С произведением Астафьева “Царь-рыба” учащиеся знакомятся на уроках литературы в 11 классе. Его проблематика особенно актуальна своей экологической направленностью. В рассказе “Царь-рыба” анализ художественного и смыслового содержания целесообразно начинать с истории создания и знакомства с мировоззрениями автора. Только после знакомства с личностью писателя и его литературными принципами можно проводить полный анализ произведения, с которым вы можете познакомиться в нашей статье.

Краткий анализ

Год написания -1976 год.

История создания – тяжёлая кропотливая работа по реализации замысла автора о варварском отношении человека к природе и его нравственной ответственности перед ней.

Тема – ответственность человека перед природой, потребительское отношение к окружающему живому миру и нравственное опустошение человека.

Композиция – кольцевая композиция, классическая трёхчастная структура.

Жанр – повествование в рассказах.

Направление – реализм.

История создания

Смысл названия рассказа, который является ключевым в одноимённом цикле, раскрывается в сюжете произведения постепенно. Главный герой попадает в ситуацию, когда сам становится жертвой своего промысла. Это заслуженная участь для того, кто много лет расхищал матушку-природу, но стать кормом для рыб обессиленный человек не желает и обращается к Богу. В памяти Игнатьича всплывают слова деда, который предупреждал, что встреча с царь-рыбой может обернуться бедой, если совесть рыбака нечиста. Именно огромное безмолвное, но, определённо, обладающее разумом существо заставляет человека пересмотреть свою жизнь и раскаяться.

В старину осетра называли не иначе, как “царь-рыбой”, так же, как орла – царём птиц. Именно это слово воскресил в своём произведении Виктор Астафьев. Царь-рыба – символ величия и разума природы, которая гораздо сильнее человека. Образ “доисторического” существа напоминает читателю о том, что он лишь малая часть огромной необъятной вечной силы природы.

Работа над циклом рассказов, поиск нужной формы давались писателю нелегко. Огромная ответственность перед собой, большое количество материала, важные моменты, которые нельзя было упустить из виду – всё это делало творческий процесс титанически сложным.

Тема

Астафьев раскрывает тему отношений человека с природой, человека и общества . Потребительское отношение людей к окружающему миру стало основной проблемой двадцатого века. Человек берёт у природы больше, чем ему нужно. Это может обернуться страшной трагедией.

Главный герой рассказа Зиновий Игнатьич чувствует себя в родном селе хозяином и полноправным владельцем всех богатств природы. Браконьерство давно перестало быть для жителей села чем-то постыдным – это их обыкновенный промысел, в котором они соревнуются, не щадя ничего на своём пути.

У Игнатьича – лучший дом в деревне, у него есть всё, что только душа пожелает, он имеет огромную сумму на своём счету в банке, но жажда и привычка брать от природы по-максимуму приводит его к опасной ситуации.

Идея рассказа в том, что человек должен жить в гармонии с природой, иначе ему грозит смерть. После прочтения рассказа приходит единственно верный вывод – чтобы ценить природу человек должен вспомнить, что он её часть. История, произошедшая с Игнатьичем, символизирует будущее человечества (оно попадётся в свои же ловушки), если люди не пересмотрят своё отношение с природой.

Композиция

У рассказа классическая трёхчастная композиция с экспозицией, но без эпилога . Развязка наступает неожиданно, когда Игнатьич чувствует, что рыба вырвалась и уплыла, что означает – у него есть шанс на жизнь. Последние слова рассказа звучат мудро и торжественно, главный герой преклоняется перед могущественной силой, которая дала ему возможность исправить ошибки и продолжить свой земной путь. Рассказ имеет кольцевую композицию, связанную с темой воды, как могущественной стихии: он “попадает” в воду в начале произведения и вновь “возрождается” из воды, после того, как река даёт ему второй шанс.

Жанр

По объёму и содержанию цикл новелл Астафьева претендовали на жанр романа. Но писатель не хотел брать такую масштабную ответственность в художественном плане, его больше интересовала смысловая часть будущего произведения. Автор назвал свою книгу “повествованием в рассказах” , многие литературоведы называют их новеллами из-за яркого сюжета.

Таким образом, жанр повествования в рассказах подчёркивает их обособленность, но общность героев и идеи делает книгу цельной и легкой для восприятия. Единое художественное пространство в цикле рассказов служит одной важной цели – обличить браконьерство и варварское отношение к природе, остановить масштабную экологическую катастрофу, которая грозит человечеству.

Пожалуй, никогда ещё проблема взаимоотношений человека и природы не стояла так остро, как в наше время. И это не случайно.

«Нам не привыкать к потерям, - писал С. Залыгин, - но только до тех пор, пока не настанет момент потерять природу, - после этого терять уже будет нечего» .

В осознании этого диалектического процесса не последняя роль принадлежит литературе. И Астафьев - чуткий художник - не мог остаться в стороне от проблемы. Много создано писателем книг о войне, о мире, о детстве. Все они отмечены загадкой таланта, звуками Родины, - светлой и чистой, горькой и радостной музыкой человеческой судьбы.

Вся его многообразная биография, его путь долгий и ясный, на виду у читателей. Произведения, созданные В. Астафьевым, хорошо известны. Это и многочисленные рассказы, и повести «Перевал», «Стародуб», «Кража», «Звездопад», «Пастух и пастушка», «Последний поклон» .

Настоящим событием в жизни и в литературе стало произведение «Царь-рыба», отмеченное Государственной премией СССР. В рассказе «Царь-рыба» жизненный сюжет идёт навстречу художнику.

Главный герой рассказа «Царь-рыба» - Зиновий Игнатьич, уважаемый в посёлке Чуш человек. К чушанцам относится он снисходительно, с некой долей превосходства, которого не высказывал, от людей не отворачивался, ко всем был внимателен, любому приходил на помощь.

Он везде и всюду обходился своими силами, но был родом здешний - сибиряк и природой самой приучен почитать общество, считаться с ним, не раздражать его, однако шапку при этом слишком не ломать. Очень отличается Игнатьич от односельчан своей аккуратностью и деловитостью. Его «дюралька» (моторная лодка) носиться по реке, задрав нос, чистенькая, сверкающая голубой и белой краской, мотор не трещит, не верещит, поёт свою песню довольным, звенящим голоском. И хозяин под стать своей лодке: прибранный, рыбьей слизью не измазанный, мазутом не пахнущий. Ловил рыбу Игнатьич лучше всех и больше всех, и никто ему не завидовал, кроме младшего брата Командора, который всю жизнь чувствовал себя на запятках у старшего брата, а был с мозглятинкой - гнильцой самолюбия, не умел и не хотел скрывать неприязни к брату, и давно уже они стали чужими друг другу. До того возненавидел Командор Игнатьича, что поднял руку на родного брата, и не просто руку - ружьё!

Случай , описанный в рассказе «Царь-рыба» произошёл с Игнатьичем в студёную осеннюю пору, когда тот вышел на Енисей и завис на самоловах. Пять раз заплывал рыбак и тянул «кошку» по дну реки, времени потерял уйму, промёрз до самых костей, но зато, лишь подцепил и приподнял самолов, сразу почувствовал: на нём крупная рыбина. По всем повадкам рыбы, по грузному давлению во тьму глубин угадывался на самолове осётр, большой, но уже умаянный. Увидел его Игнатьич и опешил: что-то редкостное, первобытное было не только в громадной величине рыбы, но и в формах её тела, от мягких, безжильных, как бы червячных усов, висящих под ровно состругнутой внизу головой до перепончатого, крылатого хвоста - на доисторического ящера походила рыбина. Из воды, из-под костлявого панциря в человека всверливались маленькие глазки с жёлтым ободком вокруг тёмных зрачков. Эти глазки, без век, без ресниц, голые, глядящие со змеиной холодностью, чего-то таил в себе. Понял рыбак, что одному не совладать с этаким чудовищем. Можно бы подождать, когда явиться на самоловы младший брат, он поможет, но ведь тогда придётся делить осетра, а этого очень не хотелось Игнатьичу. «Вот она, дрянь-то твоя и выявилась», - с презрением думал о себе Игнатьич.

Упускать такого осетра нельзя , Царь-рыба попадается раз в жизни, да и то не всякому якову. Много всякой всячины наслушался Игнатьич про царь-рыбу, хотел её богоданную, сказочную, конечно, увидеть, изловить, но и робел. Дедушка говаривал: «Лучше отпустить её, незаметно так, нечаянно будто отпустить, перекреститься и жить дальше, снова думать о ней, искать её». Но Игнатьич решил брать за жабры осетрину, мало ли чего плели раньше люди, знахари всякие и дед тот же. С огромным усилием рыбак взял рыбину крюком на упор и почти перевалил её в лодку, готовый дать по выпуклому черепу осетра обухом. Но тут-то находящаяся в столбняке рыба резко повернулась, ударилась об лодку, и Игнатьича бросило в ледяную воду. Он начал тонуть, кто-то тащил его в глубину, а рыба продолжала биться, садить в себя и в ловца самоловные уды. И рыба и человек слабели, истекали кровью. Зачем же перекрестились их пути? Реки царь и всей природы царь - на одной ловушке. Караулит их одна и та же мучительная смерть. Пробил крестный час, пришла пора отчитаться за грехи. А главный грех Игнатьича в том, что жестоко обидел он девушку, с которой дружил в юности. И прощения он у неё не так и не выпросил, как ни умолял, ни каялся. Последние его слова, которые он смог просипеть, не владея ртом, были: «Прости, Глаша!». Больше Зиновий Игнатьич услыхал шум мотора «Вихрь». Это приближался к самоловам брат. Волна от пролетевшей лодки качнула посудину Игнатьича, ударила об железо рыбу, и она, отдохнувшая, скопившая силы, неожиданно вздыбила себя, почуяв волну. Удар. Рывок. Рыба перевернулась на живот, взбурлила хвостом, и лопнуло сразу несколько крючков. Ещё и ещё била рыба хвостом, пока не снялась с самолова, изорвав своё тело в клочья. Яростная, тяжело раненая, но не укрощенная, она грохнулась где-то уже в невидимости, буйство охватило освободившуюся, волшебную царь-рыбу.

«Иди, рыба, иди! Поживи сколько можешь. Я про тебя никому не скажу!» - молвил ловец, и ему сделалось легче. Телу - оттого, что рыба не тянула вниз, душе - от какого-то, ещё не постигнутого умом, освобождения.

Дочитав рассказ «Царь-рыба», понимаешь, что мир природы таит в себе дух справедливого возмездия. О нём взывает страдание Царь-рыбы, израненной человеком. «Царь-рыба» написана в открытой, свободной, раскованной манере, осердеченной мыслью художника о самом личном и кровном. Прямой, честный, безбоязненный разговор о проблемах актуальных, значимых. О них спорят учёные. Над ними думают проектировщики. Проблемах народного масштаба: об утверждении и совершенствовании разумных связей современного человека и природы, о мере и целях нашей активности в «покорении» природы. Сама жизнь ставит эти проблемы.

Как сделать, чтобы, преобразуя землю, сохранить и приумножить земное богатство? Обновляя, спасти и обогатить красоту природу? Как избежать, не допустить печальных последствий неразумного посягательства на естественные законы природы - колыбели человека? Это проблема не только экологическая, но и нравственная.

Осознание её серьёзности, по Астафьеву, необходимо каждому, чтобы не истоптать, не повредить и не ожечь природу и себя огнём бездушия и глухоты.

Писатель утверждает: кто безжалостен, жесток к природе, тот безжалостен, жесток и к человеку. Страстный протест вызывает у писателя бездушно-потребительское обращение с природой. До сильного живого образа вырастает в повести образ браконьерства - хищнического поведения человека в тайге, на реке. На людях, их судьбах, страстях и заботах сосредоточено главное внимание автора. В повести много героев. Разных. Добрых и злых, справедливых и вероломных, «работников рыбнадзора» и «браконьеров». Писатель не судит их, даже самых закоренелых, он заботится об их душевном исцелении.

Автор выступает с позиции добра, гуманности. В каждой строке он остаётся поэтом человечности. В нём живёт необыкновенное ощущение цельности, взаимосвязанности всего живого на земле, настоящего и будущего, сегодняшнего и завтрашнего.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

КАЛУЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

УНИВЕРСИТЕТ им. К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО

Филологический факультет

Кафедра литературы

специальность: Русский язык и литература

Особенности мифопоэтики В. Астафьева по произведениям: «Царь - рыба» и «Ельчик - бельчик»

Калуга, 2012

Введение

Сейчас пришло время говорить об экологическом воспитании каждого человека, об ответственности за сохранение чистоты воды, воздуха и земли. А что оказывает большее влияние не только на отдельного человека, но на социум, чем литература?

