Страна муравия твардовский год написания. Характеристика произведения "Страна Муравия" Твардовского А.Т

«Страна Муравия» считается произведением, с которого нача-лась истинная литературная карьера Твардовского. Поэма была тепло встречена не только критиками, но и признана большим кругом читателей. И действительно, поэма затрагивала те про-блемы, которые были злободневны или, по крайней мере, были еще очень свежи в памяти миллионов людей. Тема коллективиза-ции, ее последствий, тема русской земли, русского крестьян-ства — вот неполный перечень вопросов, затронутых в поэме.

Заглавие поэмы — «Страна Муравия» — это тот идеал обще-ственной жизни, который ищет не только Моргунок, но и каж-дый крестьянин, и в более широком смысле каждый русский человек в глубине души своей. Русскому человеку, как никому другому, свойственно стремление к идеалу. И ради этого идеала он готов терпеть много и долго. На это и рассчитывали строители коммунизма. Но автор иносказательно говорит о том, что страна Муравия — это миф. Миф, придуманный большевиками, едва ли сможет обрести жизнь, скорее всего, этот эксперимент обречен на провал. Твардовский развенчивает идеалы коммунизма, гово-рит о том, что через кровь и разрушения, через насилие нельзя привести человека к счастью. Счастья не построишь на несчастье других, на насилии.

Итак, Никита Моргунок отправляется на поиски некой иллю-зорной страны Муравии, о которой он часто слышал от своего деда. Основные стимулы, направляющие Никиту, идут от его привязанности к земле. Он не пожелал идти в колхоз, работать на всех, а не на себя. А потому он ищет ту страну, где «земля в длину и в ширину — кругом своя».

Моргунок представлен Твардовским как собирательный образ русского крестьянина. Это трудолюбивый, хозяйственный, креп-кий мужик, всю жизнь свою живущий честным трудом. И если бы не война, голод да не остальные беды, то жил бы он теперь при-певаючи. Глазами Никиты автор любовно смотрит на землю, на нескошенную пшеницу. Он с радостью принимается за работу, по которой соскучился, помогает в колхозе. Земля для русского крестьянина живая:

Земля!… От влаги снеговой Она еще свежа. Она бродит сама собой И дышит, как дежа.

Это кормилица, это мать родная! Во имя нее и совершает Никита свое путешествие. Хозяйскою рукою, добро запряжен конь:

То конь был — нет таких коней! Не конь, а человек.

На коне держалось все хозяйство, вплоть до самого послед-него гвоздя в стене. И как уж любил и берег своего коня Моргу-нок! Именно вокруг коня и разворачивается все последующее действо. А потому это образ довольно Символичен. Это олицетво-рение всего хозяйства крестьянского. Горько думать, что ради призрачной страны, безбедного будущего крестьянин теряет все то, что уже заработано кровью и потом. Это отсылает читателя к той реальности, которая пришла вслед за образованием колхо-зов. Увлеченные идеей светлой жизни, а порой и принужденные, люди приводили в колхозное хозяйство всю скотину. А вот кому они отдавали свое кровное добро, свою кормилицу — корову, кормильца — коня? Руководить хозяйством часто приходили люди, совершенно не знающие своего дела, скрывающие за мас-кой всезнающего и образованного начальника полную неграмот-ность, невежество в вопросах ведения хозяйства. И приносили они лишь одни убытки.

Твардовский обращает внимание и на других героев, сыграв-ших немаловажную роль в историческом процессе. Один из таких героев — поп — собирательный образ русского духовенства. Ав-тор развенчивает неприкосновенный доселе образ русского попа, духовника. Здесь сквозят и ирония, и иносказание. Поп Твардов-ского странствует, рассуждает совсем не по Библии. И уж совсем не по библейским заповедям крадет коня. С одной стороны, это объясняется жесткой идеологической цензурой, с другой — с соб-ственно развенчанием идеала духовенства.

Идея губительности коллективизации, ее страшных послед-ствий не могла быть высказана прямо в годы создания поэмы, а потому Твардовский прибегает к иносказанию. Он показывает картины процветания колхозов, все работники его — это откры-тые, серьезные, немного суровые люди, с явно выраженной лю-бовью к труду, почти идеальные. Автор, причем, как будто под-дается идеализации: он показывает изумление Никиты, когда он видит председателя Фролова, легко поднимающего непосильные для одного человека тяжести. Да и сама поэма заканчивается про-светлением Никиты, решившего наконец-то вступить в колхоз. Произведение полностью подходит для литературы того време-ни, и цензура не могла придраться к поэме. А иносказательный смысл легко уловим.

План

1. Никита Моргунок собирается на поиски страны Муравии, где нет колхозов, где вся земля — личная, частная соб-ственность.
2. Он заезжает к свату попрощаться.
3. По дороге сначала встречает попа, который предлагает ему ездить с ним и зарабатывать. А затем видит своего соседа Ивана Кузьмича, кормящегося милостыней. Материал с сайта
4. Сосед крадет у Никиты лошадь. Никита дальше странству-ет, но уже впряженный в телегу. Только однажды он уви-дал своего коня у того самого попа, но догнать не успел.
5. Он видит цыган, у которых не находит своего жеребца. На базаре он видит Ивана Кузьмича, но уже без лошади, ло-вит его, но тот ловко удирает из рук Никиты.
6. Никита попадает в колхоз, где кипит работа, колхоз про-цветает.
7. Моргунок попадает в селенье Острова. Теоретически — это именно та самая страна Муравия, о которой он так мечтал. Здесь земля в руках крестьян, на них никто не давит. Но все селенье — это большая разруха.
8. Моргунок возвращается в колхоз и знакомится с председа-телем — Фроловым. Начинается свадьба. На нее приходит и поп. Узнав его, Никита кидается на улицу и видит своего Серого.
9. Никита едет дальше. У мудрого старца, что попался ему по дороге, он спрашивает о стране Муравии. Старик отве-чает, что такой страны нет.
10. Никита решает вступить в колхоз.

«Страна Муравия» анализ произведения — тема, идея, жанр, сюжет, композиция, герои, проблематика и другие вопросы раскрыты в этой статье.

Одним из ранних произведений А. Т. Твардовского, ко-торым он заявил о себе в литературе, была поэма «Страна Муравия » (1934-1936), посвященная коллективизации.

