Богатырёва Ирина Сергеевна

писатель, член Союза писателей Москвы и Пен клуба, магистрант Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ

В настоящей статье рассказывается о фольклорных элементах, присутствующих в современной русской новеллистике, а именно: сказочные мотивы и архитектоника в современной детской литературе, мотивы городских легенд, детских страшилок, быличек и т.д., народных песен, мифологии разных народов, которая может быть показана либо "взглядом снаружи ", либо "взглядом изнутри". В статье приведены примеры анализа некоторых романов современных русских авторов, опубликованные в 2008-2015 гг.

Эта статья представляет из себя конспект доклада, прочитанного в рамках Международного круглого стола "Современная литература: точки пересечения" в Институте художественного образования и культурологи РАО, и является введением в тему, которая сама по себе требует не только более подробной разработки, но и постоянного мониторинга. Ибо "современная литература" – это поток, изменения в котором происходят постоянно, так что даже те тексты, что публиковались в предыдущем десятилетии, являются отражением иных процессов, нежели происходят сейчас. Поэтому по моему мнению, для истинно увлечённого исследователя анализ каких-либо процессов в текущей литературе не может быть завершён никогда и рискует превратиться в постоянное отслеживание и фиксацию тех или иных изменений. Так что данная статья не претендует на какую-либо полноту или объективность картины, а может быть названа дайджестом тех мотивов и элементов фольклора, которые попадают в тексты, знакомые автору этого исследования по публикациям последних лет.

Разумеется, обогащение литературы фольклорными элементами происходит всегда, в этом нет чего-то необычного или принципиально нового: собственно, литература во многом выросла из фольклора и не прерывает этого контакта до наших дней. Заимствования бывают прямые и опосредованные, порой явленные в виде цитат или же улавливаемые только на уровне вдохновляющих мотивов. Цели, ради которых авторы обращаются к фольклорному наследию, бывают разными, но главной, как я вижу, является подсознательное желание писателей найти опору в апробированном временем и подтверждённым традицией материале. Кроме того, читателю это упрощает процесс вхождения в новый текст, знакомство с новым художественным миром: видя знакомых персонажей, узнавая сюжеты, даже просто интуитивно предчувствуя жанровые законы, он преодолевает первый порог знакомства, что гарантирует лояльность к тексту в дальнейшем.

Поэтому – и по ряду других причин – современные авторы любят черпать вдохновение в фольклоре, но, как я подчёркивала выше, само по себе это нельзя назвать тенденцией. Анализа, на мой взгляд, заслуживает другое: что именно из фольклора попадает в литературу (сюжеты, персонажи, мотивный и типологический состав и т.д.), каким образом происходит внедрение этих элементов в текст, с какой целью и результатом и можно ли за этим уловить нечто общее. Как мне кажется, здесь уже можно проследить некие тенденции, характеризующие современную литературу, причём свои для разных жанров.

Конечно, когда мы говорим о фольклорном происхождении, на ум в первую очередь приходит детская литература и особенно – сказки. В фольклоре этот жанр особенно хорошо изучен, но и в художественной литературе он очень популярен по сей день. Однако если мы постараемся провести беглый анализ текстов, написанных в этом жанре в последние годы, мы неожиданно обнаружим, что прямого совпадения с фольклорной сказкой у современной литературной сказки не так-то много. Что можно счесть за главное, жанрообразующее начало для фольклорной сказки? В первую очередь, это функциональность сюжетного построения. Как известно из знаменитых постулатов В. Проппа, фольклорная сказка строится таким образом, что нам не важны персонажи как таковые с их характерными особенностями и индивидуальными чертами, а гораздо более важно то, что они делают и как себя ведут. Состав персонажей и их ролей в классической фольклорной сказке тоже хорошо изучен, как и мотивный состав, закреплённый за каждым из них. Более того, если мы вдумаемся, то обнаружим, что в нашем восприятии именно мотивный состав превращается в характеристику персонажа: нигде в сказках вы не найдёте указаний на то, как выглядел Кощей Бессмертный, злой он или добрый, однако мы воспринимаем его как отрицательного персонажа в соответствии с поступками и ролью протагониста по отношению к главному герою. Хорошо изучено и формальное устройство сказочного повествования: традиционные речевые зачины, концовки и медиальные формулы, ритмизированные вставки и др. элементы, помогающие устной передаче, запоминанию и рассказыванию текста.

Конечно, типичная фольклорная сказка бытовала устно, и это объясняет все перечисленные особенности, а кроме того – её предельную фиксацию на сюжете: именно сюжет делает сказку, во-первых, интересной, во-вторых, динамичной и лёгкой для восприятия. Представьте сами: если вы будете пересказывать содержание какого-либо фильма, на чём вы сделаете акцент – на психологическом обосновании действий героев или на событиях, которые происходили на экране? Сказка – это тоже своеобразный пересказ событий: именно её предельная действенность обеспечила жанру долгую жизнь, тогда как психология персонажей, как и витиеватый язык повествования всегда оставались на совести рассказчика, более или менее талантливого в своём деле.

Однако если прочесть достаточное количество современных литературных сказок, легко заметить такую тенденцию: сюжет как основа не является превалирующим, он заменяется описаниями, изобретением необычных персонажей или миров, а также психологией и обоснованием поведения героев. По сути, современная сказка так же сложна для пересказа, как и текст любого другого жанра, вне зависимости, на какой возраст читателя она рассчитана. Можно сказать, что она дрейфует в сторону психологической прозы, и это главное, что отличает современную литературную сказку от фольклорной. Как это ни странно, но функциональность сюжета – эта основа сказки как таковой – почти не попадает в современную литературную сказку. Однако с удовольствием заимствуются все внешние, формальные маркеры жанра: типичные персонажи (тот же Кощей Бессмертный, баба Яга, Иван Царевич и др.), словесные формулы, сам сказочный антураж и стилистика. Кроме того, не редки случаи, когда автор, смутно понимая, что у разного фольклорного материала разная природа, а значит, и разная сфера бытования, добавляет в сказку персонажей таких жанров, какие в традиции ни при каких обстоятельствах не могли бы встретиться в рамках одного текста: например, лешие, языческие боги, потусторонние существа других национальностей... Стоит ли говорить, что результат в таких случаях получается более чем сомнительный.

