Домашняя работа Слитное и раздельное написание не с разными частями речи. Упражнения

Русские и французские полководцы в романе «Война и мир»

Среди исторических персонажей романа “Война и мир” центральное место занимают и русские, и французские полководцы. Нравственные качества и историческую роль русских полководцев Толстой оценивал по их умению чувствовать настроение армии и народа. В своем романе писатель провел тщательный анализ их роли в Отечественной войне 1812 г. и в кампании 1805 г.

Толстой изображает Кутузова полководцем, воплотившим в себе дух народа. Таким, выражающим нужды и мысли солдат, он выступает и под Браунау, и под Аустерлицем, и когда он ощущает, как свою личную рану, бегство солдат с Праценских высот. Это “старый человек”, с рыхлым телом и изуродованным лицом, быстро утомляющийся и любящий поспать, но, руководя армией, он проявляет тонкую и умную дипломатичность, острый ум и полководческий талант. Для России Кутузова - свой, родной человек, и когда решается вопрос о судьбе России, народ требует назначения его главнокомандующим. Толстой считал, что судить о значении того или иного выдающегося лица можно только по соответствию его действий духу народной жизни, духу добра и правды. Кутузов всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, и он считает своим долгом руководить духом войска и себя чувствует выразителем этого духа. От имени народа Кутузов отклоняет предложение Лористона о перемирии. Он понимает и неоднократно говорит, что Бородинское сражение есть победа. Понимая, как никто, народный характер войны 1812-го года, он поддерживает предложенный Денисовым план развертывания партизанских действий. Услыхав о бегстве французов из Москвы, Кутузов сказал дрожащим голосом: “Спасена Россия. Благодарю тебя господи”,- и он заплакал. Цель Кутузова, по мнению Толстого, была достойною и полностью совпала с волею народа. Именно поэтому она была “так совершенно достигнута”.

Багратион - один из немногих, кто обладает качествами, которые по мнению Толстого соответствуют идеалу “народного” полководца. Полководческий талант Багратиона проявился и в его нравственном влиянии на солдат и офицеров. Уже одно только его присутствие на позициях поднимало их боевой дух. Любые, даже самые незначительные слова Багратиона исполнены для них особого смысла. “- Чья рота? - спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков”. Толстой комментирует: “Он спрашивал: “Чья рота?”, а в сущности он спрашивал: “Уж не робеете ли вы тут? “ И фейерверкер понял это.

Багратион накануне Шенграбенского сражения - смертельно уставший человек “с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами” и “неподвижным лицом”, равнодушный к происходящему. Но с началом сражения полководец преобразился: “Не было ни невыспавшихся, тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед очевидно ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность”. Багратион не боится подвергнуть себя опасности в бою, он сражается бок о бок рядом с простыми солдатами и офицерами. Под Шенграбеном его личного примера оказалось достаточно, чтобы воодушевить войска и повести их в атаку. Толстой подчеркивает его талант полководца, который всегда знает, чего он хочет, и, главное, знает, как этого добиться. Кажущаяся бездеятельность в Шенграбенском сражении - это лишь тонкий стратегический ход, который оказался самой эффективной моделью поведения. Он только делал вид, что командует, а на самом деле он старался не мешать естественному ходу событий.

В отличие от большинства других полководцев, Багратион изображен во время сражений, а не на военных советах. Смелый и решительный на поле боя, в светском обществе он робок и застенчив. На банкете, устроенном в Москве в его честь, Багратион оказался “не в своей тарелке”: “Он шел не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене”. Узнав Николая Ростова, он сказал “несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день”.

Багратион многими качествами напоминает Кутузова. Оба полководца наделены высшей мудростью, историческим чутьем, всегда поступают именно так, как нужно в данный момент, проявляют подлинный героизм, непоказное величие. “Неторопливый” Багратион как бы дублирует “бездействующего” Кутузова: не вмешивается в естественный ход событий, интуитивно прозревая их смысл, не препятствует действиям подчиненных.

Барклай де Толли - один из самых известных военачальников 1812 года. Но в редких суждениях героев романа Барклай де Толли назван “непопулярным немцем”, “не внушающим доверия”: “стоит за осторожность”, избегает сражений. Слова капитан Тимохина свидетельствуют о непопулярности Барклая де Толли в армии. Тимохин, выражающий народную точку зрения, на вопрос Пьера Безухова, что он думает о Барклае, ответил уклончиво: “Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший (Кутузов) поступил...”. Ему не находится места в народной войне, несмотря на его честность, “немецкую” исполнительность и аккуратность. Барклай, по мнению писателя, слишком рассудочен и прямолинеен, далек от национальных интересов, чтобы эффективно участвовать в таком стихийном событии, как Отечественная война.