Работу над произведением поэт рассматривал как социаль-ный заказ. В год крутого перелома хозяйственных отноше-ний в деревне от крестьянина требовалось окончательно и бесповоротно отказаться от старого единоличного хозяй-ства и перейти в колхоз. Твардовский понимал необрати-мость исторического процесса и необходимость коллекти-визации в сложившихся условиях, поэтому в его произве-дении звучат мотивы «за» коллективное хозяйство на селе.

Однако попутно как литератор Твардовский исследу-ет деревню, ее жителей. Автору важно показать людям, по-чему иные сопротивляются коллективизации, какой в этом смысл. Среди галереи характеров, представленных в поэме «Страна Муравия», есть и кулаки, и бандиты, и ярые при-верженцы старины, и те, кто боится грядущих изменений, и те, кто просто желает счастья — в своем понимании. К числу последних относится главный герой «Муравии» — Никита Моргунок. Он не против колхоза, но боится, что будет жить в колхозе бедно. Накрепко сидит в этом немолодом уже муж-чине убеждение, что крепким хозяином надо успеть стать до сорока лет. Если не успеешь, то и прозябать тебе в нищете. А представление у Моргунка о крепком хозяйстве свое: такое хозяйство видится ему прежде всего как единоличное. Хотя бы год так пожить, а потом можно смело и в колхоз.

Середняк, он желает выбиться в сельские богатеи. Та-кое возможно, по слухам, в стране Муравии. И Никита пу-скается на поиски загадочной Муравской страны, где все живут каждый «по себе» и все — богато. Изображая пери-петии нелегкого пути Моргунка, автор показывает неле-пость таких поисков, а также и то, что подобные Никите люди не понимают происходящих вокруг изменений.

Понимание приходит к Моргунку лишь тогда, когда он удаляется от кулацкой среды, которой некогда завидовал, и приближается к крестьянам-колхозникам. Знакомясь бли-же с их бытом и трудом, Моргунок начинает полнее осозна-вать преимущества новой жизни. Он понимает, что едино-личный хозяин теперь не у дел, подлинным хозяином на селе становится колхозник — тот, кто идет в ногу со временем, как бы ни был труден этот путь. И Никита Моргунок дела-ет свой выбор как человек, который любит и уважает труд.

В середине 30-х (1934-1936) годов А. Твардовский пишет поэму «Страна Муравия», тема которой - происходящие в тот период изменения в деревне. Оценка книги была неоднозначной. Власти усмотрели в ней прежде всего прославление коллективизации, полным ходом идущей в стране. Но такие литераторы, как, например, Б. Пастернак или отметили, что простота поэмы кажущаяся, а на самом деле - это довольно сложное произведение. Попробуем разобраться в причинах подобных трактовок.

«Страна Муравия»: краткое содержание 1 главы. Завязка

Поэма начинается описанием непростой переправы на пароме, который скрипит и кружится от быстрины. Слышен треск каната, гомон и шум куда-то направляющегося народа, среди которого выделяется уполномоченный. Эта картина вызывает ассоциации с изменениями, случившимися в деревне, несущими новую, а потому неизвестную и пугающую жизнь. В мире тысячи дорог, и по одной из них, своей, едет главный герой, Никита Моргунок. Нарядный, словно отправляется на пир, он ведет друга-коня, запряженного в обоз. «Прощайте… отцовские места!» - такими словами Никиты заканчивается первая часть поэмы «Страна Муравия», краткое содержание которой вы читаете.

Главы 2-5. В пути

Странствующий Моргунок оказался в селе, где шло веселье. Никиту остановили и повели к столу: «Гуляй на свадьбе…- последняя она». За столом, где не было свободного места, всех приветствовал щедрый хозяин, но ни жениха, ни невесты герой не увидел. В ответ на вопрос о том, что празднуют, ему ответили: здесь и свадьба и помин по тем, кого отправили на Соловки. Так в поэме «Страна Муравия» возникают образы раскулаченных, которых отправляли в неведомые края возами вместе с детьми и скудными пожитками. Этот рассказ прерывается символической песней о птичке, запертой в клетке и мечтавшей о свободе.

Покинув деревню, долго ехал Никита со своим верным конем, которого берег пуще глаза. Автор рассказывает, как накануне отъезда он пришел к Серому, который был для него не конь - человек, посоветоваться.

На исходе дня герой решил навестить свояка, с которым дружил уже двадцать лет. Невеселыми были их разговор и песни в этот вечер: как сложится их будущее? Каждый думал о своем.

Никита женился в семнадцать, поселился в своем хуторе и не желал идти в колхоз. Дед говорил ему, что всему свой срок: и здоровью, и удаче, и богатству. И если последнего к сорока не достигнешь (Моргунку уж исполнилось тридцать восемь), то «дальше не гляди». Вот и отправился он искать, где находится таинственная страна Муравия, о которой сказывал дед. По его словам выходило, что там кругом своя земля. И все, что ни посеешь, тоже твое.

Утром вновь отправляется Моргунок в дорогу. Чем дальше он едет, тем радостнее и краше становится земля. Вот уж и конь устал, и сам Никита не знает ни деревень, ни сел, встречающихся на пути.

Глава 5. Встреча с попом

Вдруг странного пешехода завидел впереди герой. Это был человек, подпоясанный бечевкой с торчащими из-под подрясника лопатками (духовный служитель) и ларцом за спиной. «Видать, тебя до ручки раскулачили?» - с таким вопросом обращается Никита к попу. Тот поведал о своей горькой жизни. Все приходы закрыли, а их служители занимаются кто чем. Он вот ходит по деревням: где покрестить нужно, где обвенчать… Вот только без коня сложно. И предложил поп Моргунку идти дальше вместе. Но герой отказался, ответив, что у него своя дорога, и уж точно не такая, чтобы подаяние просить. С тем и разошлись.

Глава 6. Сказка о деде и бабке

Поэма Твардовского «Страна Муравия» продолжается историей, которую услышал как-то ночью дремлющий Моргунок от случайных встречных - много попадалось их на его долгом пути.