Готовясь к этому докладу, я поняла, что найти пример хорошей литературной сказки очень непросто. И всё-таки в качестве иллюстрации могу привести текст А. Олейникова «История рыцаря Эльтарта, или Сказки синего леса» (2015 г.). Сам по себе материал, на котором выстраивается повествование, нельзя назвать традиционным: персонажи этой сказки либо вымышленные, либо взяты из разных европейских мифологических традиций. То же касается в целом художественного мира текста. Однако хорошее знание фольклорных законов позволяет автору создавать оригинальный, но крепко сшитый текст: здесь есть и яркие персонажи со своим мотивным составом, чьи действия обусловлены сюжетной необходимостью, а не психологизмом, и продуманный функциональный сюжет (горе, постигающее героя в самом начале, требует разрешения и становится движущим мотивом его путешествия), на пути его сопровождают и помощники, и антогонисты, – одним словом, классический набор ролей. Всё это сближает текст с фольклорными прототипами.

Однако не только детская литература обогащается фольклорными элементами. И не только сказки становятся их источниками. Другими набирающими популярность в наше время жанрами фольклора, питающими литературу, становятся былички, детские страшилки, городские легенды, - все те тексты, чью прагматику можно определить как намеренное создание эмоционального напряжения, стремление напугать слушателя (читателя), а также передать информацию о персонажах актуальной мифологии – домовых, леших, русалках, барабашках, НЛО и проч., их повадках, контактах с человеком и способах общения с ними. Если говорить об элементах, попадающих из этих текстов в литературу, так это в первую очередь названная прагматическая особенность – испуг, эмоциональное напряжение с разными целями и разными путями разрешения. Остальное – сами персонажи актуальной мифологии, мотивы, сюжеты и т.д., - также переходит в литературу, но уже не так часто, а главное, не всегда с теми же функциями.

Как видно из беглого обзора заимствуемых элементов, в данном случае у авторов остаётся большая свобода: беря одни элементы, они могут игнорировать другие, и всё равно давать читателю понять, с какими фольклорными источниками он имеет дело. Не сложно догадаться также, о каких жанрах литературы идёт речь: в первую очередь это фантастика, фентэзи, хоррор... На первый взгляд кажется, что сам по себе этот материл диктует авторам, обращающимся к нему, строгие жанровые законы, однако, как станет видно ниже, при умелой работе с ним авторы могут уходить от жёстких жанровых форм (т.н. формульной литературы ) и чувствовать себя художественно раскрепощёнными. Таким образом, эти элементы попадают в переходные между коммерческими и некоммерческими жанрами тексты. Так, к примеру, очень свободно чувствует себя М. Галина в романе «Автохтоны» (2015 г.), насыщая свой текст городскими легендами некоего реального украинского города, порой с очень конкретной географической привязкой (или стилизуя текст под аналогичные устные примеры), актуализируя персонажей европейской мифологии, создавая необходимую эмоциональную среду – мистическую, напряжённую, таинственную – и в то же время, не уходя в жёсткую жанровую форму. С другой стороны Н. Измайлов пишет дилогию (позиционирующуюся как романы для подростков) «Убыр» (2013 г.) и «Никто не умрёт» (2015 г.) в жанре, очень близком классическому хоррору, наполняя текст национальным колоритом не только за счёт языка, но и за счёт актуальной татарской мифологии и самого построения сюжета, близкому к волшебной сказке в трактовке В. Проппа как истории обряда инициации подростков. Как мы видим, данный фольклорный материал даёт авторам широкие художественные возможности.

Редким фольклорным жанром, попадающим в художественную литературу, является народная песня. Собственно, мне известен только один пример работы с этим материалом не в качестве источника для цитирования, а как источник заимствования, однако он настолько яркий, что заслуживает отдельного упоминания: это роман А. Иванова «Ненастье» (2016 г.). Автор, не чуждый ни формульным повествованиям, ни фольклорному багажу вообще, в этом романе нашёл нетривиальный путь для создания узнаваемой русским читателем художественной реальности: весь текст – и корпус главных персонажей, и сюжет, и даже хронотоп – составлен с опорой на русские народные песни разных жанров (баллады, романсы, исторические, лирические, разбойничьи и др. песни), на их мотивный состав и образный ряд. Я не буду углубляться в анализ романа с этой точки зрения, ему посвящена моя отдельную статью , хочу лишь сказать, что такая работа с фольклорным материалом, даже если она не была проделана автором намеренно, а стала результатом его попытки найти нечто архетипическое в русском характере, достигла цели: мир романа узнаваем, а к персонажам сразу устанавливается нужное эмоциональное отношение.

Наконец, самым обширным – и самым, пожалуй, нелитературным жанром фольклора, проникающим в современную литературу, является мифология. Почему, собственно, нелитературным? Потому что сама по себе мифология базируется не только и не столько на текстах. В культуре она может быть явлена и невербально, в виде узоров на одежде, бытовом поведении, культурных кодов; поверья и мифологические представления могут быть не оформлены текстуально, но являть собой багаж общего знания, доступного представителям той или иной культуры. Поэтому автор, черпающий вдохновение в той или иной мифологии, может поступать двумя способами: с одной стороны, воссоздавать с помощью художественных средств традицию, социальное устройство и в целом мировоззрение людей, зная их мифологию; с другой стороны, воссоздавать мифологию на основе материала культуры. Кроме того, не обязательно такие базисные явления, как мировоззрение или социальное устройство могут становиться предметом интереса современных авторов. Порой в текст попадают отдельные мифологические элементы в виде конструктов, образов, базовых идей или систем, они ложатся не в основу текста, а представляют из себя важную художественную деталь, символ, аллюзию и т.д., открывая диалог с другими текстами и расширяя границы текста как такового.

Подобные случаи не редки, наверняка, многие с ними знакомы. В качестве примера такой работы с мифологическим материалом в сугубо реалистичном (с историческими отсылками) тексте хочу назвать роман Л. Юзефовича «Журавли и карлики» (2008 г.). В нём можно обнаружить два типичных мифологических мотива. Первый – это двойничество и связанный с ним мотив самозванничества, известный по мировому фольклору в разных жанрах, от сказок до быличек (если самозванцем назвать лешего, выдающего себя за человека). Второй, чуть менее очевидный, но ставший основой художественного ряда романа, – это образ трикстера, базовый для мирового фольклора и мифологии разных народов, его поведение, выводящее из равновесия других персонажей, сама по себе его жизнь с риском, авантюрами, контактом с иным миром настолько, что даже смерти он у итоге становится не доступен. Таким образом, главный герой романа, Жохов, продолжает линию других литературных трикстеров, от Тиля Уленшпигеля до Остапа Бендера.

