеги на караваны или замки соперников. К слову, соперники тоже не прочь устроить набег на ваш караван, и к концу хода вы можете с удивлением обнаружить сообщение: “Вас ограбил такой-то, украл тысячу монет”. Да, и вы крадете, и у вас крадут реальные деньги из бюджета страны. Отсюда следует еще одно правило: если вам противостоит сильный враг, ограбьте его - вы не только усилите свои позиции, но и оставите соперника без средств к существованию.

Ваш путь к доминированию должен быть медленным, но верным. В этом вам помогут тактические сражения (пусть Мэриан разведает обстановку перед набегом), грабительские набеги и рыцарские турниры. Организация рыцарского турнира - это неплохой способ разнообразить стратегию и получить, в случае победы, немного денег или провинцию. Турнир оканчивает ход всех участников войны, что логично - участвуя в игрищах, они не могут командовать армиями. Жаль, что нельзя устроить новый турнир сразу после предыдущего - для этого необходимо ждать несколько ходов. Турнир может созвать и ваш соперник - отказаться вы не сможете, получайте удовольствие.

Это интересно: принца Джона вполне могут победить и без вас. В этом случае Робин Гуд останется преступником, и ему придется срочно скрываться в лесу. Если вы хотите самостоятельно сразиться за трон, старайтесь не допустить жесткого прессинга на принца со стороны других претендентов на трон.

ВТОРАЯ СТРАНИЦА

Разновидности войск

Черт, как же трудно их одевать! Скажем прямо, нужно быть мужчиной, чтобы носить трико!

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

Всего в игре существует пять видов войск.

• Крестьяне. Это традиционный слабейший отряд ближнего боя. Каждый крестьянин стоит одну монету, и сражается точно так же. Бросать в бой их можно только против таких же крестьян или лучников. Даже огромная куча крестьян может легко быть побита меньшим количеством пехоты. Ближе к середине игры про них можно практически забыть и использовать только для прикрытия дальнобойных отрядов.

Лучники. Это отряд дальнего боя, с места в бою они не сдвинутся. Если лучников атаковал любой отряд соперника, то они оказались в большой беде - старайтесь не допускать таких ситуаций, перехватывая стремящихся к лучникам соперников. Но главное в них - возможность обстрела врага на подходе и в лагере. Если лучников много - к примеру, сотня - то они являются на поле боя реальной силой. Каждый лучник стоит пять монет. Цена может измениться в сторону уменьшения при захвате определенной провинции. Иногда меняются цены и на другие виды войск.

Пехота. Стандартный отряд ближнего боя, костяк вашей армии. Пехота становится доступной не с самого начала игры, но, к счастью, еще в боях за Ноттингем. Пехоту предпочтительно использовать в сражениях скопом и не бросать против рыцарей. Каждый пехотинец обходится первоначально в пять монет.

Рыцари. Это элитный конный отряд, который может решить исход битвы в вашу пользу. Если их в отряде двадцать человек - это сила, а если больше - настоящая банда, сеющая хаос на своем пути. Рыцари становятся доступными только после завоевания Ноттингема, и стоят они первоначально по пятнадцать монет каждый.

Катапульты. Как и лучники, катапульты не двигаются с места, а просто стреляют во врага. Камни летают метко и обладают хорошей убойной силой, но беречь катапульты от поругания надо всеми силами (об этом говорит и их цена - двадцать пять монет за штуку). Также катапульты используются во время осад замков.

Крепости

У нас забрали замок!

То-то, я смотрю, засквозило...

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

По умолчанию, в каждой провинции может быть лишь небольшой гарнизон, до ста человек. На опасных направлениях этого часто бывает мало, что вынуждает строить различные виды крепостей. В комплект к каждой крепости в виде бесплатного приложения входят несколько лучников и пехотинцев, а если на провинцию напали, крепость поможет отразить удар во время осады и в режиме тактического боя.

Всего бывает три вида крепостей:

Дозорная башня (Keep). Стоит около пятисот монет (цена зависит от разных факторов), может содержать до двухсот солдат. К ней прилагаются 25 лучников и 15 пехотинцев.