Век жили в своей покосившейся избе дед да баба. Все шло своим чередом, и ничего не хотели они менять. Вот только вода каждый год подходила к их лачуге, а однажды, когда «разлились по всей России воды всех морей и рек», подхватило их избушку и понесло. Пока не пристала она к одной из усадеб. Дед поглядел «на солнце дверь» и решил, что, знать, жить им теперь по-новому. Так стали старики колхозниками.

Глава 7. Думы о Сталине

Отправляется дальше Никита. И вдруг разносится средь народа молва: сам Сталин едет на вороном коне. С трубкой, в шинели, все разглядывает, расспрашивает и записывает себе в книжечку. И кажется Моргунку, что движется вождь навстречу ему. Начинает он думать, о чем бы спросить товарища Сталина? И приходит ему на ум главный вопрос: когда закончится «эта суетория», при которой все идет на слом? Вспоминает герой о прежней жизни, и желания его оказываются довольно простыми: вот позволили бы власти и дальше оставаться на своем хуторке. А место, где он стоит, чтобы была та самая страна Муравия, краткое содержание дедовского рассказа о которой не выходило у него из головы.

Главы 8-10. Кража коня

Как-то Моргунка окликнули, и он увидел нищего, которого вел за руку, словно слепого, мальчик. Оказалось, это был прежний сосед, Илья Кузьмич. Как близкого, принял его герой: угостил и стал расспрашивать. Собеседник рассказал о жизни в краю, где имел он лишь барак в снегу. Из прежнего добра только сын и остался. Теперь вот ходят по земле, попрошайничают. Спокойно заснул в эту ночь Никита, ведь рядом не чужой - сосед. Только слышал ночью сквозь сон ржание. А утром увидел, что Серого нет: Илья Кузьмич мальчишку на коня сменял. Делать нечего - отправились дальше вместе искать, где страна Муравия находится. Моргунок впрягся в обоз и тяжело потянул его вперед, вызывая любопытство встречающихся.

В одном из селений их остановили: порасспросили, посмотрели документы, но все же отпустили. Вновь загромыхала телега. Теперь героя еще беспокоила и судьба Серого, о котором он расспрашивал каждого встречного.

Однажды набрел герой на табор, стал просить вернуть коня. Выводили ему скакунов - один другого лучше, но не было среди них Серого. Ночью Никиту мучила мысль: ведь воруют же цыгане, почему бы и ему не увести у них лошадь. Он даже направился к сараю, но устыдился сторожа и ни с чем отправился дальше.

Главы 11-12. Встреча с попом и Бугровым

Трое суток тащил телегу Моргунок, и даже привык к «должности» коня - продолжает повествование А. Твардовский. Страна Муравия - краткое содержание путешествия Никиты очень напоминает похождения героев Некрасова - все не попадалась, хотя оказался герой очень далеко от дома. Встречались ему трактора, летели над ним в небе самолеты, а он все тянул обоз, и следом шел мальчишка. Как-то вновь встретился им на пути поп, причем был он на коне Моргунка. Герой пытался догнать его, но пока выбрался из хомутов, того и след простыл.

В одном из городков попал Никита на базар. Стал высматривать лошадей серой масти, но и здесь не нашел своего коня. Тут Моргунок увидел стоящего у ограды нищего: тот выводил песню и держал шапку с милостыней. Узнав в нем Ивана Кузьмича, Никита подмял бывшего соседа под себя, а затем повел вперед. В какой-то момент Бугрову удалось обмануть героя - и опять ни вора, ни коня.

Главы 13-14. Жизнь в Островах

Тащит дальше свой обоз Моргунок. Вдруг останавливается рядом трактор, и молодой шофер предлагает дотащить телегу до колхоза. Выслушав рассказ Никиты, паренек посоветовал пойти в Острова, где можно было приобрести коня. Сдав телегу под расписку, герой направился в соседнее село, едва видимое в море пшеницы.

Колхоза здесь не было, каждый жил для себя. Первое, что увидел наш путешественник, - полная разруха. Убогие избы, поваленные плетни, сидящий без дела народ - так описывает Острова Твардовский.

«Страна Муравия» (краткое содержание поэмы вы читаете) продолжается разговором с дедом, изготавливавшим дудочки. Он повел гостя в свой худой двор и указал на коня - седого и слепого от старости. «Да, вот как люди здесь живут», - произносит Моргунок, а потом делает невеселый вывод: так нельзя. С горечью рассказал он новым знакомым о верном друге - украденном коне. Слушатели поохали, о потом завели песню, которую слыхал от деда герой лет двадцать пять назад.

Главы 15-17. В колхозе

Отправившись за телегой, попал Никита на ток. С удовольствием взялся он за работу: и зерна, и соломы было валом. Подошел к нему на помощь мужик, который оказался председателем. Глава колхоза решил показать гостю усадьбу. Удивили Моргунка добротность и серьезность во всем. Сделано всерьез, точнее, навечно - пояснил Андрей Ильич.

А затем председатель поведал историю своей жизни, которая приводится в поэме «Страна Муравия». Анализ ее показывает типичность людей, представлявших советскую власть. Родился в бедной многодетной семье, в которой все мужчины были крепкие как на подбор. В Гражданскую получил шесть ранений, но выжил. Затем участвовал в разделении земель, за что не раз получал угрозы. Однажды ночью местные богачи Грачевы подкараулили его вдали от села и жестоко избили. Андрей Ильич с трудом смог доползти до дома, но веры в свое дело не потерял. То же завещал и родному сыну - верно служить советской стране.

А ночью местный сторож завел с Моргунком разговор о нелегкой судьбе странника. Бродит где-то старик из их колхоза, отправившийся на паломничество, или обычный мужик ходит в поисках работы, или возвращается с канала домой с думой о мести известный Степка Грачев… Так расширяет границы повествования А. Твардовский. «Страна Муравия» (анализ поэмы подводит к этой мысли) превращается в повествование о судьбе русского мужика в трудные послереволюционные годы.

Главы 18-19. Возвращение коня и развязка

А утром в колхозе праздновали свадьбу: по-народному, с размахом. Услышал здесь Моргунок хвалебные речи о новой жизни. И вдруг среди веселья появился у палисада конь, а хозяйка тайком сообщила мужу о приезде батюшки, готового обвенчать молодых. Услышавший разговор Никита сразу все понял, сорвался с места, а через минуту уже висел на шее своего Серого.