Нам не привыкать к потерям, но только до тех пор, пока не настанет момент потерять природу, - после этого терять уже будет нечего.

«Природа - дом родной. А что с другой стороны имеем? А имеем покорение природы. А природа, она покуда терпит. Она молчком умирает, долголетно. И никакой человек не царь ей, природе-то. Не царь, вредно это - царем-то зваться. Сын он ее, старший сыночек. И писатели - фантасты предупреждают нас о том, что может случиться с человечеством, если оно не изменит своего отношения к природе: либо на планете произойдёт катастрофа, либо планета станет катастрофой.

Стоит лишь поменять отношение к природе в лучшую сторону, и она поможет в ответ: успокоит нервы звуками, одарит плодами и создаст все условия для безопасной жизни в ее недрах. Окружающая среда не злится, она использует любой шанс начать мирное сосуществование с человеком, в отличие от него самого.

Цель моей работы - выявить главные проблемы, изображенные Астафьевом в произведениях «Царь-рыба» и «Ельчик-Бельчик» и проанализировать мифопоэтику этих произведений.

Мне предстоит ответить на вопросы: с помощью каких литературных приемов автор показывает нам свою точку зрения? Видит ли автор одну только мать в природе или что-то большее? Наказывает ли природа своих «детей» или они сами приносят себе наказание?

Для ответа на эти и многие вопросы я и выполняю мою работу, которая поможет мне ответить на все эти и другие вопросы.

Основная часть

В русской литературе советского периода, взаимоотношение человека с природой часто изображались в соответствии с тезисом тургеневского Базарова «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Долгое время каждый с гордостью произносил: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек...». Так если много - значит ли это, что природные богатства не надо беречь? Безусловно, люди сегодня сильнее природы, и перед их ружьями, бульдозерами и экскаваторами она устоять не может.

Ребенок приходит в этот мир беззащитным и доверчивым. Он делает первые шаги по траве и верит, что земля прекрасна, что люди добры, а жизнь - это счастье. Ребенок еще не знает, что трава под его ногами давно стала ядовитой, земля испускает радиоактивные лучи, а в небе - озоновые дыры. Мы видим, чувствуем, что пришла беда. Мелеют реки, истребляются леса, в городах все труднее дышать. Колокол тревоги звонит над Байкалом, Ладогой, Аралом. На пороге экологическая катастрофа. Что же с нами случилось? К чему идем? Эти вопросы волнуют и писателей.

Важнейшее место в ряду писателей второй половины 20 века, на знамени которых написано: «Люди! Берегите природу!»- занимает Виктор Астафьев. Все его произведения проникнуты страстным призывом беречь природу и человека. Наибольшей эстетической силой и философской глубиной проникновения в суть этой проблемы отличается его произведение «Царь-рыба»- раздумья писателя о родных местах, о Сибири и ее морях, о ее природе. Пожалуй, впервые после леоновского «Русского леса» тревожное слово в защиту родной природе прозвучало с той страстностью, справедливо сказано в редакционном заключении журнала «Литературное обозрение», подводившем итоги широкой дискуссии по книге.

Сам писатель так определил интенцию своего произведения: «Всем строем своей повести я хотел сказать читателю: настало время хранить, а еще вернее - охранять природу. И если нельзя не тратить, то делать это надо с умом, бережно…Тут, как нигде, со всей наглядностью ясно, что защита природы - это глубоко человеческая задача, если хотите, это защита самого человека от нравственного саморазрушения». С этих слов начинаем изучение произведения.

«Царь-рыба» не повесть в строгом смысле, но и не цикл рассказов. Изобилие жизненного материала не подчиняется здесь строгим принципам жанрового и стилевого отбора. Перед нами своеобразный комплекс художественных форм, по собственному определению автора «повествование в рассказах». Здесь и элементы лирической прозы, и сюжетный сказ, и путевой очерк, и целостная зарисовка характера, развернутые описания обычаев, сцены быта, динамичные жизненные события и символические обобщения. Многоголосье жизни не признает стилевых, жанровых, композиционных рамок. И писатель стремится писать не определенным стилем, а этим «многоголосьем», с его выразительной неупорядоченностью, подвижностью и возникающими контрастами между разными ритмами и способами повествования.

«Царь-рыба» - произведение многоплановое и масштабное. Вольно и могуче разместился здесь мир величественных сибирских рек, необъятной тундры и тайги с ее «космической пространственностью». А в этом мире - бурлящий людской водоворот, который выплескивает на поверхность самые разнородные человеческие характеры и судьбы.

В произведении есть единое и цельное художественное пространство: действие каждого из рассказов происходит на одном из многочисленных притоков Енисея. А сам Енисей назван автором «рекой жизни».

Образ «река жизни» уходит своими корнями в славянскую мифологию: у некоторых народов он как и «древо жизни» был наглядным воплощением устройства бытия, космогонии мира.

Вся структура образов книги выдержана В. Астафьевым в одном ключе: человека он видит через природу, а природу через человека. Так, ребенок ассоциируется у него с зеленым листком, который «прилепится к древу жизни коротеньким стерженьком». А образ матери ребенка превращается под пером писателя в образ Древа, питающего свой Росток: «Вздрогнув поначалу, от жадно, по-зверушечьи, давнувших десен, заранее напрягшись в ожидании боли, мать почувствовала ребристое, горячее небо младенца. Распустилась всеми ветвями и кореньями своего тела. Гнала по ним капли живительного молока, и по раскрытой почке сосца оно переливалось в такой гибкий, живой, родной ручеек».

Шумную речку писатель напрямую сравнивает с человеком: «Бедовый, пьяный словно новобранец с разорванной на груди рубахой урча, внаклон катился поток к Нижней Тунгуске, падая в ее мягкие материнские объятия».

Подобные ассоциации, параллели, уподобления пронизывают всю книгу, становясь важной чертой ее поэтики и обнажая мировидение писателя. Астафьев напоминает нам, что человек и тварный мир едины, и разрыв этих связей неизбежно приведет к катастрофе. «На одной картинке катастрофа жизни изображена - завод с трубой на берегу, из него мазут потоком в реку хлещет, осетры, окуни, лещи, судаки кверху брюхом плавают, раззявили рты, испускают дух» (не знаю как у вас, у нас по тексту нельзя выделять, уточни как у вас)

Отсюда и пафос, которым окрашено все повествование. Писатель выстраивает цепь различных образов: на первом плане браконьеры, которые безжалостно грабят родную реку «Сколько рыбы накалывается, рвет себя, уходит в муках умирать или мыкать инвалидный век - никто не ведает. Рыбаки как- то проговорились - верная половина. Но и та рыба, которая уцепилась, сильно испоротая, замученная водой, скоро отдаст богу душу». Но есть здесь Гога Герцев, который калечит души встречающихся ему на пути одиноких женщин. Наконец, браконьерами автор считает и тех государственных чиновников, которые так спроектировали и построили на Енисее плотину, что загноили великую реку.

Писателя до боли волнуют взаимоотношения человека и природой. Кто ты, человек,- хищник или добрый друг природы? - вот вопрос, который стоит в произведении в качестве центрального, объединяя в единое целое весь разнородный жизненный материал. Герои повествования делятся на две группы. С одной стороны - люди, страстно влюбленные в природу, для которых она, несмотря ни на что, все равно остается любимой матерью, а с другой - бездушные потребители природы, для которых она не мать, а что- то отчужденное, что-то такое, от чего надо лишь побольше урвать.

Центральным героем произведения является образ самого автора, лирического героя. На всем протяжении повествования перед нами предстает истинный и искренний друг природы, чувствующий ее неотделимость от человека, испытывающий к ней чувство сыновней любви и гордости. Лирический герой видит и чувствует природу в ее разнообразных проявлениях. « Мне так хотелось описать рыбу, бьющуюся на крючке, слепо бунтующую, борющуюся за себя, воспеть азарт лова, вековечную радость добытчика. Нечего было воспевать, угнетало чувство вины, как будто при мне истязали младенца иль отымали в платочек завязанные копейки у старушки». Здесь и описание капли росы, завершающееся философским размышлением о смысле жизни, тайнах мироздания, и подробный рассказ о прожорливой, все выжигающей на своем пути тле, и повествование о цветке саранке, просиявшем среди прибрежного разнотравья. Любовно выписанные пейзажи настолько правдивы и полны жизни, что мы, как наяву, видим «непорочно белеющую тундру», ощущаем тишину «вечерней тайги, слышно лишь младенчески чистую душу ее», улавливаем запах «увядающего леса», шелест «обескровленной северной травы».

Писателю чуждо благоговейно - сентиментальное отношение к природе. У нее грозно лицо для тех, кто приходит к ней за добычей. Она суровый и строгий экзаменатор, который вершит свой суд над людьми, отделяя зерна от плевел. Но она также источник оптимизма, от нее идет чувство нетленности жизни, ее прочности, ее вечности. Доверять природе, ее мудрости призывает лирический герой. « Нам только кажется,- пишет автор, - что мы преобразовали все, и тайгу тоже. - Нет, мы лишь ранили ее, повредили, истоптали, исцарапали, ожгли огнем… Мы внушаем себе, будто управляем природой и что пожелаем, то и сделаем с ней. Но обман этот удается до тех пор, пока не побудешь с нею и не поврачуешься ею, тогда только поймешь ее могущество, почувствуешь ее пространственность и величие». Как никто другой из современных писателей Астафьев возвращает нас к чувству могущества природы, бесконечности ее бытия, к чувству, которое способно вдохнуть в человека «уверенность в нескончаемости мироздания и прочности жизни».

Недаром вспоминаются автору старики, которые всю жизнь прожив на Енисее» просили вынести их на волю перед кончиной… Может звала, толкала человека к реке потребность удостовериться, что за его жизнью продлиться жизнь, нескончаем будет бег реки, рев порога, горы и лес все также непоколебимо будут стоять, упираясь в небо сила полнит силу, уверенность в нетленности жизни помогает с достоинством уйти в иной мир». Природа возведена здесь на уровень высших и вечных ценностей. Ее можно ранить, повредить, истоптать, но нельзя уничтожить, не уничтожив самой жизни на земле.

Писатель с горечью и гражданской страстностью говорит о последствиях, к которым приводит торопливость или непродуманность в решении государственных задач. Например, строительство гидростанций без перспективного расчета водного баланса приводит к умиранию рек, рыбы, зверья: « Кто будет спорить против нужности, против пользы для каждого из нас миллионов, миллиардов киловатт? Никто, конечно? Но когда же мы научимся не только брать, но и отдавать, когда научимся охранять свой дом, как хозяева?»

Так в сцеплении картин, эпизодов, мыслей в произведении выявляется образ лирического героя повести - рачительного хозяина, мудрого и чуткого друга природы.

Галерея положительных героев произведения - людей честных, мужественных, гуманных - разнообразна. Именно таков старый бакенщик Павел Игоревич из рассказа. «Туруханская лилия». Он относится к тому типу людей, которые сами все отдают, вплоть до души, «отдают больше, чем берут», и всегда слышат даже молчаливую просьбу о помощи. Таковы бескорыстные рыбинспекторы Семен и Черемичин; брат автора Коля, человек мягкий, честный и открытый; механик парохода Парамон Парамонович, который поддержал Акима, открыл ему глаза на людей; рыбацкая артель поселка Боганида и ряд других.

Особо следует сказать о матери Акима. Доброта и доверчивое отношение к жизни - доминирующие черты ее характера. Она, по точному определению окружающих «была и осталась девочкой- подростком по уму и сердцу». В ней, как в природе, подчеркнута стихия материнства. Понятие «природа - мать» неожиданно и своеобразно конкретизировано в этой простой безымянной женщине. От нее, бесхитростной, самоотверженной труженицы, передается детям - Касьянке и Акиму - та внутренняя и доверчивость к людям, которые они сохраняют всю жизнь.

Особое место в галерее положительных героев «Царь-рыбы» занимает образ Акима. Он фигурирует в пяти рассказах из 10-ти, входящих в книгу: «Капля», «Поминки», «Туруханская лилия», «Уха в Боганиде», «Сон о белых горах». Фигура этого охотника и рыбака, мудрого хранителя и преобразователя природы, вырастает в книге до большого художественного обобщения. Рисуя его, автор отнюдь не идеализирует этого персонажа. Невзрачный вид, с жестами и поступками, в которых проявляется натура неуравновешенная и наивная,- таким предстает перед нами этот герой.

Однако, по мере того, как мы ближе узнаем Акима и его жизнь, коротая подробно развертывается на страницах книги - от полуголодного детства в поселке Боганида до спасения городской девушки Эли в туруханской тайге,- все явственней высвечивается в нем многие прекрасные качества трудового человека, хозяина тайги, чувствующего себя наедине с нею, как дома.