Если же мы обратимся к собственно мифологии и текстам, написанным с опорой на этот материал, то обнаружим, что авторский взгляд может быть обращён на него двумя способами: помещён внутрь традиции, а также находиться снаружи, вне описываемого мира. Существенная разница при этом будет в том, в каком свете предстанет та или иная мифология и порождённая ею культура: как своя, понятная и привлекательная, или же чуждая, неприятная и отталкивающая. Такая разница в подходах известна по антропологическим исследованиям, в которых изначально существуют две тенденции в описании культур: с попытками понять её или сравнением с известной, т.е. собственной (в таком случае чужая культура всегда проигрывает).

Этот "взгляд снаружи" транслируется в литературе, когда автор желает создать образ "отсталого" народа. Даже если текст не ангажирован, "взгляд снаружи" не добавит читателю понимания и эмпатии к героям. В качестве примера можно вспомнить уже упомянутого А. Иванова с его ранними романами "Сердце пармы" (2003 г.) и "Золото бунта" (2005 г.), где традиционные уральские культуры поданы с точки зрения стороннего наблюдателя, и показаны только их внешние элементы и атрибуты сакрального – шаманские камлания, ритуализированное поведение, фигурки-фетиши и т.д., что не приближает читателя к пониманию этих культур и не создаёт представления об их мифологии.

Другой вариант, "взгляд изнутри", позволяет автору показать мифологию того или иного народа во всей полноте, даже обладая минимум знаний о внешних её проявлениях, ритуалах и системе взаимоотношений внутри общества. Сам по себе приём погружения позволяет автору войти самому и впустить читателя в мир людей, чья культура далека, непонятна, но благодаря этому подходу не требует перевода – она становится интуитивно доступна. Из текстов, где такой порог погружения в чуждую мифологию был пройден, могу назвать роман А. Григоренко "Мэбэт" (2011 г.), основанный на ненецкой мифологии, а также мой роман "Кадын" (2015 г.) о скифах Алтая. Оба текста написаны на разном материале: этнографическом и археологическом, поэтому степень художественного допущения в них разная. Однако и тот, и другой написаны с погружением в чужую культуру и позволяют не только узнать о быте, жизни и социальном устройстве общества, но главное – проникнуть в их мифологическое представление, почувствовать другой образ мышления, отличный от мышления современного городского человека, и понять, что в жизни людей могло стать основой для тех или иных мифологических мотивов, и наоборот – породило поведенческие паттерны с основой на мифологическом представлении.

Конечно, представленный анализ достаточно беглый и не претендует на полноту освещения ситуации – для этого требуется более обширная работа. Однако я надеюсь, что мне удалось показать тенденции в современной литературе, очевидные мне самой не только как фольклористу, но и как профессиональному читателю, и статья поможет всем желающим настроить свою читательскую оптику в новом ключе и более ясно различать элементы фольклора в современной русской литературе.

1. В. Пропп. Морфология сказки. М., 1969

2. В. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986.

3. Дж. Кавелти. "Приключение, тайна и любовная история: формульные повествования как искусство и популярная культура", 1976.

4. И. Богатырёва. "Фольклорные мотивы как конструкты узнаваемой реальности". – "Октябрь", 2017, 4.

5. А. Олейников. «История рыцаря Эльтарта, или Сказки синего леса». М., 2015 г.

6. М. Галина «Автохтоны». М., 2015 г.

7. Н. Измайлов. «Убыр». СПб., 2013 г.

8. Н. Измайлов. «Никто не умрёт». СПб., 2015 г.

9. А. Иванов. «Ненастье». М., 2016 г.

10. Л. Юзефович. «Журавли и карлики». М., 2008 г.

11. А. Иванов. "Сердце пармы". М., 2003 г.

12. А. Иванов. "Золото бунта". М., 2005 г.

13. А. Григоренко. "Мэбэт". М., 2011 г.

14. И. Богатырёва. "Кадын". М., 2015 г.

До нас не дошел славянский эпос, зато сохранились сказки, которые в известной степени отражают представления наших предков о мире, жизни и смерти, о человеке и его противниках. Баба Яга - настолько известный персонаж русских сказок, что не требует представления. В кинематографе лучший образ «злой» бабы Яги создал актер Георгий Милляр, который сам изобрел костюм из кучи тряпья и устрашающий грим с крючковатым носом, бородавками и торчащими зубами.

О происхождении имени этого персонажа нет однозначного мнения. Яга, Яга-баба, Ягая, Ягая баба, Ягиха, Ягабиха, Ягабова, Ягишна, Ягинишна - так называют ее в сказках. Существует множество вариантов этимологии. Немецкий языковед и славист Макс Фасмер находит во многих индоевропейских языках сходный по звучанию корень, обозначающий «болеть, чахнуть, гневаться, раздражаться, скорбеть». Некоторые выводят «яга» от «пращур» (предок), однако это довольно сомнительно. В языке коми слово «яг» может означать сосновый лес, бор. В мифологии этого народа можно найти историю про Яг морта, лесного человека ростом с молодую сосну, который похищал домашний скот, детей и женщин. Когда он украл единственную дочь старейшины, ее жених и все поселение решили наконец что-то сделать. Они нашли пещеру лешего, у которой обнаружили погибшую девушку. После чего убили чудище, забрали сокровища, а пещеру завалили.

Баба Яга хоть и лесное существо, но в пещере никогда не жила. Всем известна ее «избушка о куриной ножке, об одном окошке, с крытым красным крыльцом». Что это за «архитектурное излишество»? Говоря сухим языком инженера, это свайная конструкция. Она используется в местах с регулярными разливами или на болотах. В некоторых областях России деревенские срубы ставили на пеньки для предотвращения гниения. У финно-угорских народов были распространены амбары на сваях (для защиты от мышей), которые стояли в отдалении от человеческого жилья (во избежание пожара). В Сибири и на Урале до сих пор встречаются сайвы - срубы на столбах в лесу, где охотники хранят припасы. Если остро не нуждаешься, брать оттуда ничего не следует; зато положить от себя можно. Не исключено, что эти запасы спасут кому-нибудь жизнь.

Прообразом избушки бабы Яги мог быть и бдын . Древние славяне кремировали усопших. В некоторых регионах сосуд с прахом помещали в небольшом домике или будке на столбе - бдыне. Вполне вероятно, что сохранившиеся доныне и очень распространённые у старообрядцев могильные кресты с голубцом (декоративной крышей) произошли отсюда. Будучи окуренными благовониями, они назывались курными.

Старообрядцы. Русский Север. Конец XIX — нач. XX вв.