И вот они уже опять в пути. Задумался Никита: немало повидали за это время, но где та страна, что описывал дед? С этим вопросом он обратился к сидевшему на пне старику. Тот подумал, а потом ответил, что нет больше страны Муравской. Была и пропала, травой заросла. В один конец, в другой: куда ни глянешь - единственный путь остался. В колхоз. Так заканчивается поэма «Страна Муравия».

Анализ и идея произведения

Моргунок и само построение поэмы во многом напоминают «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова. Это еще одна попытка ответить на вопрос, всегда волновавший крестьян, о том, где кроется лучшая доля.

Главный герой - это собирательный образ человека, всегда жившего на земле и занимавшегося своим хозяйством. И вдруг он оказался в мире, где существовавшие веками традиции были уничтожены. Его восхищение природой и колосящимися полями, радость от работы на колхозном току (истосковался) свидетельствуют о безмерной любви к родной земле-кормилице.

Образ коня является символичным в поэме «Страна Муравия», содержание которой напрямую связано с его кражей и неутомимыми поисками. Он всегда был опорой крестьянина, его главным богатством. Потому-то и было трудно при новых порядках отводить скотину в колхоз, где за ней не было должного ухода. И хотя в последних главах Моргунок восхищается увиденным в колхозе и даже подумывает о вступлении в него, очевидно, что коллективизация нанесла большой урон деревне, так как крестьяне перестали быть хозяевами земли. Да и не всякий «кулак» нажил свое «богатство», используя чужой труд.

Такие не совсем веселые мысли вызывает поэма «Страна Муравия» А. Твардовского.

Александр Трифонович Твардовский, несомненно, считал поэму «Страна Муравия» важной вехой в своей жизни. Так, в «Автобиографии» (1947-1965 гг.) он писал: «Зимой тридцатого года я вернулся в Смоленск и прожил там лет шесть-семь, до появления в печати поэмы "Страна Муравия". Период этот - может быть, самый решающий и значительный в моей литературной судьбе. Это были годы великого переустройства деревни на основе коллективизации, и это время явилось для меня тем же, чем для более старшего поколения - Октябрьская революция и гражданская война. Все то, что происходило тогда в деревне, касалось меня самым ближайшим образом в житейском, общественном, морально-этическом смысле. Именно этим годам я обязан своим поэтическим рождением» ([Твардовский 1971: 625]). И далее: «Со "Страны Муравии", встретившей одобрительный прием у читателей и критики, я начинаю счет своим писаниям, которые могут характеризовать меня как литератора» ([Твардовский 1971: 627]). В. Баев-ский приводит следующий фрагмент из письма А.В. Македонова, друга А.Т. Твардовского: «В моем деле (Македонов был арестован в августе 1937 г. - А.Р.) при допросе главным пунктом была защита кулацкого поэта Твардовского и его якобы кулацких строчек в "Стране Мура-вии", не пропущенных тогда цензурой: "Ох, не били, не вязали,/Не пытали, не пытали,/Ох, везли, везли возами,/С детьми и печниками" и т. д.» ([Баевский 2001]). По мнению Македонова, сам Твардовский избежал ареста во многом благодаря тому, что Сталину поэма понравилась (там же).

В рабочих тетрадях от 23.VI.65 сразу после разбора поэмы Твардовский записал: «я фальшивил от чистого юношеского сердца, в самоотверженном стремлении обрести "благообразие" в том страшном неблагообразии и распаде деревни». И добавляет: «Сколько я потратил сил на "подворачивание" себя, своей биографии, своей сущности к требованиям и понятиям тогдашних лет. Но без этого "подворачивания", пожалуй, не было бы меня, а был бы... певец родных перелесков и всяческого "разнотравья"» ([Твардовский 2002]).

В годы, предшествующие написанию поэмы, Твардовский активно ищет свой стиль, свой язык, собственный способ отражения современной действительности. «Около этого времени я совсем разучился писать стихи, как писал их прежде, пережил крайнее отвращение к "стихотворству" - составлению строк определенного размера с обязательным набором эпитетов, подыскиванием редких рифм и ассонансов, стремлением попасть в известный, принятый в тогдашнем поэтическом обиходе тон. Новые возможности погрезились мне в организации стиха из его элементов, входящих в живую речь, - из оборотов и ритмов пословицы, поговорки, присказки» (Автобиография, [Твардовский 1971: 625 - 626]). Этому удачно найденному методу поэт остаётся верен и в других своих произведениях. Так, по его словам, «"Василий Теркин" вышел из той полуфольклорной современной "стихии", которую составляют газетный и стенгазетный фельетон, репертуар эстрады, частушка, шуточная песня, раек и т.п.» (Как был написан «Василий Теркин» (ответ читателям), [Твардовский 1971: 663]).

Несомненные фольклорные корни творчества Твардовского не остались незамеченными современниками. В 11 т. литературной энциклопедии (1939 г.) Твардовскому посвящена отдельная статья, большую часть которой занимает разбор поэмы «Страна Муравия». «Это поэма с полусказочным, условным сюжетом. Действие ее относится примерно к 1930-1931. Герой поэмы "последний единоличник" - Никита Моргунок, мечтающий о сказочной стране Муравии. В своей поэме, чуждой псевдонародного украшательства и стилизации, Твардовский широко использует фольклорные жанры, разнообразные народные ритмы, реалистически воспроизводит лексику новой, советской деревни» ([ЛЭ 1939: стб. 208 - 209]). Как сказочная или полусказочная описывается поэма и в более поздних литературных энциклопедиях. Сам Твардовский пишет, что «для "Страны Муравии" был взят этот сюжетный мотив (мужик, отправляющийся на своем коне в поиски страны, где нет колхозов). Кроме того, взято название "Страна Му-равия" - так у Панферова в романе «Бруски» названа страна, которую искал Никита Гурьянов» (О "Стране Муравии", [Твардовский 1971: 669]). Далее он замечает: «слово Муравия, вообще говоря, не выдумано. Оно взято из крестьянской мифологии и означает скорее всего некую конкретизацию вековечной мужицкой мечты, мечтаний и легендарных слухов о "вольных землях", о благодатных далеких краях, где текут молочные реки в кисельных берегах и т.п.» (О "Стране Мура-вии", [Твардовский 1971: 669 - 670]).