Замок (Castle). Содержит до трехсот солдат, стоит восемьсот монет. К замку прилагаются 50 лучников и 35 пехотинцев.

Крепость (Fortress). Дороже всех остальных - тысяча двести монет. 80 лучников и 60 пехотинцев.

Как видите, крепости - вещь дорогая, и строить их надо лишь в провинциях, находящихся под наибольшей угрозой. Не забывайте затем набивать крепости войсками. Что интересно, в хорошо защищенные провинции враг предпочитает не соваться, и инициатива, таким образом, остается у вас - были бы деньги на постройку.

Тактические сражения

Когда вы атакуете никем не защищенную провинцию, то она просто становится вашей. Но когда в провинции есть войска местного князька (нейтрального), гарнизон или армия врага, то происходит бой. Если провинция защищена замком, то бой будет предваряться осадой. Об осадах мы поговорим потом, а сейчас - все внимание на бой, поскольку концепция эта очень сложна. Ее трудно понять не столько из-за ее замороченности, сколько потому, что она внешне напоминает бои в Heroes of Might and Magic, а внутренне - совершенно ни на что не похожа. Тем не менее, сейчас я постараюсь ее разъяснить.

Странности начинаются в самом начале - бой происходит на куске пергамента, символизирующего, надо полагать, тактические измышления в духе Чапаева (“Тут - белые, тут - мы!”). На пергаменте расставлены фигурки, обозначающие войска. Слева - ваши, справа - противника.

Внимательно просмотрите все боевые обучающие видеовставки. Все равно непонятно? Постараюсь разъяснить по-человечески. Экран состоит из трех частей - ваша база (там стоят ваши фигурки), база врага (его фигурки) и соединяющие их “дорожки”, разделенные зелеными участками.

Чтобы атаковать врага, вы выбираете фигурку (их может быть максимум пять - по количеству видов войск в игре). Если вы выбрали крестьян, пехоту или рыцарей - мобильный, одним словом, отряд - то после этого выберите дорожку, по которой начнется атака. Максимум может быть три варианта по количеству дорожек. Рыцари на карте всегда находятся ближе к вам, а крестьяне - дальше. Пусть такое расположение вас не обманывает - пойти они могут по любой дорожке, будь то ближняя, средняя или дальняя. Выбрав дорожку, вы можете просто отправить рыцарей в бой, а можете зажать клавишу мыши и подождать, пока не наполнится “pool” рыцарей (понять это трудно, это надо видеть). Чем полнее “pool”, тем больше рыцарей отправится в атаку. При этом фигурка рыцаря остается на месте (это вообще тяжело понять), темнеет, а в бой по дорожке отправится мелкая и полупрозрачная фигурка. Когда она достигнет базы врага или встретится на пути с идущим навстречу врагом, произойдет бой, раздастся звук “Пш-ш-ш!”, количество войск на базах уменьшится, а мелкие фигурки исчезнут. Типа, аннигиляция. Когда они исчезнут, можно снова выделять крупную фигуру и опять отправлять ее в бой. Полностью исчерпавшийся отряд звучно взрывается. Звучит как бред, но именно так и происходят здесь сражения.

Бой проходит в реальном времени, а это значит, что думать и действовать надо быстро, автоматически. Выделили, выбрали дорожку, “выжали” нужное количество солдат, отправили.

Если вы выбрали лучников или катапульты, то, щелкнув мышью по дорожке между базами, вы заставите их обстреливать вражеские войска, передвигающиеся по ним. Можно обстрелять и базу врага - в этом случае щелкайте прямо по крупной фигурке. Обстрел происходит один раз, потом снова необходимо выделять фигурку лучника и заставлять его стрелять.

Лучники и катапульты обычно находятся во втором ряду войск и напрямую в бою не участвуют. Но если у вас вынесли всех солдат или крестьян, то лучники или катапульты могут попасть в первый ряд и начать серьезно страдать от атак. Естественно, вражеские лучники смогут обстрелять любой отряд.

Если после осады вы не смогли полностью разрушить несколько стен замка, то в бою каждой нападающей фигурке придется пробивать стены, и ваш обстрел врага будет затруднен.