Чем же занимается баба Яга? Крупный советский фольклорист Владимир Пропп насчитал три функции: похитительница детей («Гуси-лебеди»); дарительница (вручает герою коня или волшебный клубок); воительница (побеждая ее, герой приобретает мудрость). По мнению ученого, она когда-то была божеством, руководившим обрядом инициации. При этом каждая функция обретает смысл: готовый к переходу в новое состояние ребенок «похищается» у родителей, борется с чудовищем физически или интеллектуально, доказывает свою самостоятельность и возвращается уже взрослым человеком. В мифологическом сознании такой переход ассоциировался со смертью прежнего «я» и рождением нового. Таким образом, баба Яга напрямую связана с загробным миром. Она проводник, существо, живущее на границе.

Привратник она довольно неприветливый: «На печи, на девятом кирпичи лежит баба-Яга, костяная нога, нос в потолок врос, сопли через порог висят, титьки на крюку замотаны, сама зубы точит». Немудрено осерчать, если жилище тесновато. Дом окружен тыном из костей, а на них - звериные или человеческие черепа с пылающими глазницами. Сама изба подчас покрыта блином, подперта пирогом - здесь это означает поминальную трапезу. Когда приходит герой из мира живых, он повелевает избушке повернуться к нему лицом, а к царству мертвых - задом. Хозяйка не видит его, но узнает по запаху («фу, фу, русским духом пахнет!»).

Ходить тут нечего, места заповедные, поэтому баба Яга прогоняет незваного гостя. Однако тот не уходит, а требует к себе максимального внимания: баньку истопи, накорми-напои, спать уложи. Этим он демонстрирует серьезность своих намерений. Герой собирается в тридевятое царство, то есть загробный мир. Для этого ему самому надо на время умереть. Он совершает ритуальное омовение и вкушает пищу мертвых, после чего смело идет спасать царевну или добывать молодильные яблочки.

Девушки тоже являются к бабе Яге. Их она загружает непосильной работой (которую часто помогают выполнить мелкие животные) и всерьез обещает съесть, так что иногда приходится спасаться бегством. Девушка учится много трудиться и быть внимательной ко всем существам, даже крохотным. Кроме того, она учится доверять своей интуиции.

Помимо сказочного есть еще и лубочный образ бабы Яги. Известны два лубка конца XVII – начала XVIII вв. , где она предстает в непривычном для нас амплуа - комедийном. Надпись на первом гласит: «Яга баба с мужиком, с плешивым стариком скачут, в волынку играют, а ладу не знают». Второй сопровождает фраза: «Яга баба едет с крокодилом драться на свинье с пестом, у них же под кустом скляница с вином». Помимо необычности сюжета бросается в глаза внешний вид старухи. Она далеко не так стара; впрочем, носата и горбата, но при этом одета хорошо и даже нарядно, на голове убор замужней или вдовой женщины, с прикрепленными к нему колтами. За пояс в одном случае заткнуты прялка и донце, в другом - прялка и топор. На втором лубке в руках она держит вожжи и пестик.

Комический эффект достигается противопоставлением деталей: прялку и донце едва ли можно носить за поясом, пестик и топор относятся к мужским атрибутам, при эффектном внешнем виде баба Яга выглядит довольно безумно с высунутым языком; и вокруг цветочки. Битва с крокодилом особенно хороша. В народном сознании крокодил ассоциировался с драконами и змеями и наделялся демоническими чертами. С чудищами обычно сражаются герои на конях, здесь же баба (!) бросается на существо, которое нисколько не похоже на крокодила, скачет на свинье, причем справа налево (герой на коне обычно скачет слева направо), а в кустах шкалик дожидается. Чем закончится схватка, мы не знаем, но победитель, очевидно, будет доволен.

Как видим, баба Яга давно превратилась из персонажа мифа в персонаж фольклора и на этом повседневном уровне обросла новыми качествами. Не зря она остается одним из наиболее популярных сказочных героев и в наше время. И пусть она лишилась своего пограничного поста, она по-прежнему принимает участие в воспитании детей через сказки, спектакли и фильмы.

При републикации материалов сайта «Матроны.ру» прямая активная ссылка на исходный текст материала обязательна.

Поскольку вы здесь…

… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.

Поэма Некрасова – кладезь народной мудрости.
Первые строки «Пролога» напоминают сказочный зачин. Зачин – традиционное начало сказки: В каком году – рассчитывай…
Почти все герои названы по именам, а фамилии не указываются: Роман, Демьян, Лука,
Иван и Митродор, Пахом, Пров.
Фольклорный колорит усиливается с помощью сакральных чисел: 7.
на столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков:
Семь временнообязанных…

Слетелися семь филинов,
Любуются побоищем
С семи больших дерев,

Сказочным кажется сюжет, когда Пахом подбирает птенчика и беседует с ним, а затем и с пеночкой, которая в качестве выкупа за птенца даёт скатерь-самобранку, тайное место с «волшебной коробкой»:
В ней скатерть самобранная,
Когда ни пожелаете,
Накормит, напоит!
Тихонько только молвите:
„Эй! скатерть самобранная!
Попотчуй мужиков! “
По вашему хотению,
По моему велению
условная форма обращения к скатерти
«Смотрите, чур, одно!
Съестного сколько вынесет
Утроба - то и спрашивай,
А водки можно требовать
В день ровно по ведру.
Коли вы больше спросите,
И раз и два - исполнится
По вашему желанию,
А в третий быть беде! »
– основа многих русских народных сказок
Этот сверкающий поток слов захватывает и увлекает… Секрет вечной силы и молодости музы Некрасова в приобщении её к неиссякающему источнику русской народной поэзии. Да и мог ли Некрасов писать иначе книгу, по его словам «полезную, понятную народу и правдивую» ? Бойкое, размашистое народное слово, меткое и остроумное, «какого не придумаешь, хоть проглоти перо» , – основа основ всей поэзии Некрасова.
Кроме сказочных мотивов, в «Прологе» огромное количество примет, поговорок, загадок, которые не только отражают ум, красоту, мудрость речи русского народа, но и придают поэме чрезвычайную фольклорную насыщенность. Пословицы. «Мужик, что бык… » Пословица характеризует качество характера простого мужика, его упрямство, упорство, настойчивость. В современной речи- упрям, как бык. «Пташка малая, а коготок востёр» -(«Маленький, да удаленький») и т. д.
Загадки- Вас только, тени черные,
Нельзя поймать - обнять! -тени
Без тела - а живет оно,
Без языка - кричит! -эхо
Поверье – идущее из старины, живущее в народе убеждение, вера в примету. Примета – явление, случай, которые в народе являются предвестием чего-нибудь.
«Ну, леший шутку славную над нами подшутил» .
В настоящее время можно услышать такие выражения: леший попутал, иди ты к лешему (уходи) , какого лешего? (выражение досады) , леший его знает (кто его знает) – все они используются в просторечном стиле.
«Кукуй, кукуй, кукушечка!
Заколосится хлеб,
Подавишься ты колосом –
Не будешь куковать. »

Анализ фольклорных элементов «Повести о Горе-Злочастии»

бытовой повесть народный фольклор

Среди бытовых повестей XVII одним из наиболее значительных является «Повесть о Горе Злочастии», которая была обнаружена академиком А.Н. Пыпиным в 1856 г. среди рукописей собрания М. Н. Погодина (Гос. публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина). Полное название её - «Повесть о Горе и Злочастии, как Горе-Злочастие довело молодца во иноческий чин». Повесть основана на сказочном мотиве - одушевлении Горя, однако, тема у неё далеко не сказочная - злободневная для того времени, о родителях, которые придерживаются старины, и о детях, стремящихся жить по своей воле.