В каких бы крутых ситуациях Аким ни оказывался и как бы ни был подвержен различным соблазнам, неизменно в его поведении верх одерживает честность и великодушие, совестливость и мужество. Как старший в семье, он спасает от голода своих сестер и братьев («Уха на Боганиде»), так же самоотверженно спасает чужую ему Элю. Сам Аким говорит о себе, как бы оправдываясь: «Культуре я учился на Боганиде, да на «Бедовом», да среди шоферни». На самом деле это была высокая культура чувств трудового человека. Аким вырос среди людей с трудной трудовой жизнью, среди лишения и нужды, но со своими нравственными правилами, в которых главное - труд и солидарность, доверие к жизни, человеческая простота и доброта. В нем неистребимо живет воспитанная еще рыбацкой артелью на Боганиде готовность придти на помощь человеку. Он искренне заботится о заболевшем Парамоне Парамоновиче, становится в нужную минуту нравственной опорой для Петрухи, своего напарника по геологической партии. Нелепую и случайную гибель Петрухи он переживает как личную трагедию. Но полнее всего душевные качества Акима раскрываются, когда он спасает Элю. Для этого он не жалеет себя: «Главное - человека спасти», - считает он. Совершенный Акимом подвиг спасения девушки - это естественное проявление свойственного ему чувства человечности и стремления быть в ответе за все живое. Именно этим прежде всего дорог и близок автору Аким. В настроениях, взглядах его выражены многие авторские мысли.

С другой стороны, создавая образы браконьеров: Командора, Грохотало, Утробина, Гоги Герцева - людей по-своему волевых, сильных - писатель показывает, как хищническое отношение к природе деформирует, уродует душу, нравственный мир, опустошает их чувства.

Необузданность и дикая сила характеризуют Командора, одного из браконьеров, изображенных в повести. Он своеволен и жесток даже с близкими, неукротим в пьянстве, рвач на реке. Сильнейшую трагедию Командора показывает писатель в рассказе «У золотой карги»: любимая дочь Командора Тайка была сбита машиной, за рулем которой сидел пьяный шофер. Командор не несет прямой вины за смерть дочери - он в это время, как обычно, занимался на реке браконьерством. Но отраженно зловещая тень преступления лежит и на Командоре: он в своих пьяных загулах, рвачестве сродни тому шоферу, «сухопутному браконьеру», под колесами машины которого погибла Тайка.

Писателя волнует философско-нравственная сторона проблемы «человек и природа». Это хорошо видно по рассказу «Царь-рыба», который дал название всей книге и является своего рода ключом к постижению его основной мысли. Герой рассказа Зиновий Утробин - браконьер «высшего класса». Все его зовут вежливо и чуть заискивающе - «Игнатьевичем» за удачливость, за то, что у него золотые руки механика- самоучки, за то что он ловит рыбу лучше и больше всех, не попадаясь рыбнадзору. Но вот однажды Утробин оказывается жертвой своей преступной страсти. На изготовленный им самолов попался гигантский осетр, царь-рыба.

Жадность не позволяет ему отпустить царь-рыбу, хотя он помнит завет деда: поймав царь-рыбу, бережно отпусти ее. Стремясь выудить рыбу, Утробин запутался в крючках и сам оказался пойманным на самолов. Чем решительнее он пытается выпутаться из снасти, тем сильнее крючки впивались в его тело.

Поединок человека с рыбой в произведении Астафьева внешне напоминает аналогичную сцену в новелле Э. Хемингуэя «Старик и море». Однако замысел писателей диаметрально противоположен. Если Хемингуэй выявляет огромные резервы воли и мужества человека, то под пером В. Астафьева этот сюжет заключает в себе идею роковой беды и возмездия, которые постигают человека за хищническое обращение с природой. По мере того, как развертываются перипетии этого поединка, его чисто житейский смысл отступает на задний план. Рассказ обретает глубинную смысловую емкость. Поединок между рыбой и ее ловцом становится воплощением драматизма отношений природы и человека. Утробину царь-рыба кажется оборотнем, темной силой, с которой надо заключить договор. Он торгуется с ней о плате за спасение, кается в грехах, которые вызволяет из тайников памяти разбуженная совесть. А между тем в рыбе нет никакой враждебности к человеку. Плотно и бережно жмется к Утробину толстым и нежным своим брюхом царь-рыба, рыба-мать, несущая в себе миллион икринок. « Что- то женское,- замечает автор,- было в этой беременности, в желании согреть, сохранить в себе зарождающуюся жизнь».

В этом эпизоде наглядно проявляется изначальная, бесхитростная доверчивость природы. Она словно взывает к высшему существу - к человеку. А человек видит в ней только добычу. Израненная, сорвавшаяся, наконец, с крючка царь-рыба уходит в темную глубь вод, обреченная на гибель. Но и чудом спасшийся Утробин стал инвалидом: «В краевой больнице с трудом спасли ему жизнь, но отняли ногу». Это возмездие за варварское отношение к природе.

Образы браконьеров в книге далеко не однородны. Если Командор, Грохотало, Дамка и им подобные - примитивные хищники и потребители, то недавний выпускник Томского геологического института Гога Герцев - браконьер духовный. Гога многое умеет: бить шурфы, хорошо плавать, метко стрелять. Он мог быть и слесарем, и электриком, и охотником, но его пренебрежение к людям, к духовному содержанию человеческой деятельности привел к оскудению личности. Герцев супермен. Он презирает людей, жесток и равнодушен к ним. «Плевать мне на старух, на калеку этого грязного! Я сам себе бог!». Не случайно он изучал Ницше. Ему ничего не стоит от скуки растоптать судьбу библиотекарши Лидочки, оскорбить гражданские чувства Коряги - деревяги, из фронтовой медали которого Гога сделал себе блесну. По его вине едва не погибла наивная девушка, не сумевшая за внешней респектабельностью этого «свободного человека» разглядеть нутро негодяя. Гога Герцев дан в сопоставлении с Акимом. Это два типа современного молодого человека, соотнесенность которых рельефно очерчивает позицию автора. Акима и Гогу разделяет полярность взглядов на жизнь, на людей. «Гога,- пишет автор,- не считал людей ни друзьями, ни товарищами, он сам по себе и для себя жил, Акиму же любой человек, в тайге встреченный, - свой человек».

Многообразны приемы писателя, стремящегося выявить социальную природу, нравственную суть Гоги. Это современный мещанин, и автор, рисуя портрет Герцева, показывает внешние культурные манеры, способные ввести в заблуждение неопытного человека, обнажает в нем отвратительную сущность социального иждивенчества, жестокости, эгоизма. Писатель развенчивает философию эгоцентризма таких людей и показывает, что она неизбежно приводит человека к гибели, прежде всего духовной, а подчас и физической, как это случилось с Гогой. Поэтому и смерть Гоги в тайге не вызывает у читателей ни сострадания, ни грусти.

Сила художественного изображения Астафьева такова, что основная идея книги - идея бережного, гуманного, разумного отношения к природе - естественно и органично пронизывает систему образов, всю художественную ткань произведения, заставляет читателя эмоционально сопереживать и безоговорочно становиться на позицию автора.

В. Астафьев, был, несомненно, религиозен в своих воззрениях на мир. Бог для писателя - Создатель человека и природы. Но современный человек по отношению к природе - предатель, разоритель, губящий природу и тем самым самого себя. «Боже, Боже, как любовно, как щедро наделил ты эту землю лесами, долами и малыми спутниками их украшающими, вся Божья благодать человеку дана, исцеляйся ею, питайся, красуйся средь этакой благодати.

Да куда там, топчут, жгут или бросают благодатное добро и дохнут в городах твари Господние без призору, догляду, природу предавшие». Так писал В.Астафьев на самом исходе 20 столетия в своих лирико-философских и лирико - публицистических миниатюрах «Затеси». Писал горько, но справедливо. Где же выход?

Не прямо, но имплицитно, т.е. в подтексте, всем строем своих мыслей он утверждает, что выход есть. Природа - это творение Божие, дар Божий человеку. Поднимая руку на природу, мы совершаем великий грех, губим самих себя. Необходимо это осознать каждому и не грешить, не отвергать творца и его Дар великий, щедрый Дар.

Для художественного воплощения экологических проблем В.Астафьев, как это видно уже из «Царь-рыбы», использует самые разные жанровые модификации. В рассказе, давшем название всей книги, наряду с конкретно- реалистическим изображением жизни, есть легенда о царь-рыбе, которую поведал когда- то браконьеру Утробину его многомудрый дед.

Еще более смело экспериментирует писатель в рассказе «Ельчик- бельчик», который явно тяготеет к жанру притчи. Исследователи определяют притчу, как «эпический жанр, представляющий собой краткий назидательный рассказ в аллегорической форме».

К жанру притчи обычно относят басни, дидактико-аллегорические рассказы, притчеобразные сказания и повести. Рассказ «Ельчик-бельчик» занимает промежуточное положение между притчеобразной повестью и дидактико-аллегорическим рассказом. Писатель сохраняет здесь два основных элемента жанрового содержания притчи: назидательность и аллегоричность. Но они своеобразно трансформированы в соответствии со стилевой и особенно повествовательной манерой В. Астафьева.

В отличие от традиционной притчи в «Ельчике-бельчике» развернутая повествовательность не менее важна, чем моральный вывод. Отсюда в произведении разнообразие повествовательных приемов: диалог и ориентацией на устную речь, монологи, несобственно-прямая речь, композиционная смена точек зрения. Все эти приемы служат субъективации авторского слова и делают образ автора - повествователя одним из важных образов произведения.

В. Астафьев расширяет по сравнению с каноническим жанром притчи и сюжетное пространство своего произведения. Его основная сюжетная линия связана с историей жизни ельца («ельчика-бельчика»), - небольшой рыбы из семейства карповых. Автор прослеживает его судьбу от превращения икринки в малька, до самостоятельной жизни и появления собственного потомства.

Однако писатель периодически отходит от этой основной сюжетной линии и обращается к другим темам, прежде всего к художественно - публицистическому изображению деятельности человека, в результате которой уничтожается среда обитания, где живет ельчик- бельчик. Он также вводит в повествование и других персонажей. Так, достаточно много места отведено писателем истории щуки-подкоряжницы, существа невежественного, нахального, считающего себя вправе поучать других.

Эпизоды, не связанные непосредственно с изображением главного героя, включается в общую картину тварного мира природы, в котором люди и рыбы составляют единое целое. В этом жестоком мире беспомощные ельцы уповают на помощь свыше, «молятся рыбьими словами своему рыбьему богу и просят его о том, чтобы он сохранил их души и тела, продлил их жизнь». Их враги - люди также одновременно и сильны, и слабы.

В притче Ельчик-бельчик раскрывается проблема, которую можно выразить стихами А. Передреева:

Всё беззащитнее душа

В тисках расчётливого мира,

Что сотворил себе кумира

Из тёмной власти барыша.

Всё обнажённей его суть,

Его продажная основа,

Где стоит всё чего-нибудь,

Где ничего не стоит Слово

Все острее становится проблема отношения природы и человека. Даже крохотный Ельчик-бельчик, крича в восторге «Как прекрасна жизнь! Как прекрасно солнце! Как прекрасна наша река!», уже с малых лет знал, что кроме щуки-подкоряжницы и остальных водных пожирателей для него существует более опасная угроза - человек. Щука - подкоряжница в разговоре с вьюном называет человека «наш ворог - рыбак», хотя хищных рыб она этим словом обходит. Также повествуемая история Белоглазки, о том, как вся ее семья угодила в рыбью сеть: « Весной, идя на икромет и ничего не видя в мутной воде, ее родная стая целиком и полностью угодила в сеть. И Белоглазка угодила. Быть бы ей посоленной в деревянной вонючей бочке, но чайки-вертухайки кормились возле рыбаков, выдергивали из сети рыбок, воровали, точнее сказать; какая-то чайка, скорее всего почекутиха, выкрала и ее, Белоглазку. Но кто-то или что-то обжору-воровку напугало, или она позвать хотела подругу, раскрыла рот и выронила смятую, почти безжизненную Белоглазку в воду. Теряющую серебряную чешую, со слепленными жабрами, с открытым ртом и смятыми крылышками, Белоглазку утащило в затопленные кусты, где она и отдышалась маленько, не была найдена хищниками и по совету благородного трудяги-подкаменщика подалась на излечение в этот исцеляющий ручей.» Горе Белоглазки усилило то, что она не смогла оставить потомство, и тяжело переживала свое неудавшееся материнство. Ругается с рыбаками щука - подкоряжница, жалуясь на все людские грехи по отношению с рыбьему миру: «Макрель он ловил! Акулу капитализма! Ты вот акулу, выросшую в водах социализма, излови! Здесь вон нефть кругами ходит, лесом дно реки устелено, машинные колеса, банки, всякое военное железо на дне валяется, гондоны, утопшие пьяные трудящиеся плавают и совсем не морально, а натурально разлагаются. Браконьер сетки мечет, бреднем гребет, острогой целится, порошком травит, динамитом глушит! А мы живе-ом!».