Такой способ боя оставляет очень немного возможностей для применения стратегических талантов, поскольку напоминает какую-то малопонятную головоломку. Из этого следует то, что вам необходимо строить большие армии для побед числом. Ввиду скоротечности боя (редко он длится больше минуты) думать тут почти не придется, действуя на уровне инстинктов и реакций. В области скрещивания стратегии и аркады Cinemaware - настоящие мичурины.

Это интересно: с приобретением опыта ваши солдаты смогут приобретать новые умения. Лучники и катапульты смогут прикрывать огнем, заставляя врага отступить, крестьяне - научатся укрепляться, получая меньшие повреждения, солдаты - закрываться щитами, с тем же эффектом. Применяются эти умения в случае, если вы сумеете их запомнить и вовремя нажать клавишу. Обычно такие тонкости в бою не пригождаются, нет времени задуматься.

Осады

Если в атакуемой вами провинции есть крепость, то перед боем вам придется провести осаду крепости. Надеюсь, вы взяли с собой катапульты, поскольку без них вы просто отступите, несолоно хлебавши. Не беда, что одна, лишь бы была катапультой. Чем больше их, тем лучше.

Перед началом осады выберите стену для атаки. Всего их четыре - северная, южная, западная, восточная. У вас будет возможность рассмотреть каждую из стен в своеобразную “подзорную трубу”. При выборе руководствуйтесь... художественным вкусом. Похоже, особой роли выбор стены не играет. Итак, стена выбрана, осада началась.

Перед вами появляется замок и катапульта. В осаде могут участвовать до десяти катапульт (при условии, что они у вас есть, конечно). Если катапульт больше десяти, то лишние будут стоять в резерве и подменять уничтоженные защитниками крепости. Ваша задача - разбить хотя бы одну стену замка соперника, а лучше - больше. На каждую осаду вам дается четыре дня, и каждый день длится ровно одну минуту. Время уходит очень быстро, и в конце у врага обязательно останутся целые стены, давая ему прибавку к защите в реальном бою.

Клавишами “вверх” и “вниз” вы регулируете угол наклона “лапы” катапульты. Левая клавиша мыши - выстрел. Если у вас больше одной катапульты, то, не отпуская левую клавишу, вы подключите к обстрелу остальные ваши машины. Визуально это будет выражаться так: вместе с ядром вашей осадной машины из-за кадра вылетают другие ядра и устремляются в вашу же цель. Разумеется, десять ядер лучше одного, поэтому часто имеет смысл удерживать клавишу мыши как можно дольше. Но и за временем посматривайте - если время выйдет, а любовно накапливаемые и отправляемые вами в полет ядра не долетят до стены, будут обидно. Если таймер еще не отсчитал положенную минуту, а осада по непонятной причине прекратилась - значит, стена вам засчитана, вы ее разрушили (степень ее разрушения не всегда можно разглядеть издали). Принимайтесь за следующую стену. Надоело возиться с катапультами? Можно через меню отдать приказ немедленно начать штурм - но я бы лучше пострелял еще и еще, поскольку войска дороже.

Существуют определенная последовательность действий: выполняя их, вы сможете разбить максимальное количество стен за минимальное время. В самом начале регулируйте “лапу” так, чтобы она была чуть выше горизонтального положения. Зарядите катапульты и выстрелите - при этом надо подловить момент, когда ядра будут врезаться в самый край стены, обламывая его. Если начало положено, и край стены обвалился, задача упрощается - просто поднимайте “лапу” чуть выше, обрушивайте выстрелом участки стены, расположенные ниже. Затем - еще ниже. Так вы быстро разрушите стену до самого основания.

Кроме стандартных ядер, иногда в ваше распоряжение будут поступать особенные заряды, такие, например, как “греческий огонь” или “бактериологическое оружие”. Каждый из них может быть запущен только один раз за день осады. Стене урона они не наносят, их надо запустить внутрь замка (почти горизонтальный наклон “лапы” катапульты). Оказавшись внутри, они уменьшат количество защитников и облегчат вам последующий бой. Конечно, применять их надо только в том случае, если вы точно знаете, что успеете добить стену в тот же промежуток времени. Альтернативные снаряды выбираются правой кнопкой мыши.