"Повесть" имеет своим героем только одного человека. Это монодрама. Все остальные действующие лица отодвинуты в тень и характеризуются автором через множественное число, которое наиболее отчетливо противопоставляется хоть и обобщенной, но в то же время принципиальной "единственности" главного героя ("отец и мать", "други", "добрые люди", "нагие-босые", "перевощики"). Только в начале повести говорится об одном "милом друге", который его обманул и обокрал. Но этот единственный, кроме Молодца, конкретный человеческий персонаж повести выведен так обобщенно, что скорее воспринимается как некий символ всех его собутыльников, чем как конкретная личность. В повести только один ярко освещенный персонаж - это неудачливый и несчастный Молодец.

Правда, в "Повести", кроме Молодца, есть и другой ярко обрисованный персонаж - это само Горе-Злочастие. С его введением "Повесть" приобретает сказочность. Но персонаж этот, хоть и является вымышленным, однако представляет собой alter ego самого Молодца. Это его индивидуальная судьба, своеобразное воплощение его личности. Горе неотделимо от самой личности Молодца. Это судьба его, выбранная им по доброй воле, хотя и подчинившая его себе, неотступно за ним следующая, прилепившаяся к нему. Она не переходит к Молодцу от родителей и не появляется у него при рождении. Горе-Злочастие выскакивает к Молодцу из-за камня тогда, когда он уже сам выбрал свой путь, уже ушел из дома, стал бездомным пропойцей, свел дружбу с "нагими-босыми", оделся в "гуньку кабацкую".

Произведение пронизано фольклорной символикой и образностью. Автор широко пользуется народно-песенным языком, распространенными эпитетами и повторами ("серый волк", "сыра земля", "удаль молодецкая").

Именно жанры народных песен и былин определили то новое, что внесла эта повесть в русскую прозу XVII века: лирическое сочувствие автора к своему герою и народно-поэтические художественные элементы.

Однако следует отметить, что бытописательный элемент в повести своеобразен. В повествовании нет точных этнографических деталей, указывающих на место действия, на географические понятия (перечень городов, рек), на время действия, герои не названы по имени, не обнаруживаются и исторические признаки времени.

Бытовой фон воссоздается указанием на житейские правила общества, через описание родительской проповеди, практической сметки торговых людей, бытовых советов, моральных наставлений. Моральные заветы добрых людей и родных создают нравственную атмосферу быта, однако, лишенную исторической конкретности.

Картину быта дополняют и отдельные этнографические детали, хотя и недостаточно многочисленные -- "кабацкий двор", на который попадает добрый Молодец, "честен пир":

А в ызбе идет велик пир почестен,

гости пьют, ядят, потешаются…

В повести называются отдельные элементы одежды: "платье гостиное", "гунька кабацкая", "драгие порты", "чиры" (башмаки), лапотки -- "отопочки". В описании же места действия нет определенной конкретности. Детали окружающего мира рисуются в духе фольклорной поэтики: "чужая страна дална, незнакома". Упоминается без уточнений о "граде", избе "с высоким теремом" на дворе.

На народный стиль и причастность к фольклору указывают и постоянные элементы и эпитеты народной сказки. Как, например, в сцене погони Горя за Молодцем: "ясный сокол", "белый кречет", "сизый голубь", "ковыль-трава", "травонка", "вострая коса", "буйны ветры" и др. В описании передается специфическая динамика народной речи:

Полетел Молодец ясным соколом,

А Горе за ним белым кречатом.

Молодец полетел сизым голубем,

А Горе за ним серым ястребом.

Молодец пошел в поле серым волком,

А Горе за ним з борзыми вежлецы.

Молодец стал в поле ковыль-трава,

А горе пришло с косою вострою.

Из народной поэзии с ее характерными повторами, подчеркивающими усиление действия, пришло и заклинание, произносимое Горем, в сцене преследования Молодца:

Быть тебе, травонка, посеченой,

лежать тебе, травонка, посеченой.

И буйны ветры быть тебе развеянной.

В духе народной поэзии даны и причитания доброго Молодца, обращенные к Горю:

Ах, ти мне, Злочастие горинское!

До беды меня, Молодца, домыкало:

Уморило меня, Молодца, смертью голодною.

Типичны для народной поэзии использованные в повести приемы, формулы, постоянные эпитеты былинного стиля. Так, например, в описании обычая, по которому Молодец приходит на пир: он "крестил лицо свое белое, поклонился чюдным образом, бил челом он добрым людям на все четыре стороны". Молодец грустит на пиру: "на пиру невесел сидит, кручиноват, скорбен, нерадостен". Как и в фольклорной поэтике, Горе первоначально является молодцу во сне, элементы перевоплощения тоже присутствуют в повести (Горе принимает облик архангела Гавриила).

Однако в произведении присутствует не только фольклорный стиль, но и книжный язык, который обнаруживается в первую очередь во вступлении к повести, излагающем происхождение греха на земле после нарушения Адамом и Евой заповеди божьей о невкушении плода виноградного. Присутствует он и в последних строках повести. И вступление, и заключение сближают её с произведениями житийного жанра. Сказывается книжная традиция и в некоторых типично книжных эпитетах повести, и в тематической близости её к книжным произведениям на тему о пьянстве.

Комарова А.

ПО ЛИТЕРАТУРЕ

Скачать:

Предварительный просмотр:

Введение.