Человек умудряется вредить рыбьему миру не только уничтожением рыбы, браконьерством, но и более варварским способом - сливом фабричных отходом, чем отравляет реку от истока до устья: «Вверх по реке стоят маргариновый, дрожжевой и каустиковый заводы, льнокомбинат там стоит, на окраине райгородишка межраймашремонт находится, несколько свино- и скотокомплексов, какая-то пропарка, какие-то трубопроводы и просто трубы, пускающие грязь, пар и горячую воду, школы, дома, санатории - все-все они испражняются в реку всяческой дрянью, неиссякаемой нечисть». В своих рассуждениях рыбы обвиняют человека в необиходности, неопрятности, называют человека грязным и вонючим. С течением времени рыбы в реке становится все меньше и меньше, и если какая - то рыба и продолжает жить в реке, то ее икра воняет керосином, так что человек не может ее есть, и тешит себя рыбалкой «для ублажения души». Всякая рыба стремится уплыть в океан, целые виды рыб исчезают, где-то нашли рыбу с двумя сердцами и без единого глаза. И все это благодаря человеческому прогрессу. Человек стремиться создать себе максимальные удобства, совсем не задумываясь об их последствиях. Он губит мать, которая его вырастила и выкормила и своих братьев меньших, которые должны помогать человеку существовать, а человек должен знать меру в этой помощи. Человек усугубляет жизнь таким практически беззащитным рыбкам, как Белоглазка, Ельчик-Бельчик, которых и так со всех сторон окружают водные враги, стремясь набить свое брюхо до отвала или сожрать чужое потомство. Не зря автор заканчивает свою притчу словами, которые передают главный смысл: «Природа-мать, смилуйся над ними», ибо в закаменелом сердце человека нет ни капли милости и сострадания к этим крохотным живым существам, которые так же как и люди радуются солнечному свету, молятся рыбьему Богу и задумываются над смыслом жизни.

Мифопоэтика - раздел поэтики, изучающий мифологические структуры и образы в произведениях индивидуального творчества. Методология мифопоэтики обоснована для изучения эпических текстов, которые, в отличие от философской прозы, свертывающей содержание до мифа, развертывают миф в содержании. Сам термин «мифопоэтика» имеет сегодня двойное применение. Во-первых, это наименование объекта изучения: архетипическое и символическое в произведении и его составляющих: композиции, сюжете, образах.

Во-вторых, мифопоэтика - это название метода литературоведческого анализа, который направлен на изучение этих явлений. В отечественной науке он активно стал применяться в 60-е гг. XX

В русском фольклоре образы из мира природы: былиночка, ракита, береза - связаны с мифологией, обрядами и традицией песенного бытования. Астафьевская тайга, царь-рыба, капля через фольклор приобретают священные свойства. Олицетворение придает природному образу символическое и сакральное звучание.

Особое место в структуре «Царь-рыбы» занимает сам образ природы. Это не только путь, на котором испытываются нравственные принципы персонажей, их моральная стойкость и душевная щедрость. Образ природы имеет и самостоятельное значение как равноправный, а может быть, и главный герой повествования.

Через все творчество писателя проходит мотив «река - спаситель-погубитель». Енисей «забрал» у автобиографического героя «Последнего поклона» и «Царь-рыбы» мать, и поэтому он «погубитель». Но он же несет людям «пропитание» и красоту, и потому он «кормилец». Он может казнить и миловать, и в этом его сакральная, почти божественная функция в повести, связывающая его и с образом Царь-рыбы - одним из наиболее ярких и сложных символических образов «экологической» прозы 70-х годов.

Ситуация изображается Астафьевым и в конкретном, детальном видении и насыщается символическим смыслом. В образе царь-рыбы ощущается древний фольклорный слой, связанный с русскими сказками и преданиями о могучей рыбе (кит, щука), обладающей чудесными возможностями, плодотворящей силой, умеющей исполнять все желания (золотая рыбка). На ней держится земля, все мироздание, с ее смертью наступает катастрофа, вселенский потоп (кит). «Когда кит-рыба потронется, тогда мать-земля всколебается, тогда белый свет наш покончится».

Именно этот фольклорный мотив - «рыбы, на которой держится вся вселенная и которая всем рыбам маги», - является в произведении Астафьева ведущим и символизирует природу, ту естественную основу жизни, без которой не может существовать человек, и вместе с ее истреблением обрекает себя на медленную мучительную смерть. «Словно ведая, что они повязаны одним смертным концом, - замечает автор, - рыба не торопилась разлучаться с ловцом и с жизнью, рулила хвостом, крыльями, удерживая себя и человека на плаву...»

В главе «Туруханская лилия» привлекает естественной красотой, робкой прелестью северная лилия, а не южная родственница «валлота прекрасная» с ее «горластой роскошью, назойливой яркостью». Тем же этическим и эстетическим постулатам отвечает и образ Павла Егоровича, глаза у которого «спокойно светились таежным, строгим снегом», а вся натура вызывала «ответное доверие».

Многоликие отдельные главы повествования объединяются ключевым образом Царь-рыбы. Царь-рыба, этот огромный и красивый осетр составляет один ряд с верной собакой Бойе, с туруханской лилией, с тайгой и населяющими ее охотниками, крестьянами, рыбаками, с автобиографическим героем. Поэтому и ее спасение (как и спасение Игнатьича) и символизирует торжество жизни, спасение природы, а значит, и самой жизни от погубления человеком. Царь-рыба превращается в образ универсальный, «всеобъемлющий», объединяющий все главы, сопрягающий противоречивые чувства, мысли, события, персонажей в единое лирико-публицистическое и сказово-лирическое повествование о том, как и почему «забылся в человеке человек».

С помощью образа Царь-рыбы писатель переводит злободневную для того времени тему борьбы с потребительством и жадностью в разряд если не вечных, то традиционных для русской словесности. А капля - символ хрупкости, красоты и величия природы.

На эпическом уровне повествования олицетворением духовного родства человека с окружающим миром является образ Акима. Аким представляет собой попытку дать воплощение идеала в представлении В. Астафьева. Ему присуще обостренное чувство единородства природного и человеческого миров. А в образе Герцева автор обличает эгоцентризм и индивидуализм.

Красногубый цветок, в глуби граммофончика притушенный бархатисто-белым донцем, засыпанным пыльной нежданно теплой на взгляд изморози, напоминал сказочно цветущий кактус из заморских стран. Какое единство картины! Поэзия цветка не утрачена, когда рядом, вослед приводится информация, почерпнутая из справочников, о саранке, о цветке, так поразившем и восхитившем автора. Такое слияние разных и подчас далеких стихий в единстве художественного впечатления оказалось возможным потому, что и повести человек с его делами и чувствами, тоской и верой поставлен на всех перепадах жизни. Все, что его касается, к чему ни устремятся его рука и мысль, становится явлением искусства.

Саранка как будто и не цветок, а пушистый птенец, что-то живое. И чем-то он, по-моему, даже внешне напоминает Акима. Именно Аким и увидел его еще мальчиком, ранней весной, истощенный страшной голодной зимой, когда он мог думать только о чем-нибудь съестном. Казалось бы, ничего не должен замечать вокруг, но увидел этот цветок с льдинкой в середине и забыл обо всем, кроме этого чуда стойкости. Судьба цветка чем-то напоминает судьбу северного человека. Он побеждает вечный холод мерзлоты, вбирая в себя тепло мира, солнца, хранит его и передает семенам... «Каждую весну всходили и освещали холодную полуночную землю цветки с зеркальной льдинкой в венце».

«Тема красоты в «Царь-рыбе» пронизывает все повествование, раскрываясь в образах природы, человеческих взаимоотношениях, любви. Она противостоит теме браконьерства, бездуховности. Это вечное в жизни и литературе противостояние особенно остро и резко воспринимается в наши дни, когда размах нерадивого отношения к природе становится все более масштабным, а красота естественного бытия все более хрупкой, беззащитной. Астафьев говорит не об отдельных фактах, а о массовом покушении на природу. И как всегда, в переломные исторические ситуация, очень многое зависит от «человеческого фактора», от каждого гражданина, нравственная суть которого определяет исход битвы.

Природа у В. Астафьева олицетворяется с женщиной (глава «Царь-рыба»), они являются животворящим началом, и если человек посягает на природу и женщину, то он погибает, потому что человек связан с природой не только материально, но и духовно.

Царь-рыба по выразительности своей, по символическому наполнению может быть соотнесена с образом терпящей бедствие, но оттого не менее величественной сибирской тайги. Но существует и неявное трагедийное созвучие этого образа с судьбой Акима. Обречены в схватке с «браконьерами» - речными и «сухопутными» - оба, несмотря даже и на явные победы. Царь-рыба уходит в темную глубь Енисея, пронзенная смертоносными крючками.

В. Астафьев показал в притче «Ельчик- Бельчик» аллегорию на самого человека. Автор в деталях описывает рождение рыбок, то, как они придумывают себе имена, наставления родителей. Также с Ельчиком - Бельчиком происходит типичная для человека история, когда он отбился от семьи по причине смелости и очень пострадал, крича: «Все! Конец! - подумал Ельчик бельчик, - доигрался, добаловался! Мама! Папа!». Также очень жизненны наставления

Бычка - подкаменщика Ельчику-Бельчику: «А по реке больно-то не шляйся. Здесь знаешь сколько всевозможной твари? И все хотят кого-нибудь поймать и слопать. Сунься вон в протоку, там, в траве речной пират - щука-подкоряжница - так и ждет, кого бы схватить и заглотить. Под листиками кувшинок ребята-окушата дежурят. Эти бандой окружат да так погонят, дай бог ноги. Они с хохотом, улюлюканьем охотничают, как на футболе». Так же как и у людей, родители отправляют Ельчика-Бельчика в санаторий, для того, чтоб он подкрепил свои силы и полечился целебными водами. Там же Ельчик - Бельчик встречает свою первую любовь, мысля человеческим манером:

«Что я, инвалид и калека, могу значить по сравнению с такой красавицей?» А Белоглазка, как типичная женщина, разочаровавшаяся в мужчинах, заявляет Ельчику - Бельчику об ответственности и еще очень многих человеческих недостатках мужчин. Автор подчеркивает, что мыслит Белоглазка, как истинно эмансипированная женщина. В подтверждение своей точки зрения хочу указать на то, что рыбы имеют собственную религию, представительницу власти (щуку - подкоряжницу), подлецов-блатников (ершей), подлиз (вьюнов), обожравшихся генералов (тайменей) и остальных представителей слоев «рыбного общества», которое так явно копирует человеческое. Так же, как и человек, Ельчик-Бельчик, будучи маленьким, не задумывается о его предназначении, радуясь солнцу, кусту черемухи и лакомству, позже, уже будучи взрослым, он думает: «Сложна жизнь! Ох, сложна! И напряженна». Астафьев подчеркивает «очеловечивание рыб» такими словами, как: как на футболе, рыба выглядела, как елочная игрушка, вели себя, как на сенокосе, окрас тайменя был похож на грудь с орденами, конференция, ветреные мужчины, лозунги, политика и т.д). Даже песня щуки - подкоряжници является производством блатного сленга. Те же проблемы постигают рыб, что и человека: уберечь потомство, выжить, не стать жертвой власти, удержаться на плаву, избегать отравляющих вещей и влияний. В.Астафьев с уважением и пониманием относится к главному герою притчи, ибо во всем произведении его имя пишется с большой буквы, так как автор использует в тексте прием очеловечивания.

Заключение

Произведение «Царь - рыба» является гимном борьбы за сохранность и целостность нашей природы - матушки. Губя природу, человек губит себя сам. «Царь-рыба» произвело на меня огромное впечатление, перевернуло мне душу наизнанку. «Царь рыба» и «Ельчик - Бельчик» - два спасительных источника для человеческой души. Мифопоэтика выделяется в каждом произведении очень явственно. В «Царь - рыбе» проявляются мотивы русской реки - кормилицы, матери, женщины, цветка, сопоставляемого с жизненным путем главного героя. Мифопоэтика же «Ельчика - бельчика» заключается в мастерской аллегории автора на современное общество.