Это важно: лучники на стенах замка не будут спокойно ждать, пока вы ломаете их замок, и в процессе осады вы часто будете получать сообщения, наподобие такого: “Вашу пехоту потрепали защитники замка”. Хуже всего, когда от стрел защитников страдают катапульты. Только что у вас было семь нажитых непосильным трудом катапульт, а теперь уже три - кошмар, правда?

Турниры

Надеюсь, шум того стоит?

Это не королевские рыцари, а металлолом!

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

Жизнь простых феодалов сера и бесцветна. Сражения, налоги, налеты - вот-вот, и так каждый день. Но все меняется, когда объявляют турнир!

Турниры - это не только возможность отвлечься от хозяйственных забот и сражений на пергаментах. На турнирах вы сможете завоевать славу, пополнить кошелек внушительной суммой и даже получить в награду провинцию. Когда вы объявляете турнир, на него устремляются все рыцари, ведь честь - это святое дело! Даже сам принц Джон, верный рыцарскому кодексу, участвует в турнире на свой страх и риск. Риска, конечно, никакого - погибнуть тут нельзя, можно лишь проиграть деньги или провинцию. От партии Робина Гуда на турнир идет Уилфред Айвенго.

Объявить турнир можете вы, может ваш политический противник. Главное - чтобы у правителя в наличии был “стадион” для турнира. Убедиться в его наличии или отсутствии просто - посмотрите на трехмерную карту. Спутать турнирный “стадион” нельзя ни с чем.

Состязаний три, и проходят они в трех номинациях - бой за славу, бой за деньги и за землю. Проходят они последовательно, один за другим. Если вы проигрываете в любом, то выбываете из турнира и не участвуете в боях за другие номинации.

Важное замечание: бой за землю подразумевает, что победивший выбирает и забирает себе одну любую провинцию проигравшего. Поэтому выберите заранее, чью землю вы собираетесь присвоить, и до третьего боя его не трогайте, выбирая других соперников! Естественно, это должен быть ближайший и самый злой сосед - глупо выбирать себе провинцию на другом конце Англии. Победите вы - заберете провинцию, победят вас - увы, вы потеряете одну из своих.

А что - тоже экстрим!

Выбор сделан, турнир начался! Герольды трубят и объявляют соперников. Рыцари выставили копья, кони поскакали. С самого начала вам надо очень быстро долбить по левой и правой кнопке мыши (или по аналогичным клавишам на клавиатуре). Так вы разгоняете своего коня - при этом рыцарь на коне “проскакивает” экран слева направо. Когда нужная скорость набрана, игра переходит в вид от первого лица. Долбить по клавишам уже не надо - мышью корректируйте направление своего копья так, чтобы оно смотрело в грудь или в голову соперника. При этом нежелательно, чтобы оно пересекалось с копьем вашего соперника. За доли секунды до столкновения можете нажать левую клавишу мыши (можно и не нажимать).

Если вы разбили о соперника свое копье - вам засчитывается очко. Если вы еще и опрокинули соперника в седле - засчитывается три очка. После набора трех очков вам засчитывается победа в номинации, и вы переходите в следующую. Если же при столкновении соперник вылетел из седла - победа засчитывается вам автоматически. Естественно, если вылетели из седла вы, то все наоборот. Возможно, все написанное выше звучит сложновато, но, на самом деле, все очень просто. Навострившись побеждать в турнирах, можно регулярно выигрывать неплохой хабар. Наверное, поэтому между турнирами следует обязательный перерыв на несколько месяцев.

Налеты на замок и спасение принцесс

Это опасно, Робин! Обещай, что ты не поедешь.

Хорошо, Мэриан, обещаю, что ты не поедешь.

(х/ф “Робин Гуд: мужчины в трико”)

Налет на замок - радость для любителя виртуального фехтования и немного озадачивающая вещь для всех остальных. Неважно, нужно ли вам спасти принцессу по чьей-либо просьбе или просто пополнить свой кошелек золотым запасом замка - вам гарантируется отличное рубилово в трехмерном окружении с красивыми интерьерами и несколько невменяемой камерой.