Чем лучше мы будем знать прошлое, тем легче,
тем более глубоко и радостно
поймем великое значение
творимого нами настоящего.
А. М. Г о р ь к и й

«Скажите мне, как народ жил, и я скажу вам, как он писал» - эти замечательные слова великого русского ученого академика Л. Н. Весловского можно отнести и к устному творчеству: как народ жил, так он и пел, и рассказывал. Поэтому фольклор и раскрывает народную философию, этику и эстетику. М. Горький с полным нравом мог сказать, что «подлинную историю трудового народа нельзя знать, не зная устного народного творчества» . Песня служит источником изучения истории, быта и нравов народа, его духовного склада и характера. Тексты песен каждой эпохи содержат страноведческую, историко-культурную, повседневно-бытовую, духовно-ценностную, политическую информацию. В песне находят отражение лексико-семантические, морфологические, словообразовательные и синтаксические особенности развития языка.

Всем известна покоряющая сила русских народных песен. Они обладают свойством не только проникать глубоко в душу, но и вызывать сопереживание.

Этот чудесный жанр фольклора стал неотъемлемой частью нашей жизни, он подтвердил свое право на существование, пройдя длительное испытание временем. Социокультурные изменения, происходящие в России в последние десятилетия, оказывают существенное влияние на речевые и языковые процессы и не могут не затрагивать песенное творчество отечественных авторов, поскольку песня является одним из наиболее динамичных жанров массовой культуры.

Тема работы: фольклорные элементы в современной авторской песне.

Актуальность темы: авторская песня России как явление, соединившее в себе поэзию, музыку и исполнение, и как своеобразное общественное движение российской интеллигенции принадлежит прежде всего к миру народной культуры.

Цель исследования: выявить фольклорные элементы в современной авторской песне.

Объект исследования – современная авторская песня.

Предмет исследования – текст современной авторской песни.

Практическая значимость работы заключается в том, что данное исследование может быть использовано при дальнейшем изучении феномена авторской песни, в практике школьного и вузовского преподавания фольклористики и других дисциплин, изучающих этнос и народную культуру.

В соответствии с целью и гипотезой исследования поставлены следующие задачи:

Проанализировать поэтику текстов русских народных песен;

Установить степень влияния фольклора на современную авторскую песню.

Материалом исследования послужили тексты популярных авторских песен песен последних 20 лет и русских народных. Основными критериями отбора материала явились наличие песенных текстов в современных сборниках и периодических печатных изданиях последних 20 лет, многократное звучание песен в музыкальных радио- и телепередачах, публикация песенных текстов на Интернет-сайтах.

Отбор материала производился с учетом некоторых ограничений. Объектами изучения не являлись: 1) песни, вербальная часть которых представляет собой образцовые тексты классической и современной литературы (песни на стихи С. Есенина, М. Цветаевой, Б. Пастернака, Е. Евтушенко, А.Вознесенского, Б. Ахмадуллиной и других поэтов); 2) «вторичные произведения», т.е. песни, написанные и звучавшие ранее и теперь представленные в новой музыкальной обработке, в новом исполнении; 3) тексты блатных, полублатных, дворовых песен; 4) тексты песен современных неформальных коллективов, содержащие ненормативную лексику.

Основная часть.

1. Поэтика текстов русских народных песен.

Сказки, песни, былины, уличное представление - все это разные жанры фольклора, народного устно-поэтического творчества. Их не спутаешь, они отличаются своими специфическими особенностями, различна их роль в народном быту, по-разному живут они в современности. Ни один народ в Европе не имеет такого богатства песен и напевов, красивых и оригинальных, как русский народ. Еще от XVIII столетия мы имеем свидетельство о том, как наши песни удивляли иностранных музыкантов своей свежестью и музыкальными красотами. Например, композитор Паизиэлло, услышав русские песни, не мог поверить, «чтобы они были случайным творением простых людей, но полагал оные произведением искусных музыкальных сочинителей»

Народная песня – музыкально-поэтическое произведение, наиболее распространённый вид вокальной народной музыки. Народная песня – одна из древнейших форм музыкально-словесного творчества. В некоторых древних и отчасти современных видах народной музыки она существует в единстве с танцем, игрой, инструментальной музыкой, словесным и изобразительным фольклором. Обособление её – результат длительного исторического развития фольклора.

Известный знаток и собиратель русских песен П. В. Шейн разделил свое многотомное собрание великорусских песен (до 3 тысяч) на две главные категории, по двум сторонам жизни крестьянина - личной и общественной: а) песни, отражающие в себе главные моменты жизни человека - рождение, женитьба, смерть - но в пределах своей семьи, своей волости, и б) песни, в которых выражается переход к жизни общественной, государственной. Лопатин все русские песни, исключив из них былины, делит на два разряда: 1) песни лирические, в том числе и большинство песен исторических, и 2) обрядовые - свадебные, хороводные и игровые. Эта классификация меньше выдерживает критику, потому что лирический и личный элемент в известной степени присущ и обрядовым песням.

Народную песню отличает богатство жанров, различных по происхождению, характеру и функции в народной жизни. Существенная черта большинства традиционных жанров – непосредственная связь народной песни с бытом, трудовой деятельностью (например, песни трудовые, сопровождающие различные виды труда – бурлацкие, покосные, прополочные, жатвенные, молотильные и другие, обрядовые, сопровождающие земледельческие и семейные обряды и празднества, – колядки, масленичные, веснянки, купальские, свадебные, похоронные, игровые календарные и т. п.). Исторические народные песни ценны тем, что в них нашли отражение реальные события прошлых лет. Передаваясь из поколения в поколение без значительных изменений, они на протяжении многих веков сохраняли сюжеты и героев, формы и выразительные средства.

Тематика исторических песен разнообразна и многогранна: войны, походы, народные восстания, случаи из жизни царей, государственных деятелей, предводителей бунтов. По ним можно судить об отношении народа к происходящему, о его приоритетах и моральных ценностях.

Плясовые народные песни неотделимы от разнообразных народных танцев. Наибольшее музыкальное развитие в фольклоре всех народов получили лирические песни. Они поются соло, ансамблем, хором. Именно в этом жанре проявились высшие формы многоголосия, сложные мелодические и музыкально-поэтические композиционные структуры. Разнообразие содержания лирических народных песен обусловлено прежде всего разнообразием социальных групп, создающих и исполняющих их (земледельцы, ремесленники, рабочие и другие). Каждая социальная группа общества имеет свою песенную лирику.

В народной песне преобладает строфическая и куплетная форма, часто с композиционно выделенными запевом, припевом. Различным по содержанию поэтическим строфам (куплетам) каждой народной песни соответствует обычно один напев, варьируемый при неоднократном повторении (на протяжении всей песни).

«А МЫ ПРОСО СЕЯЛИ»

А мы землю наняли, наняли.

Ой дид-ладо наняли, наняли.

А мы просо сеяли, сеяли,

Ой дил-ладо, сеяли, сеяли.