Итак, современники и последующие читатели видят в поэме сказочную или полусказочную основу, а саму страну мужицких мечтаний Твардовский описывает как край, «где текут молочные реки в кисельных берегах». Думается, здесь поэт несколько лукавит (ни о каких молочных реках его герой не упоминает), однако попробуем рассмотреть возможные сказочные источники поэмы.

Вообще в сказках мотив страны, в которой текут молочные реки в кисельных берегах встречается, хотя не очень часто, и ещё реже этот мотив описывает действительную цель поисков героя. В Сравнительном указателе сюжетов (СУС) можно найти несколько сказочных типов, в которых мотив чудесной страны играет существенную роль, прежде всего СУС 1932 Страна обетованная (Человек рассказывает, что побывал там, где протекает речка молочная, берега кисельные, стоит церковь из блинов сложена, калачиком подперта и т.п.). Эти сказки относятся к небылицам и не слишком распространены. Приведем начало одной такой сказки из сборника А.Н. Афанасьева.

«Уродился я ни мал, ни велик - всего-то с игольное ушко, не то с приворотную надолбу. Пошел я в лес, самое дремучее дерево рубить -крапиву. Раз тяпнул - дерево качается, в другой раз тяпнул - ничего не слышно, в третий тяпнул - выскочил кусок мне, добру молодцу, в лобок. Тут я, добрый молодец, трои сутки пролежал; никто меня не знал, не видал, только знала-видала меня рогатая скотина - таракан да жужелица. Встал я, добрый молодец, отряхнулся, на все четыре стороны оглянулся, побрел по берегу, по берегу все не по нашему. Стоит река -вся из молока, берега из киселя. Вот я, добрый молодец, киселя наелся, молока нахлебался. Пошел я по берегу, по берегу все не нашему; стоит церковь - из пирогов складена, оладьями повершена, блином накрыта» ([Афанасьев 1985: 153]).

По мнению К.В. Чистова, к чьему исследованию русских народных утопических легенд мы обратимся ещё не раз, сказки вообще «более соприкасаются с легендами о "далеких землях", чем с ними перекликаются или испытывают их влияние. В такой же мере нет основания говорить и о влиянии сказок на этот вид легенд. Видимо, пародии на легенды развивались параллельно с самими легендами и специфическим образом дополняли их» ([Чистов 2003: 364]). Очевидно, что приведённая выше сказка и подобные ей даже самого «тёмного мужичонку» не заставила бы отправиться на поиски чудесной страны. «Моргунок понимался как темный, смешной в своей психологии "последнего единоличника" мужичонка, - таким и я старался его представить ("и шишки все еловые")» [Твардовский 2002]. В то же время известно, что легенды о "далёких землях" были распространены в течение долгого времени и действительно служили руководством к действию: иногда переселенцы отправлялись в дорогу целыми деревнями, на телегах, с детьми, чаще крестьяне выдвигали "ходоков", которые должны были разведать путь.

Итак, не сказки, а утопические легенды о "далёких землях" и их поисках служат основой сюжета поэмы. Различных таких легенд с XVII по начало XX в. зафиксировано не менее десятка. «Легенды о " далеких землях" возникают на различной почве. В основе их может лежать идеализация реально существовавших вольных (Дауры) или колонизируемых (Анапа) районов или отражение общего направления переселенческих потоков ("Самарская губерния", "река Дарья") при вымышленности самой идеальной страны (Беловодье, "город Игната"). Известны даже случаи казалось бы совершенно фантастические - слухи об особых условиях, которые якобы возникли на землях, разоренных войсками Наполеона.

Толчком для создания легенды могли быть слухи об экспедиции Н.Н. Миклухо-Маклая в Новую Гвинею ("новые острова") или дошедшие по неведомым каналам толки о хлебном дереве, растущем в определенном районе земного шара (Филиппины, Малайский архипелаг, Океания), плоды которого действительно перерабатываются в хлебную муку ("расколешь орех, а в нем мука", как об этом говорится в легенде об "Ореховой земле"). Таким образом, народное воображение либо использует реальные исторические обстоятельства, идеализируя их, либо (если их нет) пользуется малейшим поводом, чтобы их домыслить, сформировать из них представление об идеальной "далекой земле". Историчным при этом остается само стремление найти "далекую землю" и направление этих поисков, которое всегда отражает основные направления миграций» ([Чистов 2003: 359]).

Одной из наиболее распространённых и долго бытовавших легенд о «далёких землях» является, без сомнения, легенда о Беловодье. Эта легенда известна не только по материалам судебных дел и отзывам современников, но и по распространявшимся (особенно в среде старо-обрядцев-"бегунов") "Путешественникам", т.е. спискам с подробными указаниями, как достичь этой страны, и её описанием. Приведём выдержки из списка «Путешественника Марка Топозерского» начала XX в.

«Тамо жители пребывание имеют в пределах Окиана моря, называемые беловонцы. Тоже имеют митрополита и епископа асирийскаго поставления. И от гонения антихриста, много народу отправили кораблями Ледовитым морем и сухопутным путем. Тамо жители на островах на 400 верст разпространяются, а малых островов исчислить невозможно. Между оными островами есть великия горы. В тамошних местах пребывание онаго народа. Войны ни с кем ни емеют. В тамошних местах воровства, татьбы и протчих дел не обретается, противных закону не бывает. И светского суда ни емеют. Управляют духовным судом тамо. Древа разныя, с высочайшими горами. Во время свое бывают мразы необыкновенныя, с разселинами земными. Гром и молнием бывают с страшными ударами. И бывают землетрясении. Всякия земныя плоды изобильны, и родится тамо сорочинское пшено. А в Щацком путешественнике написано, что у их злата и серебра и драгоценных камней и бисера несть числа. И они в свою землю никого странна ни пущают» (Институт русской литературы (Пушкинский Дом). РАН. Древлехранилище. Отдельные поступления, оп. 24, № 133. Сборник нач. XX в., 80, л. 7 - 11. Цит. по [Чистов 2003: 434 - 435]).