Сражаясь в замке, забудьте про привычное управление, и пусть не смущает вас трехмерный пейзаж - передвижение осуществляется только по одной координате клавишами “вправо” и “влево”, как в играх-скроллерах наподобие “Duke Nukem: Project Manhattan”. В замках часто бывает темно, это затрудняет ориентирование. Иногда с поворотом камеры меняется система координат, поэтому заблудиться легко - там совсем небольшая разница между направлениями. В любом случае, если вы случайно подбежите к краю уровня, и вас спросят, не хотите ли вы сбежать, отвечайте “нет” (если не хотите, конечно) и бегите в противоположную сторону. Встретив на пути стремящегося в бой солдата, вы вступите с ним в сражение на мечах. Принципы тут просты: левая клавиша мыши - атака, правая - блок. Правила применения тоже просты: если враг атакует и начал размахивать мечом - ставьте блок и ждите, пока он успокоится. Когда инициатива перейдет в ваши руки, начинайте бить, загоняя врага в угол. И так всегда: вас атакуют - вы защищаетесь, вас игнорируют - вы атакуете.

На вашем пути будут встречаться два вида врагов - пехотинцы и рыцари. Бой с первыми можно охарактеризовать просто: “Кто не спрятался, я не виноват”. Бейте как можно чаще, выставляя блок лишь по мере необходимости. С рыцарями сражаться намного тяжелее, защищаться приходится чаще и дольше, показывая чудеса реакции. Вам поможет автоматизм и наработанная реакция на движения противника. Как только навык появится, рекомендую разнообразить движения прыжками и приседаниями (клавиши “вверх” и “вниз”). Если вы прыгнете или присядете в удачный момент, соперник может на долю секунды растеряться - тут уж не теряйте времени.

Спасая принцессу, важно уложиться в заданное время - обратите внимание на песочные часы в правом верхнем углу экрана. Бои при этом надо форсировать, нападая на пехотинцев яростно и безудержно. На рыцарях, конечно, сбавляйте темп, но коридоры старайтесь пробегать быстро.

Сражения на мечах будут не только при налетах на замок. По сюжету вас ждут бои (в порядке возрастания сложности) с шерифом Ноттингемским, наемником из Гизборна и самим принцем Джоном. Отличаются эти бойцы от обычных солдат отличной реакцией и очень длинной линейкой здоровья. Победить Гизборна и принца без описанных выше спецприемов практически невозможно - учитесь прыгать и приседать.

Нельзя не признать, что в двадцать первом веке повадки этой игры выглядят несколько старомодно и не совсем обычно. Кому-то понравится изящная комбинация стратегии и аркады, а кто-то сломает себе мозги в попытках понять тактические сражения. Но не так часто у нас на горизонте появляются такие необычные проекты, да еще и с геймплеем, проверенным двумя поколениями игроков. Поэтому желаю удачной охоты на аморальных принцев.