При штабе государя на начальном этапе войны состояло множество генералов, которые “находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние”. Среди них Армфельд - “злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра”, Паулучи, “смелый и решительный в речах”. Один из “кабинетных теоретиков” - генерал Пфуль, пытавшийся “руководить делом войны”, не участвуя ни в одном сражении. Его кипучая деятельность ограничивалась составлением диспозиций и участием в военных советах. В Пфуле, подчеркивает Толстой, “был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков-генералов”, но “он был типичнее всех их”. Главные отрицательные черты этого генерала - крайняя самоуверенность и прямолинейность. Даже когда Пфулю угрожала немилость, он больше всего страдал от того, что не сможет теперь доказать превосходство своей теории, в которую фанатично верил.

Толстой показал русскую армию на разных иерархически уровнях. Изображению французской армии и французских полководцев уделяется гораздо меньше внимания. Отношение писателя к французским полководцам крайне негативное. Это обусловлено тем, что армия, возглавлявшаяся французскими полководцами, вела несправедливую, захватническую войну, тогда как русская армия и многие русские полководцы участвовали в справедливой народно-освободительной войне.

Подробно изображены два французских полководца - Мюрат и Даву. Они показаны, в частности, через восприятие Балашова, посланца Александра I, который встречается и с тем и с другим. В авторских характеристиках Мюрата господствует иронический тон, его внешний облик и поведение подчеркнуто комичны: “ На вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями, с черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы”. “Неаполитанский король” Мюрат - всадник с “торжественно-театральным лицом”, весь “в браслетах, перьях, ожерельях и золоте” - напоминает мушкетера из приключенческих романов А. Дюма. В изображении Толстого это опереточная фигура, злая пародия на самого Наполеона.

Маршал Даву - полная противоположность легкомысленному и глуповатому Мюрату. Толстой сравнивает Даву с Аракчеевым: “Даву был Аракчеев императора Наполеона - Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью”. Это один из людей, противопоставивших “живой” жизни бюрократическую рутину. Наполеоновскому маршалу нравится внушать страх, видеть в людях “сознание подвластности и ничтожества”. Даву - нравственно мертвый человек, но даже он способен испытать простое человеческое чувство, на мгновение “причастившись” человеческому братству. Это произошло, когда взгляд маршала, судившего “поджигателей” Москвы, и Пьера, его подсудимого, встретились: “Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья”. Но “порядок, склад обстоятельств” заставляет Даву творить неправедный суд. Вина “французского Аракчеева”, подчеркивает Толстой, огромна, ведь он даже не пытался сопротивляться “складу обстоятельств”, став олицетворением грубой силы и жестокости военного бюрократизма.

Многие полководцы не выдерживают строгого нравственного суда Толстого-историка и художника. Генералы-”чужеземцы” на русской службе - штабные теоретики. Они много суетятся, думая, что от их диспозиций зависит исход сражений, но реальной пользы не приносят, так как ими руководят только эгоистические соображениями. На поле боя их не увидишь, но зато они участвуют во всех военных советах, где отважно “сражаются” в словесных баталиях, как, например, на военном совете накануне Аустерлицкого сражения. Все, о чем многозначительно рассуждают генералы, продиктовано их мелочностью и непомерным самолюбием. Например, возражения Ланжерона, критиковавшего диспозицию самонадеянного и гордого Вейротера, “были основательны”, но их настоящей целью было “как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии”.

Встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. "Что это такое? - думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. - Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят". Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто-то закричал: "конница", и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6-го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно-глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность. Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. "Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!" говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. "Вот, изволите видеть!" Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: "наше дело привычное, а вы ручки намозолите". Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб-офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто

Негреющее солнце, непрекращающийся дождь, незамерзшая река, некрашеные скамейки, незасеянные поля, неразрешенные проблемы, непокрытая голова, невыспавшийся ребенок, непроснувшийся город.