Практически во всех описаниях Беловодья важную роль играет религиозный аспект: в Беловодье сохранились церкви «древнего благочестия», и его жители, не имея светского суда, управляются судом церковным. Можно было бы предположить, что причиной этого является распространение легенды преимущественно (хотя и не только) в среде старообрядцев, однако, по мнению Чистова, «ядро большинства социально-утопических легенд о "далеких землях" образуется из трех основных элементов: социального, экономического и религиозного. Сочетание же этих трех элементов может быть самым различным в зависимости от настроенности той среды, в которой в данный момент бытовала легенда» (Чистов ).

В поэме «Страна Муравия» и экономический, и социальный элементы легенд о "далеких землях" представлены в явном виде: Моргу-нок мечтает о своей земле («Земля в длину и в ширину -/Кругом своя») и независимости от властей («И никого не спрашивай,/Себя лишь уважай./Косить пошел - покашивай,/Поехал - поезжай» [Твардовский 1971: 244]). А что же религия? Казалось бы, в чистовом варианте поэмы Моргунок представлен как персонаж, к религии полностью равнодушный, и в разговоры о существовании или несуществовании Бога он не вступает ни с кем: ни с «попом-отходником», ни с трактористом, беспрестанно повторяющим своё «бога нет». Второй странствующий персонаж поэмы, дед-паломник, напротив, равнодушен к мирским целям: он отправляется посетить святые места и тем доказать верность Богу. Таким образом, единый персонаж («бегун»), странствующий в поисках вольной, справедливой и святой земли, Беловодья, распадается в поэме на двух персонажей, причём Моргунок признаёт за дедом-паломником право старшинства. Напомним этот отрывок из последней главы:

Тпру, конь!.. Да как случилось, дед, Что ты бредешь назад?

И вот в пути, в дороге дед

Был помыслом смущен:

Что ж бог! Его не то чтоб нет, Да не у власти он.

А не слыхал ли, старина, Скажи ты к слову мне, Скажи, Муравская страна В которой стороне?..

И отвечает богомол:

Ишь, ты шутить мастак. Страны Муравской нету, мол.

Как так?

А просто так.

Была Муравская страна, И нету таковой. Пропала, заросла она Травою-муравой. В один конец, В другой конец Открытый путь пролег.

Так, говоришь, в колхоз, отец? -Вдруг молвил Моргунок. ([Твардовский 1971: 307 - 308]).

Это не единственный случай удвоение эпизода, мотива или персонажей в поэме. Ср. «кулацкая свадьба», на которой отсутствуют жених и невеста, оплакивается уходящая жизнь, - свадьба в колхозе, на которой невеста отказывается от традиционных плачей; единоличник Мор-гунок и единоличники в деревне Острова, мечтающие: «посеешь бу-бочку одну/И та - твоя»; эпизоды колхозного труда, к которым отказывается/соглашается присоединиться Моргунок и т.п.

Приведенный выше диалог задаёт множество загадок: как могло случиться, что Бог не у власти и кто тогда у власти? Почему дед-паломник приходит к выводу, что в колхоз «верней»? И как, наконец, вопрос о Боге связан с Муравией?

Думается, на последний вопрос, разбирая легенду о Беловодье, мы уже ответили. Тогда становится понятным и то, почему именно решение деда-паломника наконец убеждает Моргунка. Несмотря на то, что Моргунок и до того сомневается в цели своих поисков, рассуждать о том, возьмут ли его теперь в колхоз и сколько трудодней он проездил, наш герой начинает только после приведённого разговора.

Но как и почему меняются взгляды самого паломника?

Представление о мире, отпавшем от Бога и, следовательно, отданном Антихристу во власть, наиболее полно реализуется в эсхатологических легендах, присутствуя и в других фольклорных жанрах, скажем, в духовных стихах. Так, важной частью легенд о «далёких землях» является то, что эти земли для Антихриста недоступны (см., к примеру, [Левинтон; Чистов 2003], а также отчасти цитированные выше фрагменты «Путешественника»). Подобным же свойством обладают, по мнению людей из прицерковной среды, и прихрамовые, «святые» земли ([Тарабукина 2003]). А.А. Панченко отмечает, что «эсхатологические нарративы особенно интенсивно распространялись в деревенской среде во время войн,. революций и радикальных социальных реформ (в частности, коллективизации)» ([Панченко 2006: 235]), так что нет ничего удивительного в том, что подобным настроениям поддался и дед-паломник из поэмы. Однако близость «последних времён» должна бы, напротив, усилить решимость паломника, а не привести к тому, что тот без видимых причин «не дошёл». Могло ли так случиться, или этот эпизод поэмы полностью навеян идеологическими причинами? Представляется, что тут возможны следующие соображения. По наблюдению Ю.М. Лотмана, разделение стран (или мест) на «еретические, поганые или святые» приводило не только к тому, что стремление к святости требовало «отказаться от оседлой жизни и отправиться в путь», но и к тому, что «исход путешествия (пункт прибытия) определяется не географическими (в нашем смысле) обстоятельствами и не намерениями путешествующего, а его нравственным достоинством» ([Лотман 1992: 408 - 410]). В частности, препятствием могло послужить описанное в поэме «смущение» деда-паломника. Возможно, однако, что дед отказывается от своего намерения, поскольку то, что он видит по пути, не соответствует ожидаемым сценам «последних времён», которые, конечно, должны наступить, если Бог оказывается «не у власти».

С легендами о «далёких землях» прямо связан ещё один распространённый тип легенд, легенды о царе-избавителе. «Крестьяне мечтали о том, чтобы жить без всякого вмешательства с чьей бы ни было стороны. Но это не снимает все вопросы - не все могут отправиться в Беловодье и не всех там примут. Поэтому если не Беловодье, если не скитничество (индивидуальное или семейное - так называемое обще-жительство), то остается только мечтать о "праведном" царе. Заметим, что деревня Острова, куда попадает Моргунок в своих странствиях, может представлять собой лишённый религиозной составляющей вариант такого общежительства, пришедшего в упадок. Устройство государства по республиканскому типу было неизвестно носителям легенды и теоретически не могло конструироваться» ([Чистов 2003: 464]). К.В. Чистов выделил следующие мотивы, которые могут входить в легенды о царях-избавителях: A. "Избавитель" намерен осуществить социальные преобразования; B. Отстранение "избавителя" (в том числе свержение, покушение, подмена и т.п.); C. Чудесное спасение "избавителя"; D. "Избавитель" сткрывается, странствует или оказывается в заточении; E. Встречи с "избавителем" или вести от него; F. Правящий царь пытается помешать "избавителю" осуществить его намерения; G. Возвращение "избавителя"; H. Узнавание "избавителя"; I. Воцарение "избавителя" (в Москве, в Петербурге); K. Осуществление "избавителем" социальных преобразований; L. Пожалование ближайших сторонников и M. Наказание изменников, незаконного царя, придворных, дворян и т.д., минимальный набор мотивов представлен следующей последовательностью: избавитель спасен (C), он скрывается (D) и должен явиться (G) для того, чтобы освободить крестьян (K) ([Чистов 2003: 55-57].