1 2 Все

Робин, развалившись на лежанке, довольно потянулся. Недавно закончился обед, и все разбрелись кто куда. Алан отправился в замок к Гисборну, за свежими планами шерифа, а брат Тук - в чащу за не менее свежими лекарственными травами. Ничего не предвещало тревог в этот жаркий полдень, и Робин блаженно прикрыл глаза. Однако, открыв их, едва не подпрыгнул: оставшиеся в лагере разбойники окружили его и смотрели крайне серьезно. Кажется, с выводами он все-таки поторопился.
- Нужно поговорить, - сказал с нажимом Джон.
- О брате Туке, - добавил Уилл Скарлет.
- Давно пора, - припечатала Джак.
Робин привстал и попытался принять добрый и мудрый вид, который вожаку надлежало держать перед теми, кто вручил ему свою судьбу, а сейчас собирается одарить и неким важным знанием. «Которое, между прочим, наверняка могло дотерпеть до ужина», возмутился внутренний голос, обычно тоже добрый и мудрый.
- Так что с братом Туком? - поинтересовался Робин.
- Скажи, тебе никогда не казалось, что он довольно... необычный человек? - спросил Джон.
- Да уж необычный, - досадливо произнес Робин. - Мавр, и вдруг - христианский монах. Ученый муж, бросивший службу Господу ради жизни в лесу с нами - звучит более чем необычно, а вы только сейчас заметили?
- Да мы не о том! - закатила глаза Джак. - Брат Тук - хороший товарищ, но держится уж очень странно. Такой серьезный и невозмутимый, хоть бы раз испугался или улыбнулся!
- А все, что он говорит, всегда такое... логичное! - подхватил Уилл.
- И совершенно бесполезное, - добавил Маленький Джон. - Или точно по книге читает.
- Именно. Как будто под рясой у нашего брата спрятана вся библиотека Вестминстера и Сорбонны, а он просто извлекает оттуда речения, подходящие к случаю, - сказала Джак.
- А еще у него... уши заостренные, как у фэйри! - ни с того, ни с сего выпалил Уилл и покраснел.
- Вот, значит, какое дело, - задумчиво протянул Робин, почесывая в затылке. - Я, честно говоря, и сам заметил, что у нашего брата Тук своеобразный нрав. Но к чему вы клоните?
- Мы опасаемся, что Тук - не тот, за кого себя выдает, - вздохнул Джон. - Что его к нам подослали.
- Тук - соглядатай? - не поверил Робин. - Чей? Принца Джона или Вейзи? Ну уж нет! Подумайте сами, сколько раз он мог бы нас предать, если б захотел.
- Да нет, не в этом дело, - замялся Джон.
- Я думаю, - решительно заявила Джак, - что Тук - не человек.
- То есть он что, и правда... фэйри? - растерянно переспросил Уилл.
Воцарилось долгое многозначительное молчание.
- Значит, так, - решил наконец Робин. - Я думаю, не стоит делать поспешных выводов. Давайте-ка для начала понаблюдаем недельку за Туком. Очень внимательно понаблюдаем.

Наблюдения за Туком принесли множество интересных результатов. Джак заносила все на специально для этой цели утащенный из аббатства пергамент, так что события минувшей недели представали перед внутренним взором как наяву.

Вот уже две недели как мы сидим в лесу безвылазно! - возмущался Мач, раздраженно рубя сельдерей и забрасывая его в котел с мясной похлебкой. - Что добываем, отдаем в эту чертову деревню - золото, одежду, даже еду! А нам самим что остается? Эту шапочку из драной тряпки я не могу сменить уже третий год! И на обед у нас последний месяц - вы, возможно, не заметили, - но все блюда мне приходится готовить из белок!
- Не спешите выбрасывать остов дичи или домашней птицы, - глубокомысленно перебил его мгновенно подобравшийся откуда-то брат Тук. - Сложите кости в чугунный котел, залейте пятью квартами воды...
- А из чего мы будем готовить похлебку, когда все белки в лесу закончатся, вы подумали? - продолжал орать Мач. - Из землероек, что ли?
- Я знал, что рано или поздно мы перейдем и на эту дрянь, - невозмутимо отозвался монах.
Мач махнул рукой и предпочел удалиться в лес. Пройтись.

А когда вернется король Ричард, - Робин проникновенно рассказывал любимую историю на ночь, - то накажет зловредного принца, и подлого шерифа. И Гисборна немного, ну, чисто для порядка.
- Король большой - ему видней, - закивал в полумраке брат Тук.
- Именно. Нас всех помилуют, вас за верность вознаградят золотом, а меня король восстановит в правах, и уж тогда наступит совсем другая жизнь!
- Останься прост, беседуя с царями, останься честен, говоря с толпой, - посоветовал Тук.
- Это он про нас, что ли? - шепотом спросил Уилла Алан.

Уилл раздраженно зашипел, глядя на неудачную модель очередного хитроумного тайника шерифа, и собирался от души выругаться, пока никто не слышит, когда вдруг почувствовал на плече теплую дружескую руку:
- Терпенье и труд все перетрут, Уилл, - серьезно произнес брат Тук, проникновенно глядя ему в глаза. - Семь раз отмерь - один отрежь. Аква долбит ляпидем.
- Спасибо, брат Тук, - пробормотал Уилл. - Я так и сделаю.