Также одним из самых важных мотивов в обоих произведениях является мотив любви к природе и обличения браконьеров, губящих на своем пути все живое. Природа - мать наказывает браконьеров, страдая от их бесчеловечности. Как говорил один из героев в произведении «Царь рыба»: «Природа сама рассудит, где зло, а где добро». В обоих произведениях мы видим, что природа это не «мастерская» для человека, а живая, трепещущая и необратимая сила, с которой нельзя вступать в борьбу. В дневнике Гоги был афоризм Блаженного Августина «Люди - как черви, копошатся в трупе земли». Сколько горькой правды содержится в этом афоризме, и, несмотря на то, что Гога - отрицательный персонаж, он все же осознавал правду жизни, и пороки людей.

Об этом можно говорить очень и очень много, и, в заключение я хочу сказать, что каждый человек, прочитав эти произведения должен задуматься и сделать собственные выводы, вспомнив свое поведение во время отдыха в лесу, рыбалки или охоты.

Я считаю, что сейчас проблема, выраженная Астафьевым очень актуальна. К счастью, сейчас многие люди создают общества защиты животных и заповедники, помогая живому миру восстанавливать свои слабые силы и исправляя ошибки своих братьев.

природа человек нравственный мифологический

Список литературы

1. Гайденко В.П. Природа в религиозном мировосприятии// Вопросы философии. - 1995. - №3.

Мифы народов мира: Энциклопедия / Гл. ред. С.А. Токарев. В 2 т. Т.2. М.: Сов. энциклопедия, 1982.

Астафьев В.П. Собрание сочинений: В 15 т. Т.6. Царь-рыба. Красноярск: Офсет, 1997.

Вахитова Т.М. Повествование в рассказах В. Астафьева «Царь-рыба»: Учеб. Пособие для студентов филол. спец. вузов. М.: Высш. шк., 1988.

Курбатов В.Я. Миг и вечность. Красноярск: Кн. изд-во, 1983. С.127.

Вязмитинова Л.Г. Сантьяго // Энциклопедия литературных героев. М.: Аграф. 1998.

Нагаева А.И. Притча в художественной структуре «Царь-рыбы» В. Астафьева // Фольклор и литература Сибири. Омск, 1981.

А.П. Черников. «В судьбе природы наша судьба»

В.Астафьев «Царь рыба» М-1984.

В.Астафьев «Светопреставление»

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века: учебное пособие Смирнова Альфия Исламовна

1. Сюжет – композиция – жанр, творческая история («Царь-рыба» В.П. Астафьева)

Жанр «Царь-рыбы» В. Астафьева, определенный самим автором как «повествование в рассказах», интерпретировался в критике по-разному: как «скрытый роман» (В. Курбатов), разновидность романа, отличающаяся формой повествования (JL Якименко), роман (Н. Яновский), повесть (Н. Молчанова, Р. Комина, Т. Вахитова), «такое жанровое образование, которое ближе всего к циклу» (Н. Лейдерман). О том, как осуществлялся поиск «формы» произведения, Астафьев писал: «Друзья подбивали меня назвать “Царь-рыбу” романом. Отдельные куски, напечатанные в периодике, были обозначены как главы из романа. Боюсь я этого слова “роман”, ко многому обязывает. Но главное, если бы я писал роман, я бы писал по-другому. Возможно, композиционно книга была бы стройнее, но мне пришлось бы отказаться от самого дорогого, от того, что принято называть публицистичностью, от свободных отступлений, которые в такой форме повествования вроде бы и не выглядят отступлениями» (Астафьев 1976: 57).

Чтобы выявить жанровую сущность «Царь-рыбы», необходимо понять композиционную логику произведения, выявить ее связь с построением сюжета. Единство произведения основывается на системе сквозных мотивов, пронизывающих повествование. Первая часть «Царь-рыбы» контрастирует со второй (принцип антитезы находит у автора широкое и многообразное использование), в основу каждой из них положен свой принцип построения. Главы первой части тесно взаимосвязаны друг с другой сквозными образами (включая и образ героя-повествователя), единым местом действия , чередованием лирического и публицистического начал. Некоторые из глав «скреплены» фабульными связками (конец одной главы и начало другой), а такие как «Дамка», «У золотой карги», «Рыбак Грохотало», «Царь-рыба», сходством сюжетной «схемы» – для них характерен устойчивый тип построения сюжета, связанный с сугубо «браконьерской» ситуацией, – столкновение с рыбнадзором (или ожидание и боязнь этой встречи). В каждом отдельном случае события при сходных обстоятельствах и ситуации (браконьерский лов рыбы) развиваются по-разному. Во второй части книги главы скреплены в единое повествование образом Акима. Фрагментарность построения позволяет не последовательно излагать историю жизни Акима, а лишь высвечивать под определенным углом зрения отдельные моменты ее: детство и юность («Уха на Боганиде»), работа в геологоразведочном отряде, схватка с медведем («Поминки»), путешествие к белым горам («Сон о белых горах»).

Однако обе части произведения, контрастируя друг с другом, не изолированы одна от другой и в совокупности составляют единое целое. Фабульно главы «Царь-рыбы» соединены преимущественно хронологией жизни героя-повествователя (первая часть книги, главы «Туруханская лилия» и «Нет мне ответа» из второй части) или же Акима (вторая часть книги). Каждая из глав раскрывает особый тип взаимоотношений человека и природы. В первой – «Бойе» – рисуется тяжкое испытание, выпавшее на долю Коли и его напарников, отправившихся на Таймыр промышлять песца, но оказавшихся без общего дела. Их поход чуть не окончился трагически. В этой главе зарождаются мотивы расплаты и спасения. В главе «Капля» представлен совсем иной тип взаимоотношений и иной способ повествования. Общение с природой, ощущение своей слитности с нею дает возможность герою-повествователю почувствовать себя счастливым. Эта глава контрастирует с первой («Бойе»), Следом за «Каплей» автор поместил главу «Не хватает сердца», которая из-за цензуры не была включена ранее в повествование в рассказах «Царь-рыба» и впервые была опубликована в 1990 году как самостоятельный рассказ (Наш современник. 1990. № 8). В главе «Не хватает сердца», как и в «Капле», открыто звучит голос героя-повествователя, но по тональности эта глава антитетична «Капле»: вместо лирического тона – трагический. И начало ее свидетельствует о противопоставлении «светлого» «темному»: «После всех этих занятных историй, после светлого праздника , подаренного нам светлой речкой Опарихой, в самый раз вспомнить одну давнюю историю, для чего я чуть-чуть подзадержусь и вспомню былое, чтобы понятнее и виднее было, где мы жили и чего знавали, и почему так преуспели в движении к тому, о чем я уже рассказал и о чем еще рассказать предстоит» (Астафьев 2004: 92). Символично название главы «Не хватает сердца», так как в ней речь идет о беглых заключенных и о об одной встрече, произошедшей в конце тридцатых годов в тайге. Трагизм истории Хромого в том, что после всех испытаний, выпавших на его долю, ад покажется раем. Эта глава, как и «Сон о белых горах», представляет собой «текст в тексте», с одной стороны, внося новые акценты в осмысление главной темы и усиливая общую тональность повествования в рассказах, с другой стороны, ее включение в произведение является дополнительным «подтверждением» его композиционной логики и принципов организации художественного целого.

Следующие главы после «Не хватает сердца» – «Дамка», «У золотой карги», «Рыбак Грохотало» – посвящены изображению браконьерского лова рыбы. Они расположены по степени нарастания основного конфликта произведения, который достигнет кульминации в главе «Царь-рыба». Если Дамка – «бросовый» человечишко и, как другие чушанцы, браконьерствует, то Командор уже способен совершить убийство ради наживы, хотя некоторые проблески человеческого в нем сохранились. Грохотало являет собой крайнюю степень деградации человека.

В этих трех главах мотив расплаты , наметившийся в первой, уходит в подтекст. История пребывания Коли с напарниками на Таймыре (глава «Бойе») заключает в себе поучительный смысл и одну из важных для всего произведения мыслей: человеку не дано вступать с природой в противоборство на равных, она наказывает за это. Коля с напарниками легкомысленно переоценили свои силы и поплатились за это. Оказавшись без совместной работы (промысел), замкнутые в пространстве избушки, среди чуждой стихии, они почти теряют рассудок, будучи не в силах изменить свою участь, нарушить тягучее безмолвие вокруг, прервать бесконечно тянущееся, почти остановившееся для них время, воспротивиться медленному затуханию их жизни, близки к совершению убийства, но спасаются заботой о «ближнем» – заболевшем Коле. Через пробуждение в человеке человеческого к нему приходит спасение. Так реализуется в главе мотив спасения.

Дамка, Грохотало и Командор – каждый по-своему расплачиваются за избранный образ жизни: один утрачивает собственное имя и приобретает взамен собачью кличку, другой вынужден жить вдали от родины и родных и всю жизнь тосковать о них, будучи лишенным возможности вернуться туда; третий, Командор, теряет по вине «сухопутного браконьера» свою любимую дочь Тайку, единственное создание, на которое «откликалась» лучшим в ней ожесточившаяся душа Командора. В центральной для всей книги главе «Царь-рыба» мотивы расплаты и спасения получают дальнейшее развитие и открыто реализуются в судьбе Игнатьича, насыщаясь философским смыслом благодаря притче, положенной в основу главы.

В заключительной главе рассказывается о разных видах браконьерства. Место главы «Летит черное перо» в качестве финальной в первой части вполне закономерно. Не случайно в отдельном издании автор поменял ее местоположение. В журнальном варианте она шла после главы «Поминки» перед «Туруханской лилией» (по очерковому характеру главы «Летит черное перо» и «Туруханская лилия» близки друг другу). В главе «Летит черное перо» подводится своего рода итог теме браконьерства и звучит предостережение, выраженное, в отличие от главы «Царь-рыба», в форме прямого авторского обращения: «…Страшусь, когда люди распоясываются в стрельбе, пусть даже по зверю, по птице, и мимоходом, играючи, проливают кровь. Не ведают они, что сами для себя незаметно переступают ту роковую черту, за которой кончается человек…».

Вторая часть, которая открывается главой «Уха на Боганиде», рисует совершенно иной тип взаимоотношений человека и природы, олицетворенный в образе матери Акима. Здесь получает углубление натурфилософская концепция В. Астафьева. Мысль о единстве человека и природы, представленная в главе «Капля» открыто в лирико-публицистических, философских сегментах текста, в главе «Уха на Боганиде» переплавлена в художественный образ, воплотивший в себе этическое кредо писателя. Связи с природой диктуют и определяют характер взаимоотношения среди людей - это одна из основных мыслей как главы «Уха на Боганиде», так и всего произведения.

Место главы «Уха на Боганиде» в качестве открывающей вторую часть произведения не случайно. В ней запечатлен особый мир братства, основу которого составляет коллективный, промысловый, артельный труд. В главе «Уха на Боганиде» нашел воплощение эстетический идеал автора. Именно поэтому В. Астафьев в книге «Посох памяти», говоря об истории создания произведения, назвал ее «главой о доброте» и подчеркнул, что эта глава является смысловым центром книги (Астафьев 1980: 197). Чуш и Боганида - два центральных, противоположных по своей этической сущности, полюса , два образа-символа , с которыми связан принцип антитезы, присущий в целом художественному мышлению писателя и выполняющий в произведении структурообразующую функцию.

Важное место в натурфилософской концепции «Царь-рыбы» занимает образ матери Акима. Она не называется по имени, ее назначение – материнство. Мать – дитя природы и связи с нею у нее прочны и нерасторжимы. Не случайно причиной смерти матери становится выпитое ею «изгонное зелье», убивающее зародившуюся в ней новую жизнь и ее самое. Нарушается ритм жизни, определенный природой. Эта дисгармония, внесенная в закономерный ход природных процессов, ведет к смерти матери.

Вторая глава второй части – «Поминки» – изображает новый этап биографии Акима: работа в геологоразведочном отряде, схватка с медведем, которая в контексте произведения наполняется особым смыслом. Аким выдержал те испытания, которые выпали на долю Коли («Бойе») и Игнатьича («Царь-рыба»), Сцена схватки Акима с медведем, убившим Петруню, противостоит картине поединка человека с царь-рыбой. Антитеза в изображении столкновения человека с силами природы находит и композиционное решение: в расположении глав «Царь-рыба» и «Поминки» используется «зеркальный» принцип – они расположены симметрично по отношению друг к другу Глава «Царь-рыба» занимает второе место от конца первой части, глава «Поминки» – следует второй от начала второй части. Реализации антитезы способствует и культовое – в контексте мифа – происхождение образов царь-рыбы и медведя – «хозяина тайги». Это противники «исключительные», достойные друг друга.