Не озаренная лучами солнца долина; не покрытая снегом земля; не смолкающие до ночи сверчки; не законченная рабочим деталь; не нарушаемая ни чем тишина; не пропускающий ничего взгляд; не подпускающий к себе хищник; не засеянное еще поле; не заживающая долго рана; не успевшая высохнуть трава.

Не исследованная, а дикая тайга; не замерзшая, а по-прежнему бегущая речонка; не проторенная, а едва заметная тропинка.

Не освещена, не обожжена, не пересечены, не вооружены, не сокращены, не заброшены.

I. 1. Мы шли тихо по полевой непроторенной дорожке через стоптанное, сбитое жнивье, и только шаги и голоса наши были слышны. (Л. Т.) 2. В классе стоял густой, протяжный неумолкающий гул, напоминавший жужжание пчелиного роя. (Купр.) 3. Вверху непогасшим костром тлели Стожары. (Ш.) 4. Телегин сложил недочитанное письмо. (А. Н. Т.) 5. Лед неокрепший на речке студеной, словно как тающий сахар, лежит. (Н.) 6. Твердый немигающий взгляд смутил Павку. (Н. О.) 7. Косо тянулись неостывшие вечерние тени. (Сераф.) 8. Над нами светило негреющее осеннее солнце. (Закр.)

II. 1. Мальчик смотрел на нас недоумевающими глазами. 2. Негодующий возглас вырвался у одного из споривших. 3. Подруга взяла недочитанную книгу и вышла в сад. 4. На столе лежало недописанное письмо 5. Улица заканчивалась недостроенным зданием.

III. 1. Тело продолжало еще болеть, но оно тоже болело тихо - не скрежущей, острой болью, как рваная рана, а тихой, щемящей. (Сим.) 2. Воспоминания - это не засохшие цветы и реликвии, а живой, трепещущий, полный поэзии мир. (Пауст.) 3. Не укрепляющим, а расслабляющим образом действует послеобеденный сон в душной сушащей атмосфере. (Ч.) 4. Это было не ласкающее нежное дуновение, а сухой, горячий ветер. 5. За лесом начинались не засеянные, а лишь вспаханные поля.

IV. 1. Заповедники нужны для научных исследований как эталоны природы, не освоенной человеком. Особенно важно это теперь, когда на всей планете почти не осталось уголков, не затронутых хозяйственной деятельностью. (Е. Сыроечковский.) 2. Хорошо по жизни пронести счастье, не затронутое пулей, верность, не забытую в пути. (Др.) 3. Тишина, не нарушаемая ни движением, ни звуком, особенно поразительна. (Л. Т.) 4. Почти каждый вечер после работы у Павла сидел кто-нибудь из товарищей, и они читали, что то выписывали из книг, озабоченные, не успевшие умыться. (М. Г.) 5. Люди, не решавшиеся глумиться над Герасимом, боялись его. (Т.) 6. По степи, не успевшей остыть за ночь, уже тянет опять теплый ветер. (Кор.) 7. Железная крыша, давно не крашенная, краснела от ржавчины. (Л. Т.) 8. Муму, отроду не бывавшая в таких великолепных покоях, очень испугалась. (Т.) 9. Справа и слева шелестел высокий камыш с темными, еще не запушившимися кисточками. (Пол.) 10. А ребенок [Обломов] все смотрел и все наблюдал своим детским, ничего не пропускающим умом. (Гонч.) 11. Дом стоял посреди степи, ничем не огороженный. (Ч.)

V. 1. Лошадь Муромского, не бывавшая никогда на охоте, испугалась и понесла. (П.) 2. Поднималось солнце. Еще не видимое глазом, оно раскинуло по небу прозрачный веер розовых лучей. (М. Г.)

VI. 1. Радость труда не сравнима ни с какими другими радостями. (Сухомл.) 2. Дом еще не закончен, десяток плотников возится около него. (М. Г.) 3. Мы бредем по тем дорожкам, где не кошена трава. (Ис.) 4. Только не сжата полоска одна. (Н.) 5. Поле не мерено, овцы не считаны, пастух рогат. (Загад.)