Почему королевскую казну опять повезут через Шервуд? - возмущался Алан, вернувшись из Ноттингема со свежими донесениями. - Они там совсем рехнулись? Гисборн говорит, у шерифа несварение, и это сказывается на рассудке. Может, ему снадобье какое отнести, а, Джак? Или это мы недостаточно хорошо работаем?
- Похоже, кто-то в Лондоне заинтересован в том, чтобы казна никогда не доехала до короля, - пояснил брат Тук, и добавил для ясности: - Есть ложь, есть наглая ложь, а есть ежегодный казначейский отчет королю Ричарду о доходах и тратах.

Ну что, Робин, теперь ты убедился, что с братом Туком дело нечисто? - потрясая перед носом главаря густо исписанным свитком, распиналась Джак. - Я ему вчера говорю: «Какого шайтана мои коробки с химикалиями гниют под дождем, а на их месте под навесом лежат чьи-то книги?» А он мне: «Кто мешает тебе выдумать порох непромокаемый?» Я ему сказала тогда все, что думаю, а он мне: «Женщина может из ничего сотворить прическу, салат и истерику!»
Джак вдруг замолчала.
- Дальше-то что было? - не вытерпел Алан.
- Что, что, - проворчала Джак. - Достала тесак и объяснила, что сейчас сотворю с неким ушастым монахом. Так что и прическа ему больше не понадобится, и истерики в лагере прекратятся как по волшебству. Думаете, это его проняло? Как бы не так! Но бегает он нечеловечески быстро, - задумчиво завершила она.
Алан невежливо заржал, а потом подхватил:
- Это еще что. Вот третьего дня он пришел в лагерь с обновкой, епископ Херефордский ему переслал новейший сборник проповедей святого Бернарда Клервоского. Так он спросил меня, что делать с этой книгой. Я ему и говорю: «Да хоть в нужник вешай!» Он даже глазом не моргнул, поблагодарил, а потом так и поступил.
- Не судите, да не судимы будете, - послышался за их спинами безмятежный голос. Брат Тук, неожиданно вернувшийся в лагерь, был невозмутим как всегда, от пяток и до кончиков не дающих покоя Уиллу ушей.
Воцарилось очередное многозначительное молчание, приправленное неловкостью, но Робин быстро его нарушил. Откашлявшись, он заговорил быстро и взволнованно:
- Шериф окончательно потерял стыд и совесть, - сообщил он неожиданную весть. - Ввел для каждой деревни новый налог, такой непомерный, что крестьяне умрут с голоду зимой, даже если смогут его сейчас заплатить.
- Все хорошие шерифы похожи друг на друга, однако каждый гадкий шериф плох по-своему, - быстро пояснил брат Тук.
- Остаться в стороне мы не можем, - продолжил Робин, дружески похлопав мудрого товарища по плечу. - Выступаем в Неттлстоун немедленно, мы должны помешать этому злодейству!

Разбойники уже почти вышли на знакомую тропинку, что срезала путь к Неттлстоуну, как путь им преградили вооруженные до зубов стражники.
- Это засада! - успел выкрикнуть брат Тук, прежде чем завязалась горячая потасовка.
Дела шли не так хорошо, как хотелось бы, и вот уже стражники удалились, увлекая за собой в Ноттингем пленника.
- Джон в плену! - возвестил на весь лес глубокий и серьезный голос брата Тука.
- Черт, как же мы будем спасать его? - Мач швырнул оземь пресловутую тряпичную шапочку.
Тук не медлил с правильным ответом ни секунды:
- Есть два возможных варианта развития событий. Либо мы будем спасать его успешно, либо...
- Не надо нам второго, - перебил Робин, и взмахом руки велел отряду возвращаться в лагерь. - Мы должны что-то придумать и предпринять до рассвета! Нельзя терять ни минуты! - и добавил специально для Тука, раскрывшего было рот и поднявшего указательный палец: - Именно так, уважаемый брат, ранняя авис съедает червячка, а друзья познаются в беде.
- А ля гер ком а ля гер, - согласился тот.