Следующая глава – «Туруханская лилия» – занимает центральное место во второй части книги, выделяясь в ней тем, что в главе, как и в первой части, основным действующим лицом является герой-повествователь, Аким отходит на второй план, преобладает в ней публицистическое начало. Название главы символично в контексте раскрытия темы природы. Туруханская лилия, саранка, воплощает в себе органичность и естественность, присущую лишь явлениям природы. Глава «Туруханская лилия» тематически, по сюжетостроению и стилю близка главе «Капля» (первая часть). И расположены они симметрично друг другу. Если рассматривать заключительную главу «Нет мне ответа» как своеобразный эпилог ко всему произведению, то вторая глава «Капля» и одиннадцатая «Туруханская лилия» составляют своеобразную композиционную раму внутри книги. Поэтому «Сон о белых горах» (законченное произведение внутри повествования) автор «выносит» за пределы этой рамы.

Основные мотивы произведения в предпоследней главе получают свое логическое завершение. Глава «Сон о белых горах» носит итоговый характер. Она «перекликается» с первой главой «Бойе»: сходство ситуаций (изолированность от человеческого мира в природной стихии), идентичность воплощения хронотопа, завершения мотивов расплаты, спасения , получивших начало в главе «Бойе». Аким и Эля, подобно другим героям произведения, «испытываются» теми силами природы, над которыми не властен человек. Кульминацией в построении сюжета главы является изображение их попытки выбраться из снежного плена. Их путь к спасению, ставший дорогой к людям, заканчивается благополучно. Так воплощается в главе мотив спасения.

Получает завершение в главе «Сон о белых горах» и мотив расплаты , раскрывающийся на судьбе Гоги Герцева. Думается, вполне правомерно говорить об этой главе как о «произведении в произведении», поскольку многие художественные реалии, представленные в главах-рассказах фрагментарно, нашли более полное «истолкование» в ней.

В критике уже писалось о «сознательной» внутренней связи главы «Сон о белых горах» с «Героем нашего времени» М. Лермонтова (См.: Марченко 1977), реминисценции из которого содержатся в дневнике Герцева и в его характеристике в произведении. Сравнение Гоги с Печориным служит сатирическим целям, выявляя претенциозность и заемность философии Герцева. Его случайная смерть в тайге – та расплата, которая неизбежно должна была настичь Гогу. Он презирает людей. Аким для него «вонючка». Родственные связи с родителями, собственным ребенком для него не имеют значения. Несостоятелен он и в любви, относясь к женщинам (библиотекарше Людочке, Эле) потребительски.

На основании взаимосвязи глав «Бойе» и «Сон о белых горах» можно говорить о кольцевой завершенности сюжета произведения, или о следующей, второй композиционной раме, обрамляющей предыдущую. Взаимосвязаны в «Царь-рыбе» экспозиция и эпилог (глава «Нет мне ответа»), которые составляют третью композиционную раму. В экспозиции и эпилоге открыто звучит голос автора, благодаря чему повествование насыщается лирико-философским звучанием. В экспозиции речь идет о прибытии героя-повествователя в Сибирь. Ему и ранее не раз «доводилось бывать на Енисее» (после этой экспозиции начинается описание путешествия по Сибири, по Енисею и его притокам), в эпилоге же герой-повествователь покидает Сибирь и из окна самолета обозревает ее, видя те перемены, которые произошли, сравнивая ее прошлое и настоящее. В контексте эпилога важен эпиграф к главе («Никогда ничего не вернуть…

Можно в те же вернуться места, но вернуться назад невозможно»), который по смыслу перекликается с завершающими главу словами из Экклесиаста: «Всему свой час и время всякому делу под небесами…».

Наличие в произведении В. Астафьева тройной композиционной рамы свидетельствует о том, что он с успехом пользуется традиционным литературным приемом обрамления. Тройное композиционное обрамление – это важное доказательство того, что мы имеем дело не с циклом рассказов, и даже не с двумя относительно самостоятельными частями внутри повествования, где особняком стоит глава «Сон о белых горах», а с произведением, представляющим собой единое художественное целое. К достижению этой целостности стремился автор, дополнительно дорабатывая «Царь-рыбу» (поменяв местоположение отдельных глав и разделив его на две части, что отсутствовало в первой – журнальной – редакции). И даже включение в текст новой главы («Не хватает сердца») свидетельствует лишь о «подвижности» фрагментарной формы, но не о том, что, «свободно организованный», он может беспредельно «расширяться». Что же касается структуры повествования в рассказах, то включение новой главы лишь «завершило» процесс «гармонизации» текста: притчевая глава «Царь-рыба» заняла в его структуре центральное положение, став седьмой (из тринадцати).

Жанровое определение «повествование в рассказах» указывает на новеллистический тип построения произведения, но механизм соположения «рассказов» имеет важную особенность: все главы четко «закреплены» относительно друг друга, расположены таким образом, чтобы авторская натурфилософская концепция получила свое наиболее полное, полисемантическое художественное воплощение. Соединенные в одном произведении в определенной соподчиненности, эти «фрагменты» составляют единство высшего порядка. Новеллистический тип построения повествования вполне оправдывает себя. Думается, писатель нашел пусть не новую, но с большими художественными возможностями форму, которая позволила реализовать авторскую потребность в пространном, неспешном изложении «путешествия», вобравшем в себя разнородный материал. Эта же «свободная» форма позволила отсечь все второстепенное, отягощающее повествование, включить в него главы с разной жанровой доминантой (лирико-философский рассказ, публицистический очерк, притчу, повесть). Однако она же обязывала автора последовательно выдерживать логику повествования, тщательно продумывать архитектонику и композицию произведения. И в этом проявляется своеобразие жанрового мышления В. Астафьева, творчески переосмысливающего традиционную для мировой литературы форму «новеллистического» повествования. Единство и целостность «Царь-рыбы» создаются благодаря образам героя-повествователя и Акима, сквозным структурообразующим мотивам спасения и расплаты, ритмической организации композиции, кольцевой замкнутости сюжета.

Для понимания поэтики «Царь-рыбы» важна творческая история произведения, которая проясняет вопросы, связанные и со структурой текста. В процессе анализа повествования в рассказах мы касались некоторых моментов этой истории, структурных преобразований текста. Остановимся подробнее на самом процессе создания и доработки произведения уже после его первой публикации.

Н.К. Пиксанов писал: «Мы обычно довольствуемся изучением крупных произведений в их окончательной, кристаллизовавшейся форме. Между тем понимание результатов процесса без изучения самого процесса для историка заранее опорочено: только исследование всей истории явлений дает полноту его понимания» (Пиксанов 1971: 15). Исследователь рассматривает вопрос творческой истории произведения не только как один из моментов в разностороннем изучении творчества писателя, но и как особую научную проблему «большого принципиального значения» (Пиксанов 1971: 7), сетуя, что в литературной науке изучению творческой истории произведения уделяется недостаточное внимание.

В. Астафьев принадлежит к числу тех писателей, которые не удовлетворяются единожды написанным и спустя годы вновь возвращаются к своему творению, дорабатывая его. Повесть «Пастух и пастушка» подвергалась особенно тщательной правке, ее он «переписывал» пять раз. «Стоящий литератор, – по словам писателя в книге «Посох памяти», – всегда найдет, что переделать, ибо нет предела совершенству» (Астафьев 1980: 174). Вызывает интерес сравнение первой, журнальной, публикации «Царь-рыбы» («Наш современник». 1976. № 4–6) и последующих, из которых остановимся на издании произведения в первом собрании сочинений В.П. Астафьева (Астафьев В. Собр. соч.: В 4 т. Т. 4. М., 1981). При сопоставлении двух вариантов «Царь-рыбы» обращают на себя внимание те изменения, которые вызваны стремлением внести как можно больше, по выражению В. Астафьева, «писательской дисциплины» в художественную, в частности композиционную , структуру книги. В отдельном издании повествование пополнилось новой главой «Дамка» (изъятой в журнале по цензурным соображениям) и приобрело двухчастную композицию. Некоторые главы поменялись местами. Глава «Летит черное перо», располагавшаяся в журнальном варианте после главы «Поминки», переместилась, заняв место после главы «Царь-рыба», став, таким образом, заключительной главой первой части. Вот как выглядит построение произведения в журнальном и отдельном изданиях:

Журнальная публикация

(Наш современник. 1976. № 4–6)

У золотой карги

Рыбак Грохотало

Царь-рыба

Уха на Боганиде

Летит черное перо

Тур у ха не ка я лилия|

Сон о белых горах

Нет мне ответа

Отдельное издание

(Собр. соч.: В 4 т. Т. 4).

Часть I

У золотой карги

Рыбак Грохотало

Царь-рыба

Летит черное перо

Часть II

Уха на Боганиде

Тур уха не ка я лилия

Сон о белых горах

Нет мне ответа

Для целостного восприятия произведения плодотворна сама идея разделить его на две части – объединение глав-рассказов в части внутри целого подтверждает мысль о том, что мы имеем дело не со сборником рассказов, не с разрозненными повестями и новеллами, объединенными лишь общностью тематики, заглавием и образом героя-повествователя, а с завершенным художественным явлением. В основе же этого явления лежит упорядоченная соподчиненность глав, внутренняя композиционная логика. Включение в книгу новой главы «Дамка» и ее место в художественной структуре произведения, также как и частичные изменения в архитектонике мотивируются соображениями идейного и эстетического порядка.

Работа над «Царь-рыбой» не ограничилась только перестановкой глав. Она носит многоплановый характер и ведется на разных уровнях: композиционном, семантическом, стилистическом, синтаксическом, морфологическом, фонетическом. Почти каждая страница или фрагмент текста несут на себе печать авторской правки, многоцелевой по своей направленности. Рассмотрим различные аспекты творческой доработки (а зачастую – и переработки) произведения В. Астафьевым.

Совершенствование композиции «Царь-рыбы» проявляется не только в масштабах всей книги, но и на локальных отрезках текста, в пределах одной главы или даже композиционной формы (описания, повествования, диалога и т. п.). Особенно большой правке, отражающей стремление писателя усилить логику и хронологическую последовательность повествования, подверглась глава «Сон о белых горах». О характере ее доработки можно судить по крупному отрывку, который в журнальном варианте шел сплошным текстом и имел иное построение. В отдельном издании этот отрывок разделен на три части, а некоторые абзацы поменялись местами.

Хронологические координаты «фиксируют» развитие сюжета в главе. Вот начало каждого из трех разделов, выделенных писателем:

1. «В тайге залегла полная, тихая осень». Дальше идет правка первого крупного отрывка (первый раздел) (Астафьев 1981: 315).

2. «Короче и короче делался день, и чем он скорее окорачивался, тем плотнее становился для охотника» – правка второго раздела (Астафьев 1981: 317).

3. «Утрами хрустел, сверкал вокруг чарым – осенний наст» – далее следует правка третьего раздела (Астафьев 1981: 318).

Наиболее существенные изменения содержит первый раздел, посвященный подготовке Акима к уходу из зимовья. Он делает запасы на зиму, каждое действие Акима, очередность действий, исполнены особого смысла и значения. Дорабатывая текст, автор с максимальной скрупулезностью рисует, с какой тщательностью готовится Аким к походу, передает мельчайшие детали быта зимовщиков, трудности, которые им приходится преодолевать.

Астафьев не только перемещает отдельные абзацы, но и перерабатывает их. Говоря о вкусе птичьего мяса, которое ел Аким, в журнальном варианте автор замечает: «Птицы питались не одними ягодами, но и почками, ольховой шишкой, и запах гниющего, мшелого дерева даже ночью не оставлял Акима, нудило в животе, посасывало в груди, и он старался спасаться ягодами, орехами» (Астафьев 1976: 6, 32). В книжном варианте вносится уточнение: «Птица боровая с ягод перешла на почку и ольховую шишку», так как в тайге уже поздняя осень, выпал снег.

В некоторых случаях правка сопровождается включением вставок. Меняя композицию большого фрагмента текста, автор должен был сохранить внутреннюю соотнесенность абзацев из разных разделов, поскольку «строительным материалом» послужили уже написанные куски текста. Вот один из подобных примеров, взятых из первого раздела:

Журнальная публикация

«В ту пору, когда Энде

стремительно

катила вниз шугу,

на глазах запаивая

речку заберегами,

стирая ее кривую

полосу с земли, словно

росчерк с тетради

ученической резинкой.

Аким ширкап пучковой

пипой дрова и до того

доширкапся. что Эпя

однажды сказапа…»

(Астафьев 1976: 6. 33).

Отдельное издание

«В ту пору, когда Энде

стремительно

катила вниз шугу,

на глазах запаивая

речку заберегами,

стирая ее кривую

полосус земли, словно

росчерк с тетради

ученической резинкой.