Смешанные примеры

1. Усадьба была небольшая, дом старый и незатейливый, хозяйство несложное, не требующее большой дворни. (Бун.) 2. Вдалеке виднелись неясные серые громады незаконченных построек. (Гайд.) 3. В темном небольшом ущелье начинаем свой долгий путь вода великой северной реки Печоры. (Житен.) 4. Нескошенные луга так душисты, что с непривычки туманится и тяжелеет голова. (Пауст.) 5. Чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса: есть нескудеющая сила, есть и нетленная краса. (Тютч.) 6. Твой недосказанный упрек я разгадать вполне не смею. (П.) 7. В необыкновенной, никогда не слыханной тишине зарождается рассвет. (Пауст.) 8. Только ты, моя милая птичка, в теплом гнездышке еле видна. Светлогруда, легка, невеличка, не запугана бурей одна. (А. Фет.) 9. Алексей собрал вокруг несколько нераскрывшихся сырых еловых шишек и положил их к огню. (Пол.)

Среди героев романа-эпопеи Л.Н. Толстого можно выделить ряд реальных персонажей, которые подчеркивают реальность происходящих событий. Одним из таких героев является Багратион – известный русский военачальник, князь, герой Отечественной войны 1812 года. Представляя внешнюю характеристику героя, Толстой описывает Багратиона «невысоким, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухим, еще не старым человеком». В романе он руководит Шенграбенским сражением, именно Багратион был благословлен Кутузовым на спасение армии. Задачей отряда военачальника была задержка французов для соединения русских войск. Кутузов говорит Багратиону: «Благословляю тебя на великий подвиг». И герой выполняет свой долг. Перед Шенграбенским сражением полководец изображается смертельно уставшим, “с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами”, “неподвижным лицом”, который совершенно равнодушен к происходящему вокруг него.

Однако как только началось сражение, его облик резко изменился: “Не было ни невыспавшихся, тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед очевидно ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность”. Герой не страшится опасности, он становится в один строй с офицерами и рядовыми солдатами. Уже одно присутствие Багратиона на поле боя помогает бойцам. Герой любим и уважаем за свою отвагу и решительность. В момент наступления наиболее решительного этапа сражения Багратион не отдает никаких видимых приказаний, но сам спешивается и идет в бой, являясь предводителем всего войска. Своим личным примером воодушевляет он солдат под Шенграбеном и ведет их в атаку. Автор желает подчеркнуть талант Багратиона-полководца, всегда знающего, чего он хочет, а также знающего, при помощи каких средств достигнуть цели. При всей кажущейся бездеятельности в сражении под Шенграбеном поведение военачальника является лишь тонким стратегическим ходом: он старается не препятствовать естественному течению событий.

Характер военачальника тверд и решителен, он честен и бескомпромиссен. Еще перед Аустерлицким сражением мы видим Багратиона как принципиального воина, который не хочет участвовать в военном совете, поскольку считает его бессмысленным.

Толстой, побывавший на войне и испытавший на себе ее тяготы, относился к ней как преступлению, которое «противно человеческому разуму и всей человеческой природе». Автор считает, что настоящий героизм скромен и незаметен, он не выставляется напоказ, напротив, истинные герои в романе имеют подчеркнуто неуклюжие черты, отсутствие командного голоса. Они ведут себя как рядовые солдаты. Таким изображается и Багратион. Однако благодаря используемым художественным деталям читателю ясна роль, выполняемая военачальником, чувствуется его героизм и бесстрашие, стремление любой ценой одержать победу. Так, мы видим проявление героизма Багратиона и во время Аустерлицкого сражения, при битве с неприятелем, явно вдвое превосходящим по силе русское войско. Он же, проводя отступление, смог вывести с поля боя всю свою колонну нерасстроенной. Во время обеда в честь Багратиона, по словам автора, «давалась честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату...". Но, отважный и решительный в бою, герой застенчив и робок в светском обществе. На обеде в его честь полководец чувствует себя стесненно: “Он шел, не зная, куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене”.

Багратион, по мнению Толстого, является идеалом “народного” полководца. Он умеет влиять на солдат и офицеров. Само его присутствие на военных позициях способствует поднятию их боевого духа. Когда Багратиону приходится действовать, для него исчезает все личное. Давая характеристику этому герою, даже сложно применить такие слова, как сдержанность, храбрость, спокойствие, характеризующие героическое поведение. Багратион – обычный человек, со своими человеческими слабостями, он не храбрится, он не спокоен, не сдержан, но и не напряжен. Он просто естественен, он выполняет свое дело, руководствуясь лишь чувством долга и чести. Багратион не боится глядеть в лицо смерти, у него даже в мыслях нет страха, поэтому и отсутствует всякое колебание в действиях, ведь он делает все, что может, под влиянием течения событий и собственных человеческих чувств.