Над лагерем повисло тревожное ожидание.
- Значит, план такой, - Робин передвигал желуди по искусно изготовленному Уиллом макету Ноттингемского замка. - На исходе ночи мы берем подкрепление из Неттлстоуна и все вместе пробираемся в Ноттингем.
- Каждый солдат должен знать свой маневр, - согласился брат Тук.
- Стражников в темнице без лишних разговоров обезвреживаем...
- Никогда не заговаривайте с незнакомцами, - вставил Тук.
- И пока Джон и Алан будут прикрывать отступление, добираемся с освобожденными узниками до восточных ворот...
- Поменяем боль на свободу, - пояснил Тук.
- Где нас будет дожидаться Уилл с лошадьми для всех...
- Даром, и пусть никто не уйдет обиженным.
- И за воротами окажемся в безопасности под спасительным покровом ночи.
- Когда силы добра властвуют безраздельно.

План, как обычно, сработал - правда, не совсем так, как предполагал Робин. Один стражник успел поднять тревогу, и вот уже бой кипел не только у подземелий, но и перед замком.
Однако в самый разгар, под аккомпанемент приятного баритона, выкрикнувшего из самой гущи схватки: «Тайное всегда становится явным!», нечто, похожее на серебристое блюдце размером с дом, неожиданно спустилось с небес и приземлилось прямо посреди площади.
И участники битвы, и обитатели Ноттингема, осторожно наблюдавшие за происходящим из окон, замерли - причем все как один с открытыми ртами и круглыми глазами. В летучей повозке возникла дверь, наружу вышли странные люди в цветных одеяниях и с острыми ушами, подняли в странном приветствии руки... И тут из толпы выбежал брат Тук и, в совершенно непохожей на себя манере, бросился пришельцам в объятия.

На этом сражение, по счастью, закончилось. Делегация загадочных странников проследовала в замок для серьезного разговора с шерифом, Робином, Гаем Гисборном и прочими, напустившими на себя достаточно важный вид, а освобожденные узники, воспользовавшись столь удачным поворотом событий, радостно разбрелись по деревням и весям.
Разговор с гостями оказался долгим. Как выяснилось, Тук - действительно ученый муж, только с гораздо более дальнего света, чем аббатство Фонтейн. Собратья Тука называли его великим историком и отважным путешественником. Задачей его путешествия было прожить длительный период времени в Англии («в Англии вашей эпохи», как почему-то выразился сам брат Тук), наблюдая за истоками возникновения «популярного балладного канона», что бы ни значили эти таинственные слова. Для лучшего внедрения в среду брату и правда пришлось не только в совершенстве выучить английский язык, но и запомнить огромное количество изречений, «что считаются в вашем мире вершинами мудрости и сияния мысли».
В ответ на это удивленно переглянулись не только Гай Гисборн с Робином и Алан с Джак, но даже шериф с Маленьким Джоном. Однако разгадка на мучившие шервудских разбойников вопросы была, без сомнения, найдена.

Расставание с Туком произошло неожиданно и стремительно. Пришельцы из далекого мира спешили по своим делам, да и сам брат, как выяснилось, предпочел не задерживаться в Ноттингемшире дольше необходимого. Джак, успевшая невероятным образом немного изучить язык небесной расы, рассказала, что уходя, он с большим чувством прошептал своим товарищам:
- Странные они тут все какие-то.
Также она уверяла, что когда брат всходил на небесный корабль, в глазах его стояли слезы.
Серебристый корабль все удалялся и готов был раствориться в синеве теплого весеннего вечера. Вот уже он казался не более чем яркой искоркой среди множества прочих, загадочно сияющих далеких звезд, а Робин, его команда, шериф и Гай Гисборн стояли на вершине самого высокого в Ноттингемшире холма и провожали ее взглядом.
Тук, вездесущий и занудный брат Тук, появившийся из ниоткуда и исчезнувший в никуда - неожиданно оказалось, что его будет недоставать каждому из собравшихся. Даже шерифу с Гаем Гисборном. Маленькая звездочка была уже едва различима на небосклоне, но вдруг всем показалось, что знакомый серьезный голос нашептывает с небес:
- Все великие открытия делаются по ошибке.