Эля находилась между

жизнью и смертью, и

запасы делать было

недосуг. Но как только

она маленько поправилась,

и ее можно стало оставлять

в избушке на пару с Розкой…»

(Астафьев 1981: 316).

В журнальном варианте настоящее время изображаемых событий прерывается прошедшим временем, автор возвращается к эпизоду, который был в прошлом, на что указывают слова: «В ту пору…», и вдруг прошедшее время так же неожиданно смыкается с настоящим временем пребывания Акима и Эли в зимовье. В. Астафьеву важно сохранить последовательность в самом течении времени, не нарушая его хода при описании времяпрепровождения зимовщиков, так как изображается постепенное улучшение состояния здоровья Эли, каждодневная подготовка Акима в дорогу, изменения в природе («Короче и короче делался день», «лед на Энде ненадежен»). Таким образом, последовательность движения времени, его непрерывность при изображении жизни героев для писателя имеет особое значение. Эпизод с пилой он возвращает из прошлого в настоящее, последовательно развивающееся время героев.

Прошедшее же время возникает в повествовании (в книжной редакции) уже в связи с воспоминанием о болезни Эли. И тут автор дописывает несколько строчек: «Эля находилась между жизнью и смертью и запасы делать было недосуг, но как только она маленько поправилась». Все встает на свои места. Правка облегчает читательское восприятие произведения. Этот «бытовой» эпизод (Аким пилит дрова, вызывая раздражение у Эли звуком пилы) передает те внутренние перемены, которые происходят в Элиной душе. Писатель стремится уплотнить повествование, «стянуть» его в единый узел, в котором все бытовые и психологические детали тесно «пригнаны» друг к другу, взаимосвязаны и взаимозависимы.

Правка журнального варианта способствует более глубокому пониманию и характеров героев, и авторского отношения к ним. Это касается в первую очередь образа Эли. Уже перемещение того фрагмента текста, о котором идет речь, каким-то образом смягчает его. В журнальном варианте два эпизода, рисующие нервное раздражение Эли, были расположены рядом – один шел за другим (первый – Элю раздражает звук пилы, второй – Эля брезгливо вышибает из рук Акима кружку с отваром травы). В отдельном издании эти эпизоды отделены друг от друга, что свидетельствует о доработке психологического облика Эли и несколько смягчает авторскую оценку героини.

Совершенствуя текст, В. Астафьев стремится усилить достоверность изображаемого, что связано с самой сущностью творческого метода писателя, в котором существенную роль играет публицистический способ мироотражения. Это хорошо заметно, в частности, на той – весьма значительной! – переработке (именно композиционной), которой подвергся еще один крупный фрагмент «Сна о белых горах», посвященный дневникам Гоги Герцева, начинающийся в журнале вопросом: «Почему, зачем поманили они к себе Элю и Акима?» Композиционная перестановка внутри него мотивирована тем, что в первоначальном варианте прозрение Эли излишне ускорено, облегчено и преждевременно: Эля хочет разобраться в происшедшем, в пережитом, и тут же – буквально через несколько строк! – найден ответ, по сути дела приговор себе, который произносится «без сожаления, и даже без горя, с обезоруживающим удивлением». С целью избежать упрощения характера Эли и одновременно упрощения основного конфликта главы, добиться предельной психологической достоверности, В. Астафьев, композиционно дорабатывая фрагмент текста, воспроизводит события так, как они должны были бы происходить в самой жизни, соответственно логике поведения героев, логике развития их характеров.

В книжном варианте рассказ о дневниках Гоги Герцева начинается с того, что Эля долгими вечерами слушала их в чтении Акима: «Долгими вечерами, сидя против дверцы печурки, глядя в пылкий, от ореховой скорлупы по-особенному жаркий и скоромный огонь, сумерничая при свете лампы-горнушки, в прибранной со всех сторон стиснутой тайгой и темнотою избушке, Эля слушала дневники Герцева, пытаясь что-то понять, пусть припоздало, разобраться, что и почему произошло с нею» (Астафьев 1981: 329). Дальше характеризуются сами дневники, а затем вполне оправданно звучит вопрос: почему, зачем поманили к себе дневники Герцева? Ведь мораль свою он «всегда держал на виду». Признание же Эли в собственных ошибках тут отсутствует. Все для нее значительно сложнее. Чтобы разобраться в себе, понять (хотя бы теперь!) Гогу, с которым она так опрометчиво пустилась в неведомый путь, ставший для него последним, ей необходимо было лучше узнать владельца дневников, понять образ мыслей и ту философию, что исповедовал Герцев, выяснить его жизненные цели. После того как в дневниках предстал другой Гога по сравнению с тем, каким она его знала, признание Эли – «Что-то я напутала в жизни…» – звучит почти трагически. И произносится оно Элей уже совсем иначе. Перед нами путь ошибок, которым шла она. Благодаря встрече с Акимом, знакомству с дневниками Герцева, той ситуации (на пороге смерти), в которой она оказалась, Эля понимает ложность этого пути, оценивает его с позиций взрослого человека, осознавшего наконец ответственность за свои поступки. И это зримый результат, итог взросления Эли, ступень на пути к ее духовному прозрению.

Композиционная правка некоторых отрывков текста чаще всего диктуется потребностью писателя выявить логику повествования внутри каждого отрывка, упорядочить систему художественных «координат» в частности, времени («Сон о белых горах»), придать большую конкретность, пластичность и эмоциональную выразительность образам, драматизм и динамизм ситуациям. Добиться максимальной психологической достоверности характеров и обстоятельств.

Многие изменения в журнальном тексте «Царь-рыбы» связаны с введением в художественную ткань произведения нового материала, обогащающего содержание книги, расширяющего границы повествования. Эта тенденция смыслового «насыщения» текста реализуется в системе вставок, разных по объему и по характеру Имеются вставки небольшие, введенные с целью пояснения или уточнения. В журнальной редакции в главе «Бойе» говорится о лемминге без всяких пояснений, а в книжной редакции дается пояснение: «…Так по-научному зовется мышь-пеструшка – самый маленький и самый злой зверек на севере; всему живому в тундре пеструшка – корм…» (Астафьев 1981: 22).

А вот пример другого рода из главы «У золотой карги». Небольшая вставка внесена после слов о том, что чушанцы все законы воспринимают с хитрецой: «…если закон обороняет от невзгод, помогает укрепиться материально, урвать на пропой, его охотно приемлют», если же он в чем-то их ущемляет, они прикидываются сирыми. «Ну а если уж припрут к стенке и не отвертеться, – продолжает В. Астафьев в отдельном издании, – начинается молчаливая, длительная осада, измором, тихим сапом чушанцы добиваются своего: что надо обойти – обойдут, чего захотят добыть – добудут, кого надо выжить из поселка – выживут»… (Астафьев 1981: 89). Это важный дополнительный штрих в собирательном образе чушанца, характеризующий его социально-психологический облик.

Внесены существенные изменения в главу «Рыбак Грохотало». Воссоздавая прошлое этого браконьера, В. Астафьев стремится с максимальной достоверностью рассказать о событиях, имевших место в действительности. Введение дополнительных деталей биографии Грохотало конкретизирует его образ, объясняет, как уроженец Украины оказался на Севере и почему он в отпуск не ездил на родину, по которой тосковал (в журнальном варианте это оставалось неясным, как не совсем ясна была мера и степень вины Грохотало).

Новые детали и факты, включаемые в текст произведения, сопровождаются дополнительной его переработкой. Перерабатывается и та часть главы, где рассказывается об окончании этого злополучного для Грохотало и трагического для Командора (погибла его дочь) дня. В. Астафьев добавил емкую деталь, которая опять-таки служит конкретизации нравственного облика чушанцев. Когда Командор искал погубителя своей дочери, а Грохотало крушил домашний скарб, «на Енисее тонули какие-то байдарочники» (Астафьев 1981: 121). Это сообщение наполняет рассматриваемый отрывок новым содержанием, углубляет авторскую оценку изображаемого. В книжном варианте «Царь-рыбы» в соответствии с жанровой установкой усиливается публицистическая «струя», помогающая более четко выявить авторскую позицию. Это характерно, в частности, для главы «Летит черное перо». В журнальной редакции говорилось о том, что модницы приспособили лебединый пух на наряды», «особенно на зимние муфты». В отдельном издании автор, не ограничиваясь констатацией факта, дает ему публицистическую оценку (См.: Астафьев 1981: 165).

В отдельном издании в измененном виде по сравнению с журнальной публикацией предстал и финал главы. Автор «дописывает» его, с документальной точностью излагая факты бесхозяйственности и разгильдяйства. В год массового уничтожения птицы на сибирской реке Сым, о чем повествуется в главе, заготконтора принимала глухарей по три рубля за штуку, потом по рублю, потом вовсе перестала принимать: не было холодильника, стояло тепло и морось, перестали летать самолеты.

Птица сопрела на складе. Вонь плыла по всему поселку, «товар» списали, убытки отнесли на счет стихии, повесили кругленькую сумму на шею государству, а глухарей навозными вилами грузили в кузова машин и возили в местный пруд, на свалку» (Астафьев 1981: 172).

В главе «Летит черное перо» художественно-публицистичес-кое начало представлено наиболее ярко, поэтому «новый» финал вписывается в содержание главы и подытоживает его, так как в нем речь идет о последствиях «побоища» глухарей осенью 1971 года.

«Всю зиму и весну пировали вороны, сороки, собаки, кошки; и как вздымался ветер, сажею летало над поселком Чуш черное перо, поднятое с берегов большого пруда, летало, кружило, застя белый свет, рябя отгорелым порохом и мертвым прахом на лике очумелого солнца» (Астафьев 1981: 172). В этом финале объясняется и название главы – «Летит черное перо».

Иногда вставки разрастаются на целые страницы, на которых детализируются и конкретизируются отдельные эпизоды, человеческие судьбы (образы «рассеянного поэта» и Тихона Пупкова из главы «Сон о белых горах»), что помогает писателю воспроизвести широкий исторический фон, или дать описание нравственного облика какой-то социальной группы. В этом отношении показательна судьба Парамона Парамоновича Олсуфьева, наставника Акима, человека, проведшего всю жизнь на реке («Уха на Боганиде»). В журнальном варианте произведения говорилось о том, что пароход «Бедовый» был сдан на металлолом. Что же сталось с «самым большим начальником по путевой обстановке» на «Бедовом» – Парамоном Парамоновичем, читателю оставалось неясным. В отдельном издании автор дает биографию своего героя, уточняя исторические реалии. Олсуфьев тяжело пережил расставанье с «Бедовым» – его «хватил удар». Отлежавшись в больнице, он продал за бесценок моряцкую амуницию и отправился с женой в Казахстан на «героическую целину, чтобы начать там новую, «сухопутную», жизнь.

Для творческого процесса В. Астафьева характерно стремление придать психологическую «полнокровность» каждому, даже эпизодическому персонажу, которых в повествовании множество. Примером такого рода доработки может служить рассказ о бумажных пыжах (глава «Поминки»), понадобившийся писателю и с целью воспроизвести сам ход следствия, усилить достоверность в изложении его, раскрыть психологическую деталь облика Петруни. Изменен и финал главы «Поминки», вобравший пространную вставку, необходимую для конкретизации быта геологоразведочного отряда. Если в журнальном варианте было всего два слова о том, что после поминок по Петруне «на работу вышли в назначенный срок», то в отдельной редакции рисуется обстоятельная картина прибытия на самолете в отряд начальника партии, изобилующая колоритными бытовыми и производственными деталями.

Существенной доработке в этом же направлении подверглась и глава «Сон о белых горах». В повествование о московской жизни Эли в доме матери, редактора издательства, автор добавляет две вставки, в которых описывается жизнь творческой интеллигенции (первая вставка о поэте, который бывал в их доме, и о его «преображении», вторая – о Тихоне Пупкове). Автор несколькими штрихами воссоздает портрет эпизодических персонажей, раскрывает развитие характера. В главе «Сон о белых горах» имеется необычная вставка – стихотворение, включенное в дневник Гоги Герцева. Это небольшое поэтическое произведение о судьбе льва, еще в детстве пострадавшего от пули, выросшего и прожившего всю жизнь в неволе, но тоскующего по свободе. Оно органично вписывается в контекст не только дневника Герцева, но и всего произведения.

«Царь-рыба» – произведение философское. Пронизана философскими размышлениями глава «Капля», насыщена философским подтекстом глава «Сон о белых горах». Ее герои – Аким и Эля – оказываются в необычной для себя ситуации – они изолированы от всего окружающего мира, их пространство ограничено пределами избушки, а за избушкой начинается та стихия, которая им неподвластна, но от которой они зависимы. Для них понятия «жизнь – смерть» предстают во всей своей обнаженности. Стоит только перестать сопротивляться, перестать бороться за жизнь, как наступит смерть. Вот та реальность, с которой они сталкиваются ежедневно. В этой ситуации и возникают мысли о ценности человеческой жизни, о ее смысле, воплотившиеся во вставке, включенной в книжный вариант. Она начинается вопросом, легче ли стало людям от того, что они узнали, что нет бессмертия?