А мы просо вытопчем, вытопчем.

Ой дил-ладо, вытопчем, вытопчем.

А чем же вам вытоптать, вытоптать?

Ой дил-ладо, вытоптать, вытоптать?

А мы ее конями, конями,

Ой дил-ладо, конями, конями,

А мы коней в плен возьмем, в плен возьмем,

Ой дил-ладо, в плен возьмем, в плен возьмем.

1.Жанр – трудовая, хороводная, плясовая.

3. Форма стиха: строфическая с \ повтором одной из слоговых групп.

А мы просо/ сеяли, сеяли.

Ой, дил-ладу,/ сеяли, сеяли .

4.Тональность песни –соль мажор.

5.Ритмика – ровная, с распевом каждого слога.

6. Напев состоит из многократно повторяющейся музыкальной фразы. Каждый слог в песне распевается, это придаёт ей игровой, плясовой характер.

1. Особенности авторской песни.

Авторская песня – многогранное, живое, постоянно развивающееся явление. В начале авторские песни не назывались таким образом. Она называлась самодеятельная, пока не включились в процесс осмысления своей роли в культуре такие знаменитые художники слова, как Б. Окуджава, В. Высоцкий, А. Галич, Н. Матвеева – истинные профессионалы.

Авторская (бардовская) песня - самобытное явление культуры нашей страны. Истоки ее лежат в устном народном творчестве. Авторская песня является современным фольклором, зеркалом жизни России на разных исторических этапах. Авторская песня- современный жанр устной поэзии (“поющаяся поэзия”), сформировавшийся на рубеже 50 - 60-х гг. в неформальной культуре студенчества и молодых интеллектуалов. Сама по себе “поющаяся поэзия ” - древнейший вид творчества, известный культурам едва ли не всех народов, и не случайно представителей авторской песни часто называют “бардами”, сопоставляют с древнегреческими лириками, русскими гуслярами, украинскими кобзарями и т.п., исходя прежде всего из того, что современный “бард”, как и древний поэт, обычно сам поет свои стихи под собственный аккомпанемент на струнном инструменте (чаще всего - гитаре). Однако это все же внешние, и к тому же не всегда обязательные, признаки жанра. Термин «авторская песня» был введен (по преданию - В.С.Высоцким) для того, чтобы подчеркнуть ее личностный характер, чтобы отделить ее, с одной стороны, от песен, поставляемых профессиональной эстрадой, а с другой - от породивших ее городского фольклора и непритязательных “самодельных” песен, сочиняемых, по случаю, для “своей компании”, “своего института”, и мало кому интересных за пределами этого узкого круга. Почва, на которой выросла авторская песня, прежде всего наш русский фольклор: частушка, лаконичная, метафоричная, остроумная; городской романс, солдатские песни.

Авторская песня как часть современного фольклора в нашей стране бурно развилась во времена хрущевской “оттепели”. Но на фоне общей сумятицы молодежь заметила и подхватила первые песни Юрия Визбора, Ады Якушевой, Михаила Анчарова, Александра Городницкого, Юлия Кима…

При традиционной передаче авторской песни в устной форме проявляется важная особенность, свойственная устной разговорной речи, – способность человека в пределах одного текста проявлять себя субъектом речи, действия, реализовывать оценочный и эмоциональный планы, что психологически обогащает текст. Однако отсутствие важных компонентов, характерных для устной разговорной речи, – неподготовленность, спонтанность, зависимость от ситуации – не позволяет идентифицировать ее с авторской песней. Следовательно, данные тексты находятся на стыке устной (по форме) и книжной (по содержанию) речи.

Личностное начало пронизывает авторскую песню и определяет в ней все - от содержания до манеры преподнесения, от сценического облика автора до характера лирического героя. И в этом смысле современная “поющаяся поэзия” - искусство глубоко интимное, даже исповедальное. Мера доверия и открытости значительно превосходит здесь нормы, допустимые в профессиональном творчестве.

Само собой разумеется, такая песня, в отличие от массовой эстрадной продукции, адресована далеко не всем и каждому. Она обращена лишь к тем, кому автор доверяет, кто настроен в унисон с ним, готов разделить его мысли и чувства или, по крайней мере, душевно расположен к нему. Поэтому аудитория, ее состав, ее настрой, даже ее размеры - важная составляющая жанра авторской песни.

В музыкальном отношении авторская песня опиралась на тот слой расхожих, легко узнаваемых и любимых интонаций, который бытовал в среде ее обитания и складывался из самых разнообразных источников. Среди них - бытовой романс, студенческий и дворовый фольклор (в том числе и блатная песня), народная песня, популярная танцевальная музыка, песни советских композиторов и т.п. Особую роль в подготовке интонационной почвы авторской песни сыграла лирика военных лет.
Излюбленные герои их песен - альпинисты, геологи, моряки, летчики, солдаты, спортсмены, циркачи, бедовые “короли” городских дворов и их подруги - люди не просто мужественные и рисковые, но, прежде всего, личности.
В развитии авторской песни можно выделить несколько этапов. Первый, бесспорным лидером которого стал певец “детей Арбата” Б. Окуджава, продолжался примерно до середины 60-х гг. и был окрашен неподдельным романтизмом, созвучным не только возрасту аудитории, но и господствовавшему в обществе настроению. Своим содержанием она пока что не беспокоила власти, и они почти не обращали на нее внимания, считая безобидным проявлением самодеятельного творчества, элементом интеллигентского быта. В ней все отчетливее звучали ностальгия по прошлому, горечь потерь и предательств, стремление сохранить себя, свои идеалы, редеющий дружеский круг. Эта лирико-романтическая линия была продолжена в творчестве С.Никитина, А.Розенбаума, В.Долиной, А.Дольского, бард-рокеров (А.Макаревич, Б.Гребенщиков) и многих других, но не она определяла лицо авторской песни периода ее расцвета. И если на предыдущем этапе ведущую роль играла “песня странствий”, то здесь таковой стала “песня протеста”, безусловным лидером которой был В.С. Высоцкий, за которым просматриваются разные по значимости фигуры А.Галича, Ю.Алешковского, А.Башлачева, В.Цоя, Ю.Шевчука, К.Кинчева и многих других. Эстетика “песни протеста” - протеста против абсурдности “совкового” существования, против самого этого больного общества.