Для крестьянской среды было совершенно естественным восприятие Ленина, а позднее Сталина именно как царей. Заметим, однако, что и официальные биографии вождей революции активно используют схему легенды о царях-избавителях, заменяя только мотивы, связанные с царским происхождением и «царскими знаками» (подчёркивается связь вождя с народом, его простота, аскетизм и т.п.). В таком случае, если учесть связь легенд о царях-избавителях с легендами о «далёких землях», поведение Никиты Моргунка укладывается в крестьянскую логику: хорошо бы достичь страны Муравии, где нет властей и земля принадлежит тому, кто её обрабатывает; если это невозможно, то можно спросить правителя, ожидать ли улучшения в жизни крестьян («Товарищ Сталин!/Дай ответ,/Чтоб люди зря не спорили:/конец предвидится ай нет/Всей этой суетории?..» [Твардовский 1971:253]); если же правитель не собирается менять положение крестьян в целом, то можно хотя бы обратиться к нему с просьбой об исключении, «чтоб и меня, и хуторок/Покамест что... оставить» ([Твардовский 1971: 255]). В последнем случае Сталин занимает позицию уже не царя-избавителя, а «доброго царя», который может, конечно, пожаловать отдельного «чудака», но не может или не хочет изменить положение крестьян в целом. Мечты о подобном разговоре вполне в духе «последнего единоличника», отважившегося на поиски далёкой страны Муравии. Трудно сказать, осознавал ли сам А.Т. Твардовский эту связь, однако в 1965 г. он записывает для себя: «попросту изумительна глава о Сталине», несмотря на то, что «казалось бы, глава архикультовая» ([Твардовский 2002]).

До сих пор мы говорили о связи поэмы и утопических легенд, отражающих прежде всего средневековое мировоззрение. Однако в поэме, кроме Никиты Моргунка и деда-паломника, есть ещё один мечтатель, председатель Фролов, о котором Твардовский писал в 1965 г. в рабочих тетрадях: «...а главное- натянут и фальшив Фролов, за которого меня больше всего хвалили, но которого сам я в душе отнюдь не считал лучшей главой, а только "необходимой"» ([Твардовский 2002]).О чем же он мечтает? Об успехе переустройства деревни? О процветании своего колхоза? Нет. В этом он уверен («-Навечно, значит? / - Навсегда!..» [Твардовский 1971: 292]). Фролов мечтает отправиться в собственное странствие.

Да отпусти меня райком -

Я б целый свет прошел пешком,

По всей Европе прямиком,

Прополз бы я, проник тайком,

Без тропок и дорог.

И шел бы я, и делал я

Великие дела.

И эта проповедь моя

Людей бы в бой вела.

И если будет суждено

На баррикадах пасть,

В какой земле - мне все равно, -

За нашу б только власть.

[Твардовский 1971: 292 - 293] «Мышление глобальными категориями, пафос всеобщего переустройства мира, идея "мирового пожара" коренятся в самой природе революции, поэтому литература первой половины 1920-х гг. движется вслед за идеологемами революционного времени», пишет М.А. Черняк, рассматривая авантюрные романы этого времени ([Черняк 2007: 107]). Однако не только в произведениях массовой литературы герои мечтают совершить или совершают революцию в других странах -достаточно напомнить такие произведения, как «Гренада» М.А. Светлова (1926) («Он пел, озирая / Родные края/Тренада, Гренада, / Гренада моя!" Я хату покинул / Пошёл воевать, / Чтоб землю в Гренаде / Крестьянам отдать» [Светлов 1990: 34 - 35]) или «Аэлита» А.Н. Толстого (первая публикация в журнале «Красная новь», 1922, № 6, 1923, №№ 1, 2). Однако в 30 гг. XX в. тема мировой революции уже была признана несвоевременной и ненужной для дела социалистического строительства. Иными словами, анахронизмом являются устремления всех трёх представленных в поэме мечтателей, и их мечтам сбыться не суждено.

Отметим в заключение, что и сама поэма «Страна Муравия» (а ещё более её представление в советском литературоведении) послужила толчком для создания если не новых легенд, то новых легендарных представлений. Мы даже не имеем в виду колхоз под названием «Страна Муравия», о котором пишет А.Т. Твардовский [Твардовский 1971:670] или современное СХП «Муравия». В периодических изданиях наших дней и в Интернете страна Муравия (наряду с Беловодьем и другими легендарными странами, но много чаще) упоминается в том случае, когда надо описать чудесную, возможно, утопическую страну, где все счастливы и где, возможно, труд совсем не обязателен (например, Взрослые люди НЕ должны сочинять розовые сказки про то, что Белоруссия - это некая "чудесная страна Муравия "; Сельская идиллия, "страна Муравия", есенинская Русь; ...сидим на грешной земле и не знаем где такая страна Муравия; Желанная страна Муравия, где не нужно прясть, ткать и работать, и др.) - примеры приводятся по материалам форумов и периодических изданий в Интернете. Орфография и пункутация оригиналов сохранены.

Такой взгляд сходен с описанием Муравии во многих критических отзывах на поэму, включая статьи в литературных энциклопедиях. Мы же постарались показать, что отношения поэмы и крестьянских утопий намного сложнее, и А.Т. Твардовский в своей поэме «Страна Мура-вия» отразил - вольно или невольно - переплетение и борьбу утопических представлений уходящего и наступающего времени.