Доработке подвергся и финал произведения. По-видимому, автор воспользовался разными переводами Экклесиаста. В отдельном издании отчетливее представлена антитетичность положений Экклесиаста, что вообще присуще образной системе и композиционной структуре произведения Астафьева.

Используя систему вставок, В. Астафьев значительно раздвигает пространственно-временные рамки повествования, обогащает и насыщает его дополнительным художественным материалом социально-исторического, психологического и бытового свойства. Вставка-пояснение (уточнение), вставка-описание, вставка-характеристика, вставка-оценка позволяют автору создать широкую панораму действительности, которая в журнальном варианте выглядела более локализованной и эстетически менее многомерной.

Важное место в работе над произведением занимает тенденция к уплотнению повествования, свидетельствующая об увеличении «удельного веса» слова, его смысловой нагрузки. Проявляется она двояко: во-первых, в упрощении конструкции предложения, во-вторых, в экономии языковых средств. Совершенствуя стилистическую «оболочку» текста, В. Астафьев удаляет из произведения слова и словосочетания, не несущие в себе новой или эстетически богатой информации, упрощает синтаксическую структуру предложений, приближая язык произведения к разговорной речи, убирая, в частности, инверсии.

Тенденция к уплотнению повествования проявилась в изъятии отдельных фрагментов текста, чаще всего незначительных по объему. Пожалуй, самым большим изъятием является удаление из журнального текста прежнего финала главы «Царь-рыба». В журнальном варианте в финале главы рассказывается о спасении Игнатьича, на помощь которому пришел его родной брат Командор. В книжном варианте финал главы предстал в усеченном виде. «“Иди, рыба, иди! Поживи сколько можешь! Я про тебя никому не скажу!” – молвил ловец, и ему сделалось легче. Телу – оттого, что рыба не тянула вниз, не висела на нем сутунком, душе – от какого-то, еще не постигнутого умом, освобождения» (Астафьев 1981: 155). Избранная В. Астафьевым кризисная ситуация противостояния человека и природы (образ рыбы выступает как ее символ) помогает художественно реализовать нравственно-философский смысл притчи. Писатель настойчиво стремится придать ей обобщающий, символический характер, о чем свидетельствует и доработка главы. «Новый» финал является открытым и не дает ответа на вопрос, спасется ли Игнатьич. В таком виде он более соответствует притчевому характеру главы.

Тенденция к экономии языковых средств выражается в том, что писатель устраняет обороты, словосочетания, слова, несущие «избыточную» информацию. Из двух синонимических слов в некоторых случаях автор оставляет одно. Сложные глагольные формы заменяет простыми, удаляет лишние слова, называющие действия героев, в тех случаях, когда из контекста ясно, что герой будет это делать. Вычеркивает В. Астафьев и слова, которые «затормаживают» высказывание, приближая язык произведения к разговорному, придавая тексту динамизм и экспрессию. В книжном варианте автор стремится не использовать вставные конструкции, меняет конструкцию предложения с причастным оборотом, ставя его после определяемого слова.

Примеров такого рода можно привести множество. В языковом строе всего произведения проявляется ориентация на живую разговорную речь. Не случайно критика сразу же обратила внимание на эту особенность астафьевского повествования. «…Все это – из устного сказа», – заметил Глеб Горышин (Литературное обозрение 1976: 10, 52).

В книжном варианте учтены критические замечания о злоупотреблении автора вульгаризмами и диалектизмами. Некоторые диалектизмы расшифровываются, объясняются охотничьи и рыбацкие термины, арготизмы и вульгаризмы заменяются понятными просторечными словами. Уточняется фонетическая фактура речи Акима и других персонажей.

Процесс работы писателя над «Царь-рыбой» гораздо многоаспектнее и неизмеримо богаче, чем те суммированные наблюдения, что представлены здесь. Но и приведенные факты позволяют судить о той неодолимой жажде совершенства, высокой требовательности к себе и безмерной ответственности писателя перед своим читателем, которые служат питательной почвой творчеств В. Астафьева.

Из книги Прочь от реальности: Исследования по философии текста автора Руднев Вадим Петрович

Глава 2 Сюжет

Из книги Библиотека Ошо: притчи путника автора Раджниш Бхагван Шри

Рыба и океан Жила-была рыба, простая рыба. Однажды она, наслушавшись восторженных рассказов об Океане, решила, что должна попасть туда, чего бы ей это ни стоило.Рыба пошла к разным мудрецам. Многим из них нечего было сказать, но они городили всякую чушь, чтобы выглядеть

Из книги Постмодернизм [Энциклопедия] автора Грицанов Александр Алексеевич

СЮЖЕТ СЮЖЕТ - способ организации классически понятого произведения, моделируемая в котором событийность выстраивается линейно, т.е. разворачивается из прошлого через настоящее в будущее (при возможных ретроспективах) и характеризуется наличием имманентной логики,

Из книги Парменид автора Платон

КОМПОЗИЦИЯ ДИАЛОГА I. ВступлениеРассказ о лицах, связанных с данным диалогом, который представляет собой изложение неким Кефалом давно происходившей беседы знаменитых элейцев - Нарменида и Зенона - с тогда еще юным Сократом.II. Основной элейский тезисВсе едино, и не

Из книги Если ты не осёл, или Как узнать суфия. Суфийские анекдоты автора Константинов С. В.

Вода и рыба Знаете ли вы, что рыба не имеет ни малейшего представления о воде? Она не знает о существовании воды, пока она в ней находится. И только оказавшись на суше, она начинает переживать, но по-прежнему не понимает своей беды. Выброшенная на берег, лежит она, судорожно

Из книги Диалоги Воспоминания Размышления автора Стравинский Игорь Фёдорович

Композиция О процессе сочинения Р. К. Когда вы отдали себе отчет в композиторскомпризвании?И. С. Я не помню, когда и как я впервые ощутил себя композитором. Помнй) только, что такая мысль возникла у меня в раннем детстве, задолго до каких-либо серьезных музыкальных

Из книги Избранное. Логика мифа автора Голосовкер Яков Эммануилович

6. Жанр как интересное Под рубрикой «интересное предмета» можно рассматривать и жанр: например, авантюрный роман как жанр. Но жанр может фигурировать как предмет эстетики только постольку, поскольку поэтика будет рассматриваться как часть эстетики. Не неряшливость ли

Из книги Неискушенно мудрые автора Вэй У Вэй

5. Рыба - Я Ум, в котором появляется мир, - сказала сова кролику- Правда? - ответил кролик, срывая сочный одуванчик и теребя его уголком рта. - Эта мысль не приходила мне в голову.- Так и есть, - продолжала сова, - и мысли - не рыба, чтобы их могли ловить звери или

Из книги Психическая болезнь и личность автора Фуко Мишель

«Психическая болезнь и личность»: сюжет Работу «Психическая болезнь и личность» по праву можно назвать и научным трудом, и литературным произведением: блестящий стиль, убаюкивающая длительность, переносящая читателя от периода к периоду, сперва обнадеживающие, а затем

Из книги Итоги тысячелетнего развития, кн. I-II автора Лосев Алексей Федорович

2. Основной сюжет дошедшего сочинения В первых двух книгах, образующих, как сказано, вступление, рассказывается следующее.Марциан Капелла обещает своему сыну передать сказание, внушенное ему Сатурой (I 1 – 2), где под Сатурой понимается старинный смешанный литературный

Из книги Ответы: Об этике, искусстве, политике и экономике автора Рэнд Айн

1. Композиция Собственно говоря, установить точную композицию в столь разнообразном тексте довольно трудно. Тем не менее, по крайней мере тематически, все таки можно представить себе план этого трактата, и притом в следующем виде.После появления Поймандра с целью

Из книги Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века: учебное пособие автора Смирнова Альфия Исламовна

Из книги Жемчужины мудрости: притчи, истории, наставления автора Евтихов Олег Владимирович

2. Натурфилософский «манифест» В. Астафьева (повествование в рассказах «Царь-рыба») Виктор Астафьев, мысль которого постоянно сосредоточена на «болевых точках» времени, обратился к проблеме взаимоотношений человека и природы уже на раннем этапе своей творческой

Из книги Сравнительное богословие. Книга 6 автора Коллектив авторов

СУШЕНАЯ РЫБА Хуан-цзы родился в бедной семье, и нередко в доме не хватало еды. Как-то раз родители послали его занять немного риса у богача.– Разумеется, я могу помочь, – ответил богач. – Скоро я соберу подати с моей деревни и тогда смогу одолжить тебе хоть пятьдесят монет

Из книги Архитектура и иконография. «Тело символа» в зеркале классической методологии автора Ванеян Степан С.

Из книги автора

Центрическое сооружение как архитектурный жанр Это что касается базилики. Рассуждения о центрическом типе отличаются совсем иной логикой. Этот тип церкви коренится в «жанре» «великосветских и утонченных павильонов», мыслившихся как предназначенные для небольших,

Каждый писатель в любом своем произведении затрагивает тему природы. Это может быть простое описание места разворачивающихся событий данного произведения или выражение чувств героя, но всегда автор показывает и свою позицию, свое отношение к природе.

Виктор Астафьев определяет природу при помощи символа - почти мифической царь-рыбы: рыба походила на «доисторического ящера», «глазки без век, без ресниц, голые, глядящие со змеиной холодностью, чего-то таили в себе». Этот образ-символ постепенно становится сюжетным центром и рассказа, и всей книги, всех ее новелл.

Каждый писатель настаивает на своем и зачастую отказывается понять и осмыслить позицию, противоположную своей. Астафьев в своем произведении «Царь-рыба» пытается разобраться в этой проблеме и найти ответ на этот важный для всех вопрос: что есть природа - храм или раба человека?

Главный герой данного повествования в рассказах- Игнатьич, рыбак. Всю свою жизнь он ловил рыбу и умеет делать это как нельзя лучше. Ни одна рыба, ни в одном месте реки, даже в самом удаленном и необитаемом, не сможет уйти из его сетей. Он покорил реку. Здесь он царь, царь природы. И ведет он себя как царь: он аккуратен, все свои дела доводит до конца. Но как же он распоряжается богатством, вверенным ему? Игнатьич ловит рыбу. Но для чего она ему в таких больших количествах? Его семья достаточно обеспечена, чтобы прожить и прокормиться и без этой «наживы». Пойманную рыбу он не продает. А чтобы заниматься ловлей, ему приходится скрываться от рыбнадзора, ведь это занятие считается браконьерством. Что же движет им? И здесь мы видим нашего царя природы с другой стороны. Всеми его поступками руководит жадность. Кроме него, в поселке много хороших рыбаков, и между ними идет необъявленное соревнование. Если твои сети принесут больше рыбы, то ты лучший. И из-за этого эгоистического желания люди истребляют рыбу, а значит, постепенно губят природу, растрачивают единственное ценное, что есть на земле.

Но зачем природе такой царь, который не ценит то богатство, которым владеет? Неужели она покорится и не свергнет его? Тогда появляется царь-рыба, царица рек, посланная для борьбы с царем природы. Каждый рыбак мечтает поймать царь-рыбу, ведь она - это знак свыше. Поверье гласит: если поймаешь царь-рыбу, отпусти ее и никому не рассказывай о ней. Эта рыба символизирует особенность человека, поймавшего ее, его превосходство над другими. Что же происходит с Игнатьичем при встрече с этой посланницей природы? В нем противоборствуют два чувства: с одной стороны, стремление вытащить царь-рыбу, чтобы потом весь поселок узнал о его мастерстве, с другой стороны, суеверный страх и желание отпустить рыбу, чтобы избавиться от этого непосильного для него груза. Но все же первое чувство побеждает: жадность берет верх над совестью. Игнатьич принимает решение во что бы то ни стало вытащить эту рыбу и прослыть лучшим рыбаком во всей округе. Он смутно понимает, что одному ему не справиться, но он подавляет в себе мысли о том, что можно было бы позвать на помощь брата, ведь тогда придется разделить с ним и добычу, и славу. И жадность губит его. Игнатьич оказывается в воде один на один с «рыбиной». Израненные царь природы и царица рек встречаются в равном бою со стихией. Теперь царь природы уже не управляет ситуацией, природа покоряет его, и постепенно он смиряется. Вдвоем с рыбой, прижавшись друг к другу и успокаиваясь от этого прикосновения, они ждут своей смерти.