В творчестве В.Высоцкого авторская песня достигла уровня, который остается эталонным и сегодня. С середины 80-х гг., после непродолжительного всплеска всеобщего интереса к авторской песне как ко всему, недавно еще запрещенному, ее развитие переходит в спокойное, теперь уже легальное, профессиональное русло. Растет число “поющих поэтов” и их исполнительское мастерство, множится количество их организаций, концертов, фестивалей, издаются многочисленные сборники, кассеты и компакт-диски, но в творческом отношении не происходит ничего принципиально нового. И “ветераны”, и более молодые “барды”, среди которых завоевали популярность А. Суханов, К. Тарасов, Г. Хомчик, Л. Сергеев, дуэты А. Иващенко и Г. Васильева, Вадима и Валерия Мищуков и др., эксплуатируют в своем творчестве некогда найденные приемы, все больше превращаясь в обычных эстрадных исполнителей. Творческий кризис авторской песни стал сегодня свершившимся фактом.

1. Влияние фольклора на современную авторскую песню

Авторская песня – это самостоятельное направление в искусстве, возникшее на стыке двух его течений: фольклора и песенного направления современной эстрады. Отличительные черты авторской песни как жанра: а) особое доверительное отношение к слушателю, б) личностная окраска песен, в) присутствие социальных и гражданских мотивов. В авторской песне очень сильны народно-поэтические традиции.

В работе мы попытались сделать анализ песен А.Розенбаума, И.Талькова, с точки зрения использования народно-поэтических средств.

1. Творчество А.Розембаума

Розенбаум своим творчеством активно вторгается в жизнь, действуя смело, талантливо, ярко. Он помогает людям. Стремится воспитывать их, обращается к их сердцам, к тому лучшему, что не может убить никакая система. Как интерпретатор, он, можно сказать, создает образ песни, проникающей в душу, - и в этом он сподвижник и наследник Высоцкого.

Уже сами названия песен говорят сами за себя: “Кубанская казачья”, “Кандальная”, “Ой, дудари, дудари” (“Сцена на ярмарке”), “На Дону, на Доне” и другие. Следует отметить

Девка ошалелая - шасть в сундук:

Тащит платье белое - может, вдруг?

Не мытьем, так катаньем

Повезет с солдатом ей.

Может быть, сосватает

Милый друг…

Элементы, соответствующие народно-поэтическому творчеству:

1) удвоенные слова (данные элементы характерны для сказа):

Далеко-далеко, едут-едут, бежал-бежал;

2) соединенные слова:

Закричала-забилась, плетнями-тынами, потешники-пересмешники, барыни-боярыни;

3) эпитеты:

Дума черная, кони добрые, удалые всадники, злая печаль, ум-разум, путь-дороженька, пес-солдат, девчата-девицы.

При этом часто наблюдается обратный порядок слов (инверсия) например, песня «0й, дудари, дудари» полно стью построена при помощи народных: элементов:

Ой дудари, дудари, лапотники, гусляры.

Потешники-пересмешники!

Блаженные головы, звоните в царь-колокол,

Развесельтесь, барыни-боярыни!...

4)Характерно употребление союза "да" в значении "и":

Русь мешочная, босоногая,

С теремами да с острогами.

А в степи и вольному воля…

5) Использование магических чисел:

- «тридцать три сполняли желания», «за тридевять земель»;

6) использование народных примет. Например, в той же песне «Ой, дудари, дудари» приведен целый ряд примет, указывающих на то, что быть беде:

…Не родите в зиму - отымут.

Закричала-забилась горлица

Да подкова упала в горнице.

Филин влет на поляну сел,

Вороной с кручи оземь грянулси.

3.2. Творчество И. Талькова.

Игорь Талькой занимает особое место среди представителей авторской песни, т.к. он является автором социальных, публицистических, гражданских песен, которые отличаются жанровой разноплановостью; это песни-крики, песни-протесты, песни-исповеди, песни-баллады.

1. Следует отметить большое количество элементов, характерных для разговорной речи:

Я пророчить не берусь,
Но точно знаю, что вернусь
Пусть даже через сто веков
В страну не дураков, а гениев

1. В 1 параграфе работы мы отметили, что исторические народные песни отражали реальные события прошлых лет. И.Тальков очень остро реагировал на происходящие события с России и отражал это в своём творчестве ("Господин президент" (1991), связанном с политическими реалиями августа 1991 г, «Я вернусь» и др.).

3)Использование эпитетов, метафор, сравнений и особенно повторов:

Память уже не жалит,
Мысли не бьют по рукам,
Я тебя провожаю
К другим берегам.
Ты - перелётная птица,
Счастье ищешь в пути,
Приходишь, чтобы проститься
И снова уйти.

Летний дождь, летний дождь
Начался сегодня рано.

Заключение.

1. Народную песню отличает богатство жанров, различных по происхождению, характеру и функции в народной жизни.
2. Авторская песня, явившись социокультурным феноменом 50 -70- годов XX века, выражала идеи и образы, отличные от официальной культуры «хрущёвской эпохи». Это движение молодёжи и городской интеллигенции характеризовалось индивидуальным самовыражением, свободой высказывания
3. Современная авторская песня сочетает в себе элементы фольклора.
4. Широко употребление традиционных для фольклора народно-поэтических художественно-изобразительных средств в современной авторской песне

1. Введение………………………………………………………………3

2. Поэтика текстов русских народных песен…………………………6

4. Влияние фольклора на современную авторскую песню………..13

5. Заключение…………………………………………………………17

6. Литература………………………………………………………….18

МБОУ СОШ с.Большое Попово

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА

ПО ЛИТЕРАТУРЕ

“ФОЛЬКЛОРНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ В СОВРЕМЕННОЙ АВТОРСКОЙ ПЕСНЕ”

Подготовила

ученица 7 б класса

Комарова А.

Руководитель:

учитель русского языка и литературы

Константинова Г.С.

2012 г.

Литература

1. Литературный энциклопедический словарь. – М. , Советская энциклопедия, 1987..
2. Н.И.Кравцов. Поэтика русских народных лирических песен.- М.,1974.
3. С.Г.Лазутин. Русские народные лирические песни, частушки и пословицы.- М.,1990.
4. Т.В. Попова. О песнях наших дней.- М., 1969.
5. Антология авторской песни. // Русская речь. - №№1-12. – 1990.

Ресурсы сети Интернет:

1. grushin. samara. ru - все о Грушинском фестивале авторской песни

2. www. bards. ru - все о бардах, биографии, тексты песен, аудиозаписи.

3. lib. ru/KSP/ - тексты песен с аккордами, аудиозаписи

6. bardz. by. ru – все о бардах, биографии, тексты песен, аудиозаписи.

7. http://www. bardic. ru/ - история, биографии, КСП и многое другое

8. www. mityaev. ru – сайт Олега Митяева.