Литература

1. Афанасьев 1985 - Народные русские сказки А.Н. Афанасьева / Подг. Л.Г. Бараг, Н.В. Новиков. Т. III. М.:Наука, 1985.

2. Баевский 2001 - Баевский В. Кулацкий подголосок и враг народа: двойной портрет // Вопросы литературы, 2001, №5. -http://magazines.russ.ru/voplit/2001/5/bab.html. Доступ свободный.

3. Левинтон - Левинтон Г.А. Легенды и мифы // На сайте

«Фольклор и постфольклор»

http://www.ruthenia.ru/folklore/levinton3.htm. - Доступ свободный.

4. Лотман 1992 - Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн: Александра, 1992. С. 407 - 412.

5. ЛЭ 1939 -Литературная энциклопедия: Т. 11. - М.: Худож. лит., 1939. Цит. по электронной версии на сайте Фундаментальной электронной библиотеки http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/leb/leb-2083.htm?cmd=0&istext=1. Доступ свободный.

6. Панченко 2006 - Панченко А.А. Эсхатологические рассказы // Традиционный фольлор Новгородской области. Пословицы и поговорки. Загадки. Приметы и поверья. Детский фольклор. Эсхатология. По записям 1963 - 2002 гг. / Сост. М.Н. Власова, В.И. Жекулина. - СПб.: Тропа Троянова, 2006. - С. 232 - 246.

7. Светлов 1990 - Светлов М.А. Избранное / Сост. Р. Амирэджи-би; Послесл. М. Соболя. М.: Правда, 1990. - 480 с.

8. СУС - Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка / АН СССР. Отд-ние лит. и яз. Науч. совет по фольклору; Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая; Сост. Л. Г. Бараг, И. П. Березовский, К. П. Кабашников, Н. В. Новиков. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979. - 437 с.

9. Тарабукина 2003 - Тарабукина А.В. Фольклор и мифология прихрамовой среды // Современный городской фольклор. М.: Рос-сийск. гос. гуманит. ун-т, 2003. С. 301 - 314.

10. Твардовский 1971 - Твардовский А.Т. Стихотворения. Поэмы. - М.:Художественная литература, 1971. - 688 с. - (Библиотека всемирной литературы. Серия третья: Литература XX века. Т. 185).

11. Твардовский 2002 - Твардовский А. Рабочие тетради 60-х годов / публ. В.А. и О.А. Твардовских // Знамя 2002, № 2. -http://magazines.russ.ru/znamia/2002/2/tvard.html. Доступ свободный.

12. Толстой 1923 - Толстой А.Н. Аэлита (Закат Марса). М. -

Петрог.: ГИЗ, 1923.

13. Черняк 2007 - Черняк М.А. Массовая литература XX века: учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2007. - 432 с.

14. Чистов 2003 - Чистов К.В. Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд). СПб: Дмитрий Буланин, 2003. - 540 с.

А.В. Рафаева (Москва)

Первое крупное произведение, которое принесло Твардовс­кому успех, — поэма «Страна Муравия» (1936). В основу произ­ведения положен сюжет, берущий начало в народных сказках, переосмысленный Н.А. Некрасовым в поэме «Кому на Руси жить хорошо», — путешествие в поисках счастья.

Начало произведения выдержано в подчеркнуто обобщен­ном, величавом былинном стиле. Автор использует существи­тельные во множественном числе (деревни, версты, реки, зем­ля). Масштаб повествованию задан не только российский, но и вселенский: в центре земли — человек и его конь (они образу­ют одно целое, как это свойственно мифологии, крестьянско­му сознанию). Образ дороги, дали, издавна созвучный в русской литературе теме поисков смысла жизни, размышлениям о судь­бе человека, народа, России в целом, в этом своем обобщаю­щем значении использован и Твардовским. Отныне он станет сквозным образом творчества поэта.

Зачем же покинул дом и отправился в путь герой поэмы Ни­кита Моргунок? Подобно некрасовским крестьянам, искавшим когда-то «избыткова села», Никита ищет страну крестьянского счастья, Муравию. «Слово «Муравия», вообще говоря, не выдума­но — писал сам Твардовский. — Оно взято из крестьянской ми­фологии и означает, скорее всего, некую конкретизацию вековеч­ной мужицкой мечты <…> и легендарных слухов о «вольных зем­лях», о благодатных и далеких краях, где текут молочные реки в кисельных берегах…» Но образ Никиты Моргунка, при всей обоб­щенности несет в себе реальные черты 30-х годов. Никита — крес­тьянин-единоличник, его одолевают сомнения в необходимости колхозов, и Муравия представляется ему землей, которая «в дли­ну и в ширину — Кругом своя. Посеешь бубочку одну, И та — твоя». Весь сюжет поэмы построен так, чтобы убедить Никиту, оказавшегося на распутье, в торжестве иного идеала, раскрываю­щегося во всей своей красоте в картине коллективного сева:

Сомнения одолевали в те годы не только Никиту. Об этом скажет сам повествователь.

Нельзя не видеть (и это позднее признает сам Твардовс­кий), что нарисованные в поэме картины не раскрывают всей глубины противоречий, связанных с коллективизацией. За пределами поэмы, в черновиках, остались такие, например, картины:

Дома гниют, дворы гниют,

По трубам галки гнезда вьют,

Зарос хозяйский след.

Тот сам сбежал,

Того свезли,

Как говорят, на край земли,

Где и земли-то нет.

Как и М. Шолохов в «Поднятой целине», Твардовский в «Стране Муравии» показывал жизнь скорее такой, какой она, по его представлениям, должна быть и обязательно будет, чем такой, какой она была на самом деле. Заметим, что и сказоч­ный сюжет, избранный поэтом, по законам жанра вел к благо­получной развязке. Однако сказанное не перечеркивает первую поэму Твардовского, которая, как нам кажется, совершенно незаслуженно предана сегодня забвению. Перечитаем поэму и увидим, как последовательно отстаивает поэт идеал крестьянина-труженика, как мастерски рисует он поэтичные картины родной земли («листвой и яблоками сад запахнет на заре»), как умеет слышать и передавать народный говор («не весь в окошке белый свет», «угостить — так дым трубой») и как на основе традиций устного народного творчества создает свой неповто­римый